Я вытащил его, потом вытащил из чемодана нож колдуна, повесил себе на пояс. На всякий случай кинул в карман пачку карандашей с конструктами лечения и регенерации, а также вытащил все деньги, которые у меня имелись, и тоже рассовал по карманам.
— Ну что, ма? — я вышел в прихожую. — Дозвонилась?
— Сейчас приедут! — maman облегченно вздохнула.
— Думаешь, если они приедут, то сразу бросятся на поиски и тут же найдут? — скептически усмехнулся я. — Как бы нафиг не послали. Кто мы ей?
Я развел руками.
— Только лишь соседи…
— Антон! — сердито сказала maman. — Почему у тебя такие дурацкие мысли? Как ты можешь такое думать?
— Мэм, не будь наивной! — усмехнулся я. — Вспомни хотя бы ситуацию с цыганвой! Ладно…
Я махнул рукой.
— Не буду спорить, сама увидишь!
Наряд приехал достаточно быстро, минут через 15 после звонка: возрастной толстый капитан с замученным взглядом (типа, век бы вас не видеть заявителей!) и не застегивающимся на пузе кителем и молоденький, не старше 25 лет, улыбчивый сержант. Они, не разуваясь, попёрлись было в зал, но я упрямо, едва не хватая их за рукава шинелей, которые они снимать не пожелали, потащил их на кухню.
Как я и предполагал, капитан, по-хозяйски усевшийся за обеденный стол, выслушал maman, делая вид, что что-то записывает в блокнот, поинтересовался:
— А кем она вам приходится?
Узнав, что никем, просто соседкой и подругой, едва скрывая радость от этой новости, развел руками:
— Мы заявления о пропаже людей принимаем только от близких, родственников или от руководителей предприятия, где они работают.
Maman попыталась возмутиться, но он её оборвал:
— Вы ей никто. Это, во-первых. Во-вторых, работа по заявлениям о пропавшем лице начинается только по истечении трех суток. Это установлено законом. Вам ясно?
Maman что-то хотела сказать, но тут вступил в разговор сержант:
— Будете возмущаться, составим протокол о ложном вызове. Привлечем вас к административной ответственности.
Maman ошеломленно замолчала.
— Заявление вы обязаны принять в любом случае, — влез в разговор я. — Здесь речь идёт не о пропаже, а о похищении человека.
— Ты кто такой, малец? — презрительно спросил, словно сплюнул, капитан.
— Я её друг, — ответил я. — Если не верите, давайте спросим у полковника Воронцова Ивана Георгиевича. Сейчас ему позвоним на работу или домой и спросим.
Я сходил в прихожую, взял аппарат, принес его на кухню, благо позволяла длина шнура, снял трубку телефона, поднес палец к наборному диску.
— Ладно, — поспешно махнул рукой капитан. — Пишите!
Maman взяла ручку, лист бумаги. Пока она писала, капитан повернулся ко мне:
— Вы откуда Ивана Георгиевича знаете?
Он уже стал называть меня на «вы»! А то — «малец»…
— Да дружим мы с ним, — отмахнулся я и, наклонившись к уху милиционера, шепнул:
— Альбина Федоровна — племянница Воронцова…
— Ё-моё! — так же шепотом отозвался капитан. — Правда, что ли?
— Точно! — подтвердил я. — Калугин в курсе.
Капитан нахмурился, переглянулся с сержантом.
— М-да… Дела… Ему ж доложить надо… Воронцову.
— Обязательно, — кивнул я. — И немедленно принять меры к розыску.
Капитан вздохнул, опять скривился, сложил папку, встал.
— А расписку? — словно невзначай поинтересовался я.
— Какую расписку?
— О приеме заявления.
Капитан снова разложил папку, вытащил какую-то книжку с отрывными листочками, похожую на гаишную книжку с квитанциями штрафов, написал на ней несколько строчек, расписался, оторвал и выдал — мне. Мне, а не maman!
— Спасибо! — поблагодарил я.
Милиционеры ушли. Мы проводили их до лестничной площадки. Maman хотела что-то у них спросить, но не успела — слишком уж быстро они выскочили на улицу. Вполне возможно, чтобы как раз избежать лишних расспросов.
— Ну, и что, мэм? — удрученно хмыкнул я. — Думаешь, они прямо сейчас бросятся на её поиски?
Maman смолчала, смахнула слезу с глаз и ушла на кухню. Я направился вслед за ней, но догонять и утешать не стал, а стоя в дверях, попросил:
— Мамуль, ко мне в зал 15 минут не входи и меня не беспокой ни под каким предлогом. Ладно?
Она повернулась ко мне, испуганно посмотрела мне в лицо:
— Почему?
— Буду Альку искать…
Я заперся в зале, на всякий случай защелкнув щеколду. Как заселился, так сразу и прикрутил шурупами с внутренней стороны небольшой засовчик-щеколду. Особой преградой для вхождения в зал она отнюдь не была, а служила скорее предупреждением, что меня не стоит сейчас беспокоить.
Наложение конструкта поиска по крови требовало погружения в Астрал. Сначала я уколол себе палец иглой, выдавил капельку крови на засохшую кровь Альбины, наложил на платок заклинание поиска, зажал его в руке и скользнул в Астрал.
Сидя за воображаемым столом, я представил себе карту города. Красной точки — разыскиваемого носителя крови — на карте не нашлось. Я удивился. Даже если объект был мёртв, он всё равно был бы. Я вздохнул и мысленно стукнул себя по лбу за недогадливость — её в городе просто не было. Я представил себе карту области. Вот теперь красная точка светилась где-то на окраине области, километрах в ста пятидесяти. Я увеличил карту в районе место нахождения. Какая-то деревня непонятная, строения. В одном из них и находилась моя Алька.
Я снова уменьшил карту, запоминая населенный пункт и дорогу к нему. Попутно, ну раз уж зашел помедитировать, прогнал несколько раз силу по каналам организма. Всё. Теперь можно за ней ехать. Только кто мне составит компанию, кто отвезет до этой деревушки и привезет обратно? То, что я смогу забрать Альку оттуда, я даже и не сомневался.
Я вышел из Астрала, по привычке взглянул на часы. Прошло меньше пяти минут.
До Устинова снова дозвониться оказалось невозможно. Позвонил еще раз Шишкину. Увы, того тоже не оказалось на рабочем месте. Оставалось два варианта — Степан и Зинаида Павловна. Почему-то я даже не сомневался, что старушка с удовольствием составит мне компанию.
Я набрал номер Степана. Трубку сняли.
— Степан Никифорович? Здравствуйте, Антон Ковалёв беспокоит.
— Добрый вечер Антон, — отозвался тот. — У тебя что-то случилось?
Я с облегчением выдохнул:
— Нужна ваша помощь, Степан Никифорович. Очень сильно нужна.
— Сейчас подъеду, — ответил он. — Ты ж теперь в центре живёшь? На Кропоткина?
— Ага, — подтвердил я. — Кропоткина, дом 7.
— Минут пятнадцать-двадцать.
— Спасибо, жду.
Я поднял глаза и увидел maman, которая с кухни, стоя в дверях, смотрела на меня.
— Ты что собираешься делать?
Она подошла ко мне, схватила меня за плечи.
— Ты…
— Хочу вот Альбину домой привезти, — ответил я, растягивая губы в резиновой улыбке.
— Не смей! Ты…
— Я справлюсь, мэм, — я обнял её за плечи. — Алька моя девушка. И кто, как не я, ей поможет?
— Не пущу! — maman вцепилась мне в руку. — Нет! Не смей!
Я тут же выпустил в неё конструкт сна. Maman стала оседать. Я подхватил её на руки, отнес в комнату, положил на кровать. Конструкт был уже готов заранее — я всё-таки предполагал такую реакцию.
Взглянул на часы. До расчетного времени — до приезда Степана оставалось несколько минут. Я поспешно оделся-обулся и вышел из квартиры.
Степан подъехал буквально через минуту. Я увидел фары въезжающей во двор машины, пошел навстречу. Степан приехал на своей «шестерке».
Я уселся рядом с ним, поздоровался, пожал руку и, предупреждая его расспросы, сообщил:
— Соседку кто-то похитил, мою девушку. Поедем, заберем?
— Так просто? — иронично хмыкнул он. — Ты знаешь, где она?
— Знаю, — кивнул я. — Мне обратиться не к кому. Я бы один доехал, да транспорта нет. Бензин оплачу без проблем.
Я попытался вытащить из кармана купюры. Степан пресек мою попытку, хлопнув по руке.
— Прекрати!
— Ладно, — кивнул я. — Сочтёмся.
Степан вздохнул, взглянул на часы. Ехать в ночь ему не хотелось. Да и погода отнюдь не благоприятствовала. Начинался снегопад, метель.
— До завтра не терпит? — буркнул он. — Хотя бы до утра?
— Вряд ли, — отозвался я. — Уж очень всё нехорошо получилось.
— По дороге расскажешь, — наконец принял окончательное решение Степан. — Надеюсь, никого убивать не будем?
Мне понравилось его это «не будем». То есть он уже посчитал себя и меня одной командой.
— Не будем, — согласился я, а сам подумал: «В крайнем случае, проклянём»…
Сами тогда умрут и очень мучительно.
Пока Степан выруливал со двора, я объяснил, куда надо ехать. Он присвистнул:
— Да это чёрт-те куда!
И снова вздохнул.
— Хорошо, хоть резина зимняя.
Из города на трассу мы выбрались достаточно быстро — на улицах встречались только одиночные автобусы-троллейбусы и больше никого, ни одной машины. Даже таксисты куда-то исчезли.
— В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит, — заметил Степан.
— Поэтому едем без собаки, — немедленно отреагировал я. Степан тут же хохотнул. По мере того, как мы ехали, я рассказал ему, что случилось, в том числе и про вызов милиции. Умолчал про звонки Устинову и Шишкину да про то, как узнал местоположение Альбины. Впрочем, про последнее Степан спросил сам:
— А как ты узнал, где её держат?
Вопрос о том, что похитили её или она уехала сама, уже не стоял. Я ответил уклончиво:
— Степан Никифорович, у каждого свои способы…
Степан ухмыльнулся, но смолчал. Машину он вёл уверенно, скорость держал относительно приличную для таких погодных условий, не меньше 60—70 километров в час, хотя дорога едва угадывалась в свете фар. Неожиданно буквально, как говорится, «в миллиметре», разминулись с какой-то встречной грузовой машиной, неопределенной в темноте марки. У меня мурашки табуном от страха пробежались вверх-вниз, а Степан лишь невозмутимо хмыкнул.
Он даже ухитрился повернуть на просёлок в нужный момент.