— По всей видимости, он не пойдет завтра в милицию, — заметил Виталий. — Ему прямая дорога в больницу.
— Вызовешь из больницы милиционеров и расскажешь им обо всех своих преступлениях! — добавил я. — А про меня забудь!
Поддерживая учительницу, я направился к цыганским домам, где ей дали квартиру.
— Антон! — в спину мне крикнул Виталий. — Спасибо! И, это… Извини, в общем.
Глава 10
Глава 10.
Пробуждение.
Я проснулся от достаточно болезненных тычков в бок. Открыл глаза, потянулся и обнаружил рядом Наталью Михайловну, которая испуганно таращилась на меня своими небесно-голубыми глазищами.
— Антон! — возопила она, заметив, что я наконец проснулся. — Антон! Ты как здесь очутился⁈
Она откинула одеяло, села на кровати и схватилась за голову:
— Ой, как плохо!
И она, и я были почти голыми. Ну, совсем не голыми: я — в широких семейных трусах, она в прозрачной сорочке, через которую просвечивали узкие беленькие трусики. Она в ужасе огляделась, окинув взглядом, наверное, в первую очередь меня, вскочила и закричала:
— Отвернись! Отвернись, я сказала!
Разумеется, я не отвернулся. Она была очаровательно красива: через сорочку просвечивала точёная девичья фигурка, небольшая упругая грудь, круглая небольшая попка, обтянутая тонкой почти прозрачной материей, высокие узкие бедра и плюс ко всему густые золотые волосы аж до середины спины… Я ей откровенно залюбовался.
Наталья Михайловна вытащила из шкафа халат, накинула на себя, бросила взгляд в мою сторону:
— Одевайся!
И очаровательно покраснела. Я встал, абсолютно не стесняясь её, потянулся. Она ойкнула и выскочила из комнаты.
— Наташа, после всего, что произошло между нами ночью, я готов на тебе жениться! — громко заявил я.
— Ковалёв, ты — дурак! — ответила она так же громко из кухни. — Немедленно одевайся и уходи!
Я оделся, вышел в прихожую, взял было куртку, но, увидев разрез в районе поясницы, попросил:
— Наташ, у тебя есть иголка и зеленая нитка?
Наталья Михайловна вышла в прихожую и, грозно, как ей казалось, прищурив глаза, заявила:
— Я для тебя Наталья Михайловна! Понял? И обращайся ко мне на «вы»!
— Наташа! — возразил я, продолжая дурачиться. — После этой безумной ночи…
— Хватит, Ковалёв! — Наталья Михайловна села рядом на табурет. — Между нами ничего не было. Между нами ничего не было!
И тут же схватилась обеими руками за голову:
— Как голова раскалывается! И ни одной таблетки дома нет…
— А сейчас? — я выпустил в неё «излечение». Она замерла, закрыла глаза, с подозрением посмотрела на меня и потребовала:
— Рассказывай!
— Что? — спросил я.
— Всё рассказывай!
— Я гулял по Дачной улице, — начал я. — Увидел, как тебя… (Наталья Михайловна нахмурилась)… как тебя тащат два мужика. Ты была, мягко говоря, пьяная (Наталья Михайловна густо покраснела), поэтому не сопротивлялась. Я вступился за тебя, победил их всех. Вот!
Я продемонстрировал разрез на зимней куртке и на джинсовке и патетично, практически театрально продолжил:
— Меня пырнули ножом! Видишь, какой я героический!
— Да, да, припоминаю, — тихо вздохнула Наталья Михайловна. — Помню. Ты меня поддерживал, а сзади подошел мужик, почему-то без штанов и ткнул в тебя ножом. Как же ты уцелел? Ведь даже крови не было.
— Нож в брючный ремень попал, — отмахнулся я и улыбнулся.
— Антон! — тихо сказала Наталья Михайловна. — Спасибо тебе… Ты опять меня спас! Но здесь-то ты как очутился?
— Я вас довел до дома, — ответил я. — Выпил с вами чаю. А вы разделись и в качестве благодарности потащили меня в кровать!
— Врёшь! Ну, скажи, что врёшь! — взмолилась Наталья Михайловна. — Но ведь между нами ничего не было, правда?
— Конечно, нет! — смилостивился я. — Ты сразу уснула, только попросила, чтобы я тебе спинку погладил!
Наталья Михайловна опять покраснела.
— Ты об этом никому не должен рассказывать! Понял?
— И Савину? — продолжал дурачиться я.
— Ковалёв! — вскрикнула Наталья Михайловна.
— Да шучу я, шучу! — поднял я руки в знак примирения. — У тебя иголка с ниткой есть?
— Дай сюда свою куртку, — сказала Наталья Михайловна. — И джинсовую тоже. Я сама зашью…
Пока она возилась с моей одеждой, я успел заварить чай, попить, убрать со стола в холодильник полбутылки коньяку, оставшегося после нашей ночи.
На самом деле Наталья Михайловна, когда я её привел домой, решила попить чаю, посетовала, что в доме нет ни грамма спиртного, чтобы отметить наступление нового года. На что я вытащил бутылку коньяка. Мы с ней выпили по стопочке, потом еще по стопочке. А потом её сморило, да так, что она, совсем без стеснения, сомнабулически разделась до трусиков, накинула на себя сорочку и легла спать. На мой вопрос, где мне приткнуться, она махнула рукой и буркнула, мол, где хочешь.
Другого спального места в её квартире не обнаружилось. Не на полу же мне было ложиться? И куда идти в три часа ночи? Вот я, учитывая еще воздействие алкоголя, разделся и лег с ней рядом. Разумеется, у нас ничего не было, кроме того, что она действительно попросила меня погладить ей спину и тихо, как кошка мурчала, когда я едва ощутимыми прикосновениями кончиками пальцев водил ей вдоль позвоночника, по лопаткам, по шее…
А позже прижалась ко мне, положила мне на плечо голову, и я больше часа не шевелился, боясь её побеспокоить.
Она принесла мне куртки, протянула, улыбнулась:
— Тем не менее, для тебя я Наталья Михайловна. И на «вы».
Я улыбнулся, встал, кивнул, привлёк её к себе. Она не сопротивлялась, только едва заметно улыбнулась.
— Ты самая удивительная и очаровательная девочка, Наташ! — сказал я.
— Нежная и удивительная? — скептически улыбнулась она и заметила. — Я читала «Золотого теленка».
Я целомудренно, практически по-братски чмокнул её в щеку. Она не оттолкнула, только, как мне показалось, была немного разочарована.
Глава 11
Глава 11
Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.
То там сто грамм, то тут сто грамм, на то оно и утро!
Домой я прибыл к полудню, открыл дверь своим ключом, тихо вошел. Maman яростно гремела посудой на кухне. Признаков присутствия Юр Юрича, Альбины или еще кого-нибудь не наблюдалось.
— Привет, ма! — я прошел на кухню, обнял maman сзади, поцеловал в шею. — С новым годом!
Я протянул её перчатки. Она развернулась, чтобы что-то мне сказать, но, видя мою счастливую физиономию, только улыбнулась и ответила:
— С Новым годом, Антошка! Где шлялся?
Потом разглядела перчатки, восхищенно натянула, покрутила перед своим лицом, вытянув руки:
— Как здорово! И сидят как влитые! Спасибо, Тошка! Ты прелесть!
Она чмокнула меня в щеку.
— В Химике, мэм! Зашел к бате, к теть Маше, деду Пахому, поздравил всех. Тёть Маша с тёть Клавой тебе привет передавали, в гости звали. Потом с ребятами ходили на ёлку в клуб. Гуляли.
Maman, когда я упомянул про отца, нахмурилась, потом, когда речь зашла о соседях, про их приветы, разулыбалась.
— Может, доехать к ним как-нибудь в гости? — задумчиво сказала она.
— Обязательно! — поддержал я. — Тем более, что есть повод. Я у тёть Маши подарок свой оставил. А то неудобно гулять с ребятами было. А ты как встретила?
Maman уныло отмахнулась. Видимо, не очень ей понравилось встречать новый год в компании Юр Юрича и его друзей. Я допытываться не стал.
— Альбина заходила, — сообщила она. — Интересовалась, где ты.
— Она, наверное, подумала, что я сижу в уголке комнаты и тихо плачу, — пошутил я.
— Значит, новый год без неё встречал, — заключила maman. — Если б я знала…
Я направился в комнату переодеваться. Наталья Михайловна зашила обе куртки так, что было совсем незаметно, что одежду резали. Maman встала в дверях, наблюдая за мной. Я снял футболку, джинсы, повернувшись к ней спиной. Честно говоря, я её не заметил.
— Если не с Альбиной, то с кем? — повторила maman. — А, Антон?
— Что? — я повернулся к ней.
— Знаешь, как мужья, приходя домой, прокалываются перед своими жёнами?
— Как, мэм? — улыбнулся я.
— У тебя трусы наизнанку надеты! — засмеялась она и быстро вышла из комнаты, чтоб не видеть моего смущения.
— Блин!
Я поспешно осмотрел себя. Трусы были надеты нормально!
— Развела! — крикнул я в уже закрывшуюся дверь. — Всё нормально у меня!
— Я в гости собираюсь! — сообщил я чуть позже за чашкой чая на кухне. Maman хмуро посмотрела на меня, скривилась:
— Не к новой ли своей пассии?
— Нет, мэм, это к моим новым знакомым, очень уважаемым людям, — ответил я и ехидно заметил. — Директор химзавода с ними рядом не стоял!
Maman мгновенно посерьезнела:
— В чём собираешься пойти?
Я пожал плечами, мол, в джинсах, в чём же еще?
— Надень костюм! — сказала maman.
— Времени нет, — попытался отговориться я. — Его гладить надо. Рубашку тоже…
Я сейчас всё тебе поглажу!
Maman сорвалась с места.
— Мне через полчаса выходить! — попытался я урезонить её.
— Успею!
В этот момент в дверь позвонили.
— Открой! — крикнула maman. Я открыл. На пороге стояла с виноватым лицом Альбина.
— Здравствуй, — сказала она. — С новым годом. Можно зайти?
Я окинул её демонстративно суровым взглядом, отчего она еще больше смутилась, покраснела, но не ушла, а продолжала стоять на пороге.
— Ну, и как праздник встретила? — хмыкнул я и язвительно добавил. — На девичнике…
Она потупилась, молчала. У меня стали закрадываться подозрения, что не я один встретил новый год в тесной компании с противоположным полом.
— Понимаешь, — вяло начала она. — Я, честное слово, не знала, что так получится…
— Что получится? — язвительно усмехнулся я.
— Это всё Ирка! — почти выкрикнула она. — Она всё затеяла! Притащила парня, чтобы меня с ним познакомить!