Бабушка устроилась на подушках поудобнее и протянула мне руку.
— Я позволила себе небольшую вольность, когда ты общался с Родом. Еще когда ты только приехал. Я увидела, что твоя душа мечется и не знает покоя. Прости, что сделал это без спроса.
— Что ты сделала?
— Немного залезла тебе в душу. Не в голову, в душу. Я же не менталист… Поэтому воспользовалась силой Рода. И образы, которые мне показал поток, очень меня обеспокоили, мон шери.
— Мне неприятно, что ты сделала это без спроса, — резче, чем собирался, сказал я. — Это недопустимо. Больше так не делай.
— Я беспокоилась о тебе.
Ага, о прежнем Мише вы тоже пеклись. И вот чем это закончилось.
— Дай слово дворянки, что более себе подобного не позволишь. Я почитаю тебя как старшую женщину рода и уважаю твой бесценный опыт. Но лезть внутрь себя больше не позволю.
— Прошу прощения, — поджала губы бабушка.
Она явно не ожидала от меня настойчивого отпора. Что ж, вы сами хотели призвать сильного духа — получайте. Я всегда был добрым парнем, но добро у меня с кулаками.
— Итак? — поторопил ее я.
— Слово дворянки, что больше не стану читать тебя без твоего согласия, Михаил.
Я кивнул.
— Благодарю. Но раз уж случилось то, что случилось, что именно тебя насторожило?
— Ты ищешь. Тянешься к знаниям, что должны быть под замком во благо всех нас. Но ты продолжаешь искать.
Я хмыкнул. Неужели поток показал ей мои потуги в расследовании? Казалось бы, она одна из первых должна быть заинтересована в моем успехе и поимке таинственного Радаманта. Все же дядя Андрей был ей сыном, хотя тепла между ними я не помнил. И тем не менее.
Сухая морщинистая рука накрыла мою ладонь.
— Прекрати поиски, Мишенька, — прошептала бабушка. — Ради всего святого не лезь в это. Ничем хорошим не закончится — ни для тебя, ни для нас, ни для всех остальных. Пусть то, что должно быть сокрыто, останется тайным.
Я напряженно уставился в ее усталые слезящиеся глаза. Она выдержала мой взгляд и отлично держала лицо. Голос ее дрожал от усталости и перенесенной боли, но лицо оставалось непроницаемой маской. Сразу видно, кого воспитывали дворянином с самого детства.
— Эту тайну хочу раскрыть не я один. И, думаю, у того, кто едва не разнес наше кладбище, получится сделать это куда быстрее.
Бабушка мотнула головой.
— Все это — дела давно минувших лет, мон шери. Не стоит ворошить прошлое. Нам, — она обвела рукой пространство вокруг себя, — особенно. Иначе тебя просто убьют. И убьют не те, от кого ты этого ожидаешь.
— Что ты имеешь в виду? — Я подался вперед, но бабушка отвернулась.
— Я все сказала. Между строк читать ты умеешь, а говорить об этом открыто и вслух опасно. Даже здесь — опасно. Теперь ступай и делай все, что велят тебе Корф и эта несчастная мадемуазель.
Она перевернулась на другой бок, давая мне понять, что аудиенция была закончена.
— Во что вы вляпались? — я вскочил с кресла и навис над ней. — Хоть ты скажи! Мы так не договаривались, когда вы затащили меня сюда.
Она не ответила. Пару мгновений спустя комнату наполнили звуки храпа.
Ну ё моё.
— Мы не закончили, — я направился к двери и обернулся. — Я докопаюсь.
Только осталось дождаться повода, который развяжет мне руки перед Корфом.
Черный немецкий монстр медленно катился по загруженному Вознесенскому. Нас с Матильдой угораздило въехать в город в самый час пик, поэтому мы добрых полтора часа толкались по городу. Леня недовольно урчал, жрал бензин в исполинских масштабах, а я все прокручивал в голове предостережения бабушки.
Все, кроме Радаманта, настойчиво намекали на то, что мне не стоило ворошить прошлое. Из всех одаренных и посвященных в связь нападений лишь человек с кривым лицом подначивал меня влезть в это дело еще глубже. Вербовал, зараза.
А я лавировал где-то посередине, не желая примыкать ни к тем, ни к другим. Но любопытство брало верх. И что-то подсказывало мне, что когда я наконец-то докопаюсь до истины, и если докопаюсь, то одну из сторон мне все же придется занять.
Выбор все равно придется сделать. Но прямо сейчас я предпочитал играть за себя, не вредя при этом другим. Интересно, долго ли у меня получится так выплясывать?
— Аллилуйя! — Матильда припарковалась на именном месте во дворе особняка. — Не выношу пробок.
— Согласен. Бессмысленная трата времени, — рассеянно ответил я.
— Михаил, ты чего?
Я поднял на нее глаза.
— В смысле?
— Чего раскис?
— Все нормально, ваше благородие. Просто задумался.
— Ты мне главное скажи — с силой стало понятнее?
Я пожал плечами.
— Не рискнул пробовать что-то мощное в Ириновке, а то опять людей Корфа сорвем с места. Как вернемся в ваше Лебяжье, там на Полигоне и проверим. Но, думаю, все встало на свои места.
— Расскажешь, что там было?
Я покачал головой.
— Прошу прощения, но не могу. Семейная тайна.
Матильда отнеслась к этому с уважением.
— Понимаю. Но хотелось спросить. Я мало что знаю о родовой магии, углубленный курс не брала.
— Думаю, и не стоит, — мрачно отозвался я.
Но если поступлю в Аудиториум, то займусь этой специализацией вплотную. А то после встречи с этим духом Мишей почти что мальчики кровавые в глазах…
Мы выбрались и зашли в особняк с дворового хода. Слуги, переполошившиеся от нашего внезапного появления, торопливо поклонились. Невозмутимый Василий подобающе поприветствовал нас, а затем наклонился к уху Матильды и что-то шепнул.
Наставница насторожилась.
— Он еще здесь?
Василий кивнул.
— Ждет вас в гостиной.
— Хорошо, подайте туда кофе, — баронесса обернулась ко мне. — Идем, Михаил.
В гостиной нас дожидался один из людей Корфа. Я запомнил этого молодого парня — он оформлял мои документы, когда меня замели вместе с Андрюшиным. Только его фамилия напрочь вылетела у меня из головы. А вот Матильда его, как выяснилось, знала.
— Здравствуй, Кеша.
“Ищейка” поднялся в знак приветствия.
— Матильда Карловна. Михаил Николаевич…
— Что стряслось? — Сразу перешла к делу наставница. — Я всегда рада видеть бывших сослуживцев, но, прости за откровенность, что-то вы зачастили.
— У меня есть вести от его превосходительства. Вальтер Макарович сказал, что это может вас коснуться. Не напрямую, так косвенно. Поэтому решил передать лично — все равно мне по дороге. — Иннокентий неловко улыбнулся. — Да и от вашего пуэрториканского кофе грех отказываться…
— Что за новости, Иннокентий…
— Гурьевич.
В гостиную внесли дымящиеся чашки, и наставница дождалась, пока слуги уйдут.
— Кеша, не томи, — поторопила она.
— Сегодня снова был инцидент, — понизив голос, сказал “ищейка”. — Нападение.
Матильда нахмурилась.
— Кто на этот раз?
— Берут все выше. Шуваловы.
— О господи. Что с их сиятельствами? Есть жертвы?
Иннокентий кивнул.
— На этот раз наш таинственный друг изменил тактику. Мертвы все.
Глава 7
Если я ничего не путал, то Шуваловы были именитым и влиятельным графским родом. Родовое имение старшей ветви обширного семейства располагалась к северу от города, в сторону Выборга. Я еще по прошлому миру помнил живописный парк с прудами и тихой речкой. Только в моей прошлой жизни все это дышало ветхостью и запущенностью.
И теперь все, кто находится в Шуваловской усадьбе в этот злополучный день, погибли. Радамант действительно стал метить выше. И окончательно пересек черту.
Но почему он тогда оставил в живых остальных?
Матильда прерывисто вздохнула и опустилась в кресло. Дрожащими пальцами потянулась за курительными принадлежностями.
Иннокентий скорбно склонил голову.
— Знаю, вы были близки с некоторыми членами графской фамилии. Примите мои соболезнования, Матильда Карловна.
Наставница рассеянно кивнула.
— А что же Аркадий Павлович? — сдавленно спросила она. — И Екатерина Константиновна? Они тоже…
— К сожалению, да. Род Шуваловых обезглавлен.
Матильда достала длинную коричневую сигариллу и подчеркнуто аккуратно, словно выполняла важнейшее дело в жизни, вставила ее в мундштук, а затем прикурила от малюсенькой “Жар-птицы”. Получилось не с первого раза.
Все краски спали с ее лица в один миг. Никогда не видел ее такой… даже не расстроенной — потерянной. Видимо, Шуваловы и правда были ей близкими друзьями. Судя по расположению имений, они вполне могли часто видеться со Штоффами — у обеих семей родовые владения находились на севере. Могли дружить семьями и даже вести совместные дела.
— А что дети? — выдохнув тонкую струйку дыма, наконец спросила Матильда. — У них же три девочки…
Иннокентий отвел глаза.
— В живых не осталось никого. Простите, что принес столь ужасные вести.
Матильда тихо всхлипнула, но быстро вытерла навернувшиеся слезы тыльной стороной ладони и дерзко вскинула подбородок.
— Как это произошло? Как их убили?
— Я не уполномочен рассказывать подробности…
— Кеша!
“Ищейка” тяжело вздохнул.
— Ладно. Но, прошу, ни одно слово не должно выйти за пределы этой комнаты. Иначе меня ожидают большие неприятности.
— Слово дворянина, — мгновенно отозвался я. — Мы вас не подставим, Иннокентий Гурьевич. Молю, расскажите хоть что-нибудь.
Молодой человек прихлебнул немного кофе и тоже достал сигарету. Да блин, их что, Минздрав не предупреждал? Я поспешил открыть окно.
— Господский дом сгорел до основания. Красивая была усадьба. Старинная… Тела еще на экспертизе, но я слышал от специалистов, что ранения имеют и огнестрельный характер, и магический.
Я кивнул. У нас могло быть так же. И вроде так же было с остальными. И правда похоже на почерк Радаманта.
— Но почему у Шуваловых устроили смертную бойню, а нас и других пощадили? — спросил я. — Ну, относительно. Жертвы были, но скорее случайные.
Иннокентий пожал плечами.