И это уже наяву.
Сминаюсь фигуркой бумажной.
Неумолимо, как крах,
Горькое слово «продажный»
Корчится в бледных зубах.
Взглядом бегаю влажным
По сотням, по тысячам лиц.
И всюду продажность, продажность —
Без меры и без границ.
Вселенная в пьяном угаре.
Явь ужасней, чем сон.
Торг всемирный в разгаре.
Жизнь как аукцион.
И, отколовшись от стаи,
В капкане реальности бьюсь…
Но что я других упрекаю —
Я и сама продаюсь!
Цена?
Помогите забыть!
Забыть, что колючего рая
С любимым
не в силах купить…
И покупать —
Не желаю.
Другая женщина:
Недостроенный замок мой
Рвется в небо с горы сиреневой.
Словно птица без оперения
Недостроенный замок мой.
Целый день стою на лесах,
Кирпичи кладу неустанно
По стократ правленному плану.
Стены взвивает ветер,
В купола раздувает их, как паруса
На подхваченном бурей корвете.
Немыслимых башен пальцы
За хрупкие звезды хватаются…
Но подползают к стенам
Вкрадчивые землетрясения…
Отторгнутый лживыми скалами
Падает в небо замок мой.
О тучу ударившись гулко,
Рассыпаются купола…
Обламываются, как сосульки
Шпили…
Языкастые
Замолкают колокола,
Увязая в небе ночном…
Разноцветными обломками снов
Придавлена,
распластавшись
На земле, предавшей меня,
Дожидаюсь рождения дня…
И вновь, рукава засучив,
Торопливо кладу кирпичи.
Рядом луна усталая
Спать ложится меж скалами.
Расталкивая облака,
Груз тяжелых лучей волочит
Солнце…
И новые ночи,
Дни, недели, века…
И снова с утра я строю,
Лишь слегка отдохнув под стеною,
Где мне работягой-зимой
Накрахмаленный постлан вечер…
Недостроенный замок мой
Рвется в небо с горы узкоплечей.
Поэтесса:
Я лакомка,
спору нет.
Но вместо любимых конфет
Таскаю в кармане кулечек
С горсточкой вкусных строчек.
Вытащу их на ходу,
Смахну словечки-крошки.
Рассортировав на ладошке,
Кисленькую найду.
Обососав ее, как барбариску,
Зажмурюсь…
Слышна тишина,
И вдруг шевельнется струна…
Далёко —
и близко-близко.
Художница:
Мне бы родиться
Ван-Гогом.
Факел кисти
Нести по осенним дорогам
В пурпурном трауре листьев.
Мне мазками бы мощными лечь
На холст.
И полуденно-бешеным
Солнцем сердца
его прожечь.
Невозможные краски смешивать.
Брожу
в океане цвета.
При здравом уме
Безумствую.
С собой ношу свое лето.
До краев наливаюсь
Чувствами.
А солнца медяк раскаленный,
Нежно-синюю неба кожу
Обжигая,
Сползает в сонный
Холод моря,
Сердито ежась.
… А море швыряет небрежно
В оранжевые тела
Пены
лохмотья снежные…
… А в саду уже осень зажгла
Разноцветные лампочки слив.
… А сочно-зеленые горы
Загнали купаться в залив
Скал
Утомленную свору.
… А небо
победно синее.
… А розы
до ужаса красные.
… А пруд-лежебока
весь в тине,
А люди разные-разные…
Ах, мне бы за кисти схватиться,
Мне бы метнуться к палитре,
На холст жадный пролиться
Потоками красок…
Но…
Я на бумаге пастой
Пишу, торопливо копируя
Оконное полотно.
Душа по житейским дорогам
Шагает,
Палитрой цветнея.
Идет буйно-рыжим Ван-Гогом,
А я…
Рисовать
Не умею.
Женщина:
Совсем недавно,
давным давно,
Там, где близкое
дальше дальнего,
Там, где конец и начало —
одно,
Торопливые дни метались.
Небритые,
немытые,
всклоченные,
Метались в вечном испуге
Не успеть,
упустить,
недомучить…
А здесь
часы еле ноги волочат.
Бредут,
пошатываясь,
веренницей грузчиков,
Нагруженных мешками
Разлуки.
Поэтесса:
Недавно в газете
о поэтессе известной —
Лестно:
Вот это поэт —
Ничего в ней женского нет —
Мужские стихи, мужская душа, стиль, интересы…
Ай да пресса!
А вчера мне советчик непрошенный:
Стихи у тебя хорошие,
Отличные даже…
Но, прямо скажем,
Кое-где надо бы…
Уж очень бабьи…
Это, понимаешь ли, большой минус —
Современные критерии, видишь ли, не допускают…
Помилуй!
А если я баба?
Каюсь —
В эдаком виде живу и здравствую.
При этом —
заметьте-ка —
По законам генетики.
Не какое-нибудь самоуправство.
Не тлетворное влияние среды хотя бы.
Волей-неволей баба —
С головы до пят, от стихов — до души
/бессовестная природа — ни одной поблажки.
Тяжко/.
Наставников переполошив,
Покоряюсь капризам природы.
Посему мужеподобными,
Плечистыми и сердитыми
Литературными гермафродитами
/изжившими в себе без остатка
Генетико-поэтические недостатки/
Раскритикована вдрызг.
Перед зеркалом сижу — утешаюсь.
Особа, примерная, как шалость.
Уравновешанная, как взрыв.
Предсказуемая, как погода.
Как она, безнадежно женского рода.
И —
клянусь мужским неким именем —
Неисправимая.
Мужчина:
Сквозь зной пустынь, под вопли метелей,
Забыв покой, презрев доброхотов,
Бредут измученные Дон-Кихоты.
Взлетают на крыльях предательских мельниц…
Лучше на мельничных, чем вовсе без крыльев.
Пропитаны потом, припудрены пылью,
Осмеяны и измотаны,
Веками при смерти
и все-таки живы —
Куда-то идут и идут донкихоты,
Истинами проржавевшеми бряцая…
Лучше ржавые,
нежели лживые!
Вперед, донкихоты!
Смейтесь, паяцы,
Над любовьями, разбитыми вдрызг —
Лучше разбитая, чем никакая…
Не шлифуйте при жизни камни
На памятник себе любимому —
Выше надгробных речей и тризн
Честь остаться неизвестным солдатом…
Чем без совести — лучше без имени…
От обрывов не отползайте —
Полет даже в пропасть —
все же полет…
Не прячьте лица от предателей.
Лучше быть проданным за тридцать сребренников,
Чем продать за миллион.
Чем из зала бросаться репликами,
Лучше быть в роли трижды освистанным.
Добрых ветров ненавидящим пристани
Кораблям.
Дорогу обезумевшей коннице!
Да здравтвует буря, шквал, непогода,
Зной и огонь…
Лучше обжечься о солнце,
Чем прозябать в тени…
Намотав на мизинец
Путеводный
Солнечный луч, обжигающий руки,
Иду туда, где в пронзительном ельнике,
На сегодня себя отлетав,
Усталое солнце сидит,
убаюкано
Песню вызванивающими колыбельную
Стаями перелетных
гитар.
Девушка:
Горы.
Низкие…
то ли сгорбились,
То ли присели на корточки…
Сад.
В толпе виноградин откормленных
Сияют яблок румяные мордочки.
Грушам-толстухам тесна кожура,
Сливы надули пухлые щеки…
Лес.
Умаявшийся с утра
Дуб задремал.
На солнцепеке
Липа-старуха вконец разомлела,
Свесила ветки.
А над водою
Ива-чудачка —
в грязи по колено —
Безостановочно руки моет.
Галантный клен что-то шепчет сосне,
А ежевика со всеми в ссоре…
А море, море.
Столько моря!
И все это —
Мне.
Женщина:
Сорвавшись с неба, падала
Одинокая перепуганная капля…
Добродушная старая яблоня
Подставила пыльный лист…
Облака, переполнившись влагой,
Раскисли и расползлись.
Отяжелевшее небо
провисло над деревней,
Как перевернутый остров…
Надутая туча коснулась деревьев…
напоролась на острую
макушку ели…
лопнула.
Из дыры,
в ладошки весело хлопая,
Выбежал ливень.
Огляделся,
Моментально спелся
С ветром,
и с ним в компании
Начал буянить.
Отхлестал вжавшийся в землю лес.
В совхозном саду собрал урожай,
Стряхнуцв с веток все спелые сливы.
Воровато в кафе полез —
Дверью прижали — еле сбежал.
Побалансировал на заборе.
Избил нещадно шоссиско голое.
Наподдал с разбегу кустам малины.
И жгучие капли вонзил в море…
Простак!
Хотел уязвить исполина
Булавочными уколами…
Море глядело невозмутимо.
Забесновался, заколотил дождь
По доскам причала…
Море молчало…