— Вполне, — Устинов забрал фотографии, сунул в нагрудный карман пиджака и хитро улыбнулся. — А что, у тебя есть на чём ездить?
Я сделал простецкое лицо и удивленно ответил:
— А я думал, ты мне свою машину подаришь…
Денис на секунду замер, потом весело рассмеялся:
— Ну, ты жук! Кстати, это не моя машина, а тестя, если что. Сам езжу по доверенности.
— Денис, — сказал я. — Я последнее время чувствую, что за мной кто-то наблюдает. Это не вы устроили за мной слежку?
Улыбка сразу сошла с его лица. Он нахмурился, поджал губы, потом нехотя сказал:
— Наблюдение организовали сотрудники из службы наружного наблюдения УВД. То есть из милиции.
И добавил:
— Мы выявили, что за тобой следят. Нас этому учат всё-таки.
Желтых всполохов в его ауре не было. Значит, Денис не врал.
— А зачем?
— А кто их знает? — пожал плечами Устинов. — Я могу только предположить. Скорее всего, они работали неофициально, возможно, по чьему-то заказу.
— Разве так можно? — удивился я.
Устинов кисло усмехнулся:
— Ты себе не представляешь, что у нас можно…
— И что можно сделать?
Он пожал плечами:
— Если б выяснить, на основании чего они работали? Тогда другое дело. А так что ты им предъявишь?
Меня осенила идея.
— А ты можешь мне показать хоть одного, кто за мной следит?
Денис напрягся, хмуро посмотрел на меня:
— Зачем тебе?
— Дурацкий вопрос, — засмеялся я. — Спросим у него, кто его послал!
— Так он тебе и скажет… А впрочем… Пошли!
Мы вдвоём вышли из подъезда. Денис цепким взглядом окинул двор. Я тоже огляделся вокруг, но ничего такого подозрительного не увидел.
— Вон они! — вполголоса сказал он, поворачиваясь ко мне. — Зеленый «Москвич-2140», госномер «13—35 ПРК». В салоне два человека: впереди водитель, на заднем сиденье наблюдатель.
— Понял, — ответил я. — Держись за мной. Сейчас устроим им цирк с конями!
— Что? — не понял Денис.
Но я уже швырнул в машину два конструкта сна, благо оказалось совсем недалеко.
— Идем! — сказал я. — Садись к водителю.
Сам я сел сзади, к наблюдателю. Вытащил у него из рук фотоаппарат «Зенит-ЕТ» со здоровущим объективом «Юпитер-12 м», перемотал и вынул кассету с пленкой. Наложил конструкт отмены предыдущего заклинания и тут же конструкт подчинения и скомандовал:
— Приказываю выполнять мои команды и отвечать на мои вопросы. Без команды не шевелиться. Кто вы такие?
Наблюдатель открыл глаза, дернулся, но, уже подчиняясь новому заклинанию, обмяк и замер, глядя на меня.
— Сотрудники службы наружного наблюдения УВД Переславского облисполкома наблюдатель старший лейтенант Крот и водитель младший лейтенант Васюков, — равнодушно-безжизненным тоном ответил наблюдатель.
— Есть еще отснятые фотопленки? — продолжал я.
— Две, в кармане, — ответил наблюдатель.
— Отдай мне!
Наблюдатель протянул две кассеты в бумажных футлярах. Я сунул их себе в карман. Денис слушал меня, поглядывая то на наблюдателя, то на водителя.
— Цель вашего задания? — спросил он.
Наблюдатель молчал.
— Почему он не отвечает? — удивился Устинов.
— Цель вашего задания? — повторил я и пояснил Денису. — Он слушается только меня.
— Установить ухажера-любовника Кубановой Альбины Федоровны, собрать на него характеризующие данные, выяснить связи, — ответил Крот.
— Спроси, кто им дал задание! — сказал Устинов.
— Кто вам дал задание? — повторил я.
— Начальник Советского РОВД полковник милиции Иванчук Дмитрий Николаевич, — ответил Крот.
Устинов поморщился, вздохнул и сказал:
— Спроси, кто им отработал задание, кто инициатор?
Я повторил вопрос.
— Заместитель начальника Советского РОВД майор милиции Калугин Василий Владимирович.
— А кто инициатор? — повторил Устинов.
— Отвечай! — продублировал я.
— Заместитель начальника Советского РОВД майор милиции Калугин Василий Владимирович, — повторил Крот.
— Из-за чего, по какой причине потребовалось установить ухажера Кубановой Альбины Федоровны? — этот вопрос задал уже я.
— Обеспечение безопасности ухажеру-любовнику Кубановой Альбины Федоровны, — ответил наблюдатель.
— Какая опасность грозит мне? — спросил я.
— Не знаю.
Водитель пошевелился, всхрапнул. Мы переглянулись.
— Всё?
— Приказываю забыть о нашей беседе, — приказал я и наложил на наблюдателя конструкт сна.
— Уходим!
Мы вышли из машины. Я обернулся, с жалостью посмотрел на наблюдателя со смешной фамилией Крот — у него в районе желудка расплывалось красное пятно. Гастрит? Язва желудка? Возможно.
— Подожди!
Я снова открыл дверь «москвича», выпустил в спящего наблюдателя конструкт «айболит» и ухмыльнулся. Сюрприз будет старшему лейтенанту милиции Кроту, но приятный. Мне не жалко. Заклинание регенерации накладывать не стал. Когда у наблюдателя полезут новые зубы, будет уж совсем подозрительно.
— Не замерзнут? — спросил Устинов.
— Не должны, — успокоил его я. — Заклятие сна будет действовать минут 10—15. Водитель уже вообще проснуться должен.
Мы зашли в подъезд, потом в квартиру. Устинов разуваться-раздеваться не стал.
— Здорово у тебя получается! — восхитился он. — Эдак можно любого жулика допросить, а он потом и не вспомнит. Насчет того, что они обеспечивают твою безопасность, я сильно сомневаюсь.
— Под заклинанием правды соврать невозможно, — перебил я.
— Скорее всего, мужиков использовали втёмную, тем более настоящий заказчик возможно взял в расчет твои возможности, — сказал Устинов. — Так что будь повнимательней теперь. Я про эту ситуацию доложу начальству и отработаю. Насчет прав и обучения вождению я тебе уже сказал. Вроде всё. Пленки сам проявишь?
Я кивнул.
— Интересно, что они там наснимали, — Устинов усмехнулся. — И еще раз напоминаю — будь, пожалуйста, повнимательней и осторожней.
— Хорошо, — я снова кивнул головой. — Обязательно.
— Кстати, — вдруг вспомнил я. — Тут соседка говорила, что какие-то девчонки по квартирам ходили. Вроде как из военкомата сказали. Искали непрописанных молодых парней, подлежащих призыву. Странно как-то. Я в военкомате был. Не видел там молодых девчонок, только двух старых тёток. Да и во всем доме из молодых парней, подлежащих призыву, только я один живу. А ещё меня от армии освободили по состоянию здоровья, из-за черепно-мозговой травмы.
Устинов помрачнел. То ли из-за того, что непонятные девчонки шарились у нас по дому, то ли из-за того, что я в армию не пойду. Но ничего мне на этот счет не сказал. Только еще раз призвал к осторожности и бдительности. Мы распрощались.
Я подумал, что и Устинову надо быть осторожнее. Ведь через него кто-то может попробовать найти подход ко мне — с одной стороны. А с другой, использовать как одноразовый источник информации обо мне. Но, в конце концов, мы же живём в советской стране, в которой Конституцией гарантирована и жизнь, и безопасность, и здоровье каждому гражданину!
Но в этой прекрасной стране победившего социализма наряду с операми с «уголовки» Шишкиными и чекистами Устиновыми, есть и участковые Дубовицкие, и гэбэшники Зотовы, а также всякого рода комсомольские вожаки вроде Юлькина, партийные бонзы типа отца Кеши-фарцовщика, воспитавшие детей-уголовников.
В общем, после медитации, в ходе которой я изучил пару глав учебника по конструктам, поупражнялся на астральном полигоне, внёс в свою книгу несколько записей, в том числе и по сегодняшнему событию, я дождался maman, в приказном порядке снял с неё сережки («мэм! хочу посмотреть под лупой пробу!» и всё такое). Закрывшись в зале, я вложил в одну серьгу «каменную кожу плюс», во вторую «хвост ящерицы». Оба конструкта я настроил на постоянный дежурный режим, как заклинание в перстеньке у Альбины.
Осталось только озаботиться амулетом для себя. Что можно придумать? Перстень? У меня был только один перстень — тот, старинный, Медичи, который мне «презентовала» цыганка. Я подумал про нож, который давно просто так валялся у меня в чемодане. Всё равно окружающие его не видят, на нём заклятье отвода глаз. В конце концов почему бы и не попробовать?
Вернул серьги maman, заставив её их немедленно надеть. Надо сказать, что её не особо удивили мои действия. Вообще она вернулась с работы какая-то задумчивая, рассеянная. Поужинала одна, без меня, что бывало крайне и крайне редко.
— Мэм, у тебя проблемы на работе? — не выдержал я.
— А? Что? — maman оторвала взгляд от телевизора, по которому шло что-то типа «ленинского университета миллионов», передачи крайне нудной и бестолковой.
— Я говорю, у тебя что-то случилось? — повторил я. — Проблемы на работе? Если да, то давай их решим? Влёт порешаем!
Взгляд у maman приобрёл осмысленность. Она посмотрела на меня и рассмеялась.
— Нет, Тошка, — ответила она. — На работе проблем нет. Я не сомневаюсь, что ты бы их решил. Тем более вот так, влёт. С твоим-то другом директором…
— А что тогда случилось?
Maman попыталась отмахнуться, но я был настойчив. Наконец maman сдалась:
— Понимаешь, Юра хочет на мне жениться…
— А ты? — задал вопрос я.
— Я… Я не знаю, — смутилась maman. — Но дело не в этом. У него комната в коммуналке. 18 метров. Он хочет переехать к нам. А комнату хочет или сдавать, или обменять вместе с нашей квартирой на «трешку».
— Ну и в чём дело?
— Жалко мне, — призналась maman. — Наша квартира в хорошем доме, в центре города, полнометражка с улучшенной планировкой. Жалко менять!
— Ну, так и не меняй её!
— А ты где жить будешь? — ехидно спросила maman.
Я пожал плечами. Вообще-то после школы я планировал уехать в Кочары. Своё окончательное решение я еще никому не озвучивал. Так, периодически высказывал идеи: поступить в политех, поступить в пединститут на естфак (на учителя химии, биологии и географии), даже в мединститут или, на худой конец, в медучилище. Но это исключительно для того, чтоб от меня с вопросами о моей дальнейшей жизни отвязались.