Пока перекусывал, Зинаида Михайловна объяснила, куда и когда мне надо подъехать насчет стенки.
— Вместе с доставкой и сборкой будет 950 рублей, — сказала она. — Собирают и устанавливают её два дня. Так что позаботься насчет отгулов или возьми больничный. Еще десятку в поликлинике отдашь, ничего страшного.
Я впервые в жизни узнал, что больничный можно взять просто так, заплатив десять рублей.
«Тонечкой» оказалась вполне миловидная приятная в общении дамочка возрастом под 50 лет с лишним весом в пределах нормы и не страдающей какими-нибудь особыми болячками. Всё в пределах возраста: чуточку сердечко, немного диабет. Золотых зубов, опять же, полон рот. Вот сюрприз будет. Ну и, соответственно, лицо и шея не без возрастных морщин. На фоне помолодевшей Зинаиды Михайловны она выглядела не очень презентабельно.
— Мне уйти? — спросила Зинаида Михайловна, после того, как мы все обменялись приветствиями, а дамы еще и демонстративными поцелуями.
Я оглядел Тонечку магическим зрением, ничего особенного не выявил и махнул рукой:
— Оставайтесь, Зинаида Михайловна!
Тонечка непонятно почему жалобно улыбнулась мне и спросила:
— Вы мне поможете, Антон? Правда, ведь поможете?
Полное отсутствие высокомерия, обращение на «вы» сразу завоевали моё расположение.
— Конечно, помогу! — ответил я, улыбаясь. — Только хочу предупредить о некоторых сопутствующих неприятных вещах, которые вы прочувствуете сразу же в ближайшее время.
Тонечка напряглась.
— У вас выпадут все вставные и запломбированные зубы, — продолжил я. — Но! Вырастут новые, свои. Самые настоящие свои зубы.
Дама ахнула, зажала рот ладошкой, оглянулась на Зинаиду Михайловну. Она подтвердила мои слова кивком.
— Эту ночь я рекомендую провести отдельно от мужа, — продолжил я. — Всякая гадость будет выделяться, в том числе в виде пота. В туалет будете часто бегать и по большому, и по маленькому. Организм очищаться будет.
— Знаете, Антон, — смутилась Тонечка. — Я давно уже с мужем не сплю вместе. Это и послужило основной причиной обращения к вам. Ему, — она покраснела, — стали нравиться молодые девушки…
— Лет 15—20 вы скинете точно, — отмахнулся я. — Не переживайте. Зинаида Михайловна, дайте, пожалуйста, команду. Пусть чаю покрепче и послаще заварят для восстановления сил… А мы приступим.
В данному случае я обошелся двумя готовыми конструктами — «айболитом» и «хвостом ящерицы». Разве что в регенерационное заклинание вложил раза в полтора побольше силы. На всё ушло минут 5. Еще минут 15 я старательно изображал «чародейство»: встал, зашел сзади, покружил руками вокруг головы…
И, наконец, объявил:
— Всё. Получите, распишитесь!
— Неужели всё? — удивилась Тонечка. Потом прислушалась к своим ощущениям, заметила:
— Голова не болит. Сердце больше не щемит…
— Поставьте ночью рядом какое-нибудь сладкое питьё. Лучше холодный сладкий крепкий чай, — посоветовал я.
— Лишним точно не будет, Тонь! — опять подтвердила Зинаида Михайловна.
В это время открылась дверь. Помощница (или секретарь) директора занесла заварной чайник, чашки и сахарницу. Я налил себе полную чашку заварки, насыпал сахару, размешал и сделал глоток.
Женщины во все глаза наблюдали за моими действиями.
— Сил много тратится, — пожаловался я. — После этого лучше всего крепкий черный сладкий чай…
Деньги за омоложение в сумме 3 тысячи рублей Зинаида Михайловна, чтобы успокоить приятельницу, оставила у себя. Дескать, если не подействует, верну обратно. Разумеется, рассказывать о себе я Тонечке запретил, используя конструкт подчинения.
Но уже через день, когда я ей позвонил, она засмеялась в трубку:
— Приезжай, забирай! Тонечка довольная, как слониха!
Я снова услышал в трубке взрыв заливистого смеха и сквозь него заикающийся голос:
— Ой, не могу… Ой, надо успокоиться… Ты вот только скажи, Антош, зачем ты её опять девушкой сделал?
Глава 23И снова шпионские страсти
С мебелью получилось достаточно просто. На следующий день опять же после уроков, даже не переодеваясь, приехал в мебельный магазин, зашел к директору. Представился, выложил пачку из 38 двадцатипятирублевых купюр, сообщил адрес и время, когда нужно (нужно, а не можно!) привезти стенку и собрать её.
Всё очень просто, если забыть о предварительном звонке Зинаиды Михайловны и то, что этот мебельный магазинчик на окраине города является филиалом ЦУМа. То есть директор — фактически подчиненный Зинаиды Михайловны.
Maman была в шоке, когда я её поставил перед фактом.
— Румынская стенка? — возопила она. — Да ты с ума сошел! Она же бешеных денег стоит! Рублей 500—600, не меньше!
Но, узнав, что я уже оплатил и стенку, и доставку, и даже сборку успокоилась. Правда, окончательную сумму я называть не стал.
Отгулы ей, конечно, дали без лишних разговоров. Особенно, когда она по секрету сообщила, для чего ей это нужно.
Дома maman поделилась со мной:
— Отношение ко мне на работе стало каким-то непонятно доброжелательным. Начальник даже первым здороваться стал. Профсоюзница наша здоровьем интересуется, предложила, если есть желание путевку в дом отдыха на море. Правда, в июне. Но тоже хорошо! Я, пожалуй, возьму. Как ты на это смотришь, Тош?
Я смотрел положительно. Хотя в июне у меня вроде как экзамены выпускные в школе, да и сам выпускной вечер. Да что я, один, что ли не справлюсь?
В школе учёба шла ни шатко, ни валко. Как обычно. Половина времени на уроках литературы, алгеброметрии, истории, иностранному, физики, химии и обществоведения стало уделяться разбору экзаменационных билетов. В среднем, один билет разбирали за два урока — два вопроса плюс задача.
С Карабалаком было проще.
— Ребята, не беспокойтесь! — глумливо успокаивал он нас. — На экзамене по истории получить трояк надо умудриться! А уж на обществоведении тем более! Даже тебе, Елена Васильевна!
Он ткнул пальцем в Аверину Ленку, отчего та мгновенно зарделась. История с её ежедневным опросом на уроках истории вроде как прекратилась сама собой, но могла возобновиться в любое время. Поэтому Ленка на уроках Карабалака вела себя тише воды, ниже травы.
— Ну-ка, Елена Васильевна, — вдруг начал он, строго взглянув на неё. — Ответьте-ка мне на такой вопрос!
Ленка встала с ненавистью глядя на преподавателя.
— От кого у Екатерины Второй был сын?
Ленка опять покраснела, опустила взгляд.
— Ну же! — подбодрил её Карабалак.
— Не знаю, — прошептала она.
— Правильно! — громогласно кивнул Максим Иванович. — Садись, пять. Она и сама не знала.
Класс грохнул смехом.
Наталья Михайловна меня упорно старалась избегать. Здоровалась, как со всеми, но не более того.
Зато за меня взялись Молекула и биологичка Марина Александровна, которые взяли за моду спрашивать меня на каждом уроке. Молекула, правда, перестала ставить привычные мне «трояки» и даже не ограничивалась «четверками».
Марина Александровна ограничивалась вопросами по домашнему заданию. Выяснив, что я тему знаю, прерывала и ставила оценку— конечно, «пятёрку».
Одноклассники недоумевали.
Отношение Степаныча, который вел в нашем классе физику после ухода Серединой, после разборок с Малевской ко мне абсолютно не изменилось. Так же ровно, а иногда и с долей участия продолжала ко мне относится Лавруха.
Малевская «отболела» две недели, вышла, но ни на меня, ни Наталью Михайловну не реагировала вообще. Со мной даже не здоровалась. После пары приветствий я тоже перестал её замечать.
В курилке третьего этажа Максим Иванович по секрету мне, Мишке и Андрюхе сообщил, что третью четверть она завучем доработает, а в весенние каникулы будет решаться вопрос насчет нового завуча и нового парторга. Сама же Малевская после окончания учебного года собралась из школы уходить совсем.
— Накрутил ей хвоста Степаныч! — заключил Карабалак. — Интересно, за что? Все молчат, как партизаны.
Я тоже молчал, опасаясь поделиться информацией о причинах даже с Мишкой.
А дома тем временем развивалась самая натуральная «битва за урожай», только с мебелью. В первый день по возвращению из школы я с тоской узрел в моей комнате несколько лежащих на полу коробок. Перескакивая через них, я кое-как добрёл до дивана, рухнул на него и задумался. Старый одёжный трехстворчатый шкаф придется перетаскивать в прихожую. Письменный стол — тоже. Или выставлять его к окну. Стенка оказалась почему-то слишком длинной, вдоль стены не умещалась.
Maman заглянула в комнату, устало позвала меня:
— Иди ужинать!
За ужином она поведала, что мебель привезли, выгрузили в районе 11 часов. Потом через час пришел сборщик. Один! И возился до трех часов. При этом потребовал за сборку 10 рублей.
Я тут же вскипел:
— Денег не давать ни под каким соусом! За сборку я всё уплатил, мэм! И много.
Я набрал номер Зинаиды Михайловны, пожаловался ей. Она молча выслушала меня, извинилась и обещала эту проблему решить.
Во всяком случае на следующий день, вернувшись с уроков, я обнаружил мебель уже собранной и расставленной по своим местам. Мусора не наблюдалось, а полы чисто подметены. Старый шкаф и письменный стол стояли в прихожей, а maman находилась в веселом расположении духа.
— Представляешь! — заявила она, как только я переступил порог. — В десять часов пришли 3 сборщика. За три с половиной часа собрали всё. Вынесли мусор, попросили веник. Представляешь, подмели за собой! И ни копейки не попросили!
Она рассказывала, пока я переодевался.
— Только не вешай одежду в новые шкафы! — заметила maman. — Внутри пыль. Протру, тогда повесишь. Пока вон на диван положи.
Я улыбнулся. Maman чмокнула меня в щеку и потащила на кухню.
— Я борщ сварила, — заявила она. — Садись скорей.
Пока я поглощал борщ, maman сообщила, что приходил Юр Юрич, осмотрел сборку, поинтересовался, сколько всё это стоит. Ответил ему один из сборщиков, который поведал и про цену, и про доставку, и про стоимость сборки.