Глава XIV
Взяв труп Эллака, гепиды направились к южным воротам лагеря. Здесь они остановились в ожидании германцев, которые стекались со всех сторон, пешие и конные, с женами и с детьми, с имуществом и стадами.
Наконец, когда герольды, разосланные гепидами по улицам лагеря, возвратились с известием, что ни одного германца более в лагере не осталось, весь этот многочисленный поезд двинулся в путь.
Солнце, в течение долгого летнего дня закрытое густыми тучами, теперь, по вечер вдруг прорвало свою темную завесу и заиграло лучами по широкой дороге, позлащая шлемы, щиты и оконечности копий двигавшихся по ней германцев.
Король Ардарих, сидя на своем статном коне, вместе с другими отправился в путь и взглянув в последний раз на лагерь, он вдруг воскликнул:
— Посмотрите, что это за пламя вспыхнуло там?
— Да, — прибавил Дагхар, — и над ним густой столб дыма, будто громадное траурное знамя… И какой вой, какой крик подняли гунны!
Один из освобожденных германцев взобрался на высокую тополь, росшую возле ворот.
— Это они зажгли, господин, шатер со всеми сокровищами, — кричал он сверху Ардариху. — Он стоит весь в пламени. И о ужас!..
— Что еще там видишь?
— Они бросают людей, живых в огонь! Я это ясно вижу. Я узнаю их. Это — рабы, которые ставили шатер и строили помост.
Охваченный ужасом, германец спрыгнул с дерева.
— Это понятно, — сказал король Визигаст. — Они предчувствуют, что скоро придется им оставить эту страну, что их столица опустеет, останется беззащитной. Так вот они и хотят сделать так, чтобы никто дне знал, где похоронен Аттила, чтобы никто не тревожил его праха, роясь в его сокровищах… Пойдем, моя милая дочь! — Он указал ей на стоявшего возле него оседланного коня.
Но Ильдихо подошла к жениху и, протягивая вперед свою руку, робко прошептала:
— Дагхар, тебе не противна эта рука? Эта рука — рука убийцы.
— Эта рука, — воскликнул он с жаром схватывая ее руку и покрывая ее поцелуями, — эта рука — рука богини! Сама Фригга укрепляла и направляла ее.
И, ударив по струнам арфы, он запел песню в честь Ильдихо, кончавшуюся припевом:
«Ильдихо всех благородней».
«Слава великой Ильдихо, слава!..»
И многотысячная толпа, протягивая к девушке руки, повторяла этот припев.