Насколько была важна эта база, хорошо иллюстрирует эпизод из знаменитой битвы на Березине 28 ноября 1812 года. Вследствие сильно пересеченной местности генерал Сабанеев повел в атаку рассыпным строем две пехотные дивизии. Маршал Ней использовал ошибку русского генерала и, несмотря на то, что дело происходило в лесу, бросил в неожиданную контратаку кирасирские эскадроны. Результатом было то, что несколько сотен кавалеристов опрокинули две дивизии, захватили две тысячи пленных, а остатки войск Сабанеева кирасиры преследовали почти 4 км!
Подобный эпизод является лучшим доказательством того, насколько важно было, несмотря на потери от артиллерийского огня и огня от стрелковых цепей, сохранять главные силы в сомкнутых строях. Разумеется, потери от стрелкового оружия в колоннах и линиях были выше, чем в рассыпном строю, но в отсутствие опоры на сомкнутый строй поражение и разгром были гарантированы. Поэтому вся психология боя Наполеоновской эпохи строилась прежде всего на том, чтобы выработать у солдата привычку спокойно стоять во весь рост в сомкнутом строю. Офицеры стремились даже к тому, чтобы солдаты не наклонялись под ядрами и пулями. Это делалось не из пустого тщеславия, а потому что логика была очень простой: сначала солдат наклонится, потом он увернется, а потом убежит... Поэтому после каждого попадания ядра, вырывавшего из строя убитых и раненых, раздавалась команда: «Сомкнуть ряды!» Каждый должен был чувствовать локоть товарища, оставаться на глазах у офицера.
При сближении пехотных масс сомкнутые линии открывали огонь только с короткой дистанции (застрельщики, разумеется, вели бой и до и после). Огонь мог даваться залпом целого батальона или отдельными его частями (огнь по-полубатальонно, огнь повзводно).
Однако самым «любимым» методом огня французской пехоты был так называемый «огонь двумя шеренгами» (feu de deux rangs), при котором достигалась максимальная скорострельность. Для его начала командир батальона отдавал следующие команды:
Feu de deux rangs - Огонь двумя шеренгами
Bataillon - Батальон
Armes - Товсь
После того как все солдаты первых двух шеренг с заряженными ружьями становились наизготовку, отдавалось распоряжение:
Commencez le feu - Зачинай
По этой команде в каждом взводе целились и стреляли два солдата крайнего правого ряда, затем тотчас за ними — солдаты второго ряда, затем третьего, четвертого и т.д. (напоминаем, что «рядом» по уставу как французской, так и русской армии называются солдаты, стоящие один в затылок другому). Огонь таким образом прокатывался по фронту каждого взвода*. После первого организованного выстрела каждый вел огонь так, как это было ему удобно, и, в частности, солдаты второй шеренги уже не обязаны были стрелять одновременно со своим соседом спереди. Огонь начинал беспорядочно, но с большой скоростью «метаться» по всей линии батальона. Интенсивность этого огня была очень велика. Достаточно сказать, что батальон средней численности (т.е. около 700—750 человек) при весьма скромной степени обученности солдат давал около 1 000— 1 200 выстрелов в минуту** или приблизительно 16—20 выстрелов в секунду!
* Так как огонь при этой системе стрельбы перекатывался вдоль строя по рядам, он назывался еще «огонь рядами» (feu de file), последнее выражение было и в русской военной терминологии начала XIX века.
** Стреляли две шеренги, те около 500 человек; принимая за минимальную нормальную скорострельность 2—2,5 выстрела в минуту, мы получим 1000—1250 выстрелов. Из этой суммы нужно вычесть несколько десятков неизбежных осечек. С другой стороны, учитывая, что, согласно регламенту, солдаты третьей шеренги должны были заряжать ружья, постоянно обмениваясь с солдатами второй шеренги, эта цифра могла быть и несколько больше. Правда, этот маневр — передачу ружей — редко делали на войне. В общем же 1000—1200 выстрелов в минуту могли быть даны батальоном без особого усилия.
Это был настоящий шквал огня, линия батальона окутывалась пороховым дымом, в котором с ужасающим непрекращающимся треском ежесекундно вспыхивали несколько десятков снопов вылетающего из ствола пламени. Пытаться остановить такую пальбу командой голосом было бы просто бесполезно, поэтому сигнал для прекращения огня подавался с помощью короткой барабанной дроби. Добавим, что во время производства стрельбы командиры взводов и знаменосец с охраной отходили назад, на один шаг позади третьей шеренги.
Устав 1791 г. нацеливал на обучение солдат в духе линейной тактики. Нового строевого устава в годы Революции и Консульства не было выработано. Однако это не мешало сражаться по-новому. Тем более, что появились многочисленные наставления, составленные тем или иным командиром, которые добавляли то, чего не хватало в уставе.
Одним из важнейших построений стала батальонная колонна (нужно отметить, что построение в колонны упоминается уже в регламенте 1791 г., однако не объяснялось, в каких случаях ее нужно было строить и что дальше делать). Именно в колоннах в основном передвигались по полю боя, именно колонны под прикрытием огня цепи стрелков атаковали врага в штыки. Основной колонной была «колонна к атаке подивизионно» (дивизион — два рядом стоящих взвода). Подобная колонна «строилась на центр». Это означало, что центральные 4-й и 5-й взводы батальона оставались неподвижными, а остальные с правого и с левого крыла скорым шагом отходили за них (см. рис. 5). Получались четыре (иногда пять)* стоящих одна за другой коротких линий, расстояние между которыми равнялось фронту «секции» (половины взвода). Таким образом, если считать батальоны в 600—700 человек, колонна насчитывала примерно 50—55 человек по фронту, а в глубину 12 полных шеренг плюс 4 неполных (шеренги замыкающих), что представляло собой прямоугольник, имевший около 25 метров по фронту и 40 метров в глубину (см. рис. 5).
Главным строем для отражения кавалерийских атак стали батальонные каре. Эти каре получались в результате очень простых движений (см. рис. 6). Батальон, стоявший в колонне подивизионно на взводных дистанциях (т.е. каждый дивизион располагался в затылок за предыдущим на расстоянии, равном длине фронта взвода), получал приказ:
1. Garde a vous — pour former le carre - Смирно, приготовиться к построению в каре
2. Forme le carre par peloton de droite et de gauche — en bataille - Строй каре, повзводно направо и налево в боевой порядок
3. Marche! - Марш!
По последней команде правые взводы 2-го и 3-го дивизионов заходили левым плечом вперед, а левые взводы тех же дивизионов — правым.
4- й дивизион примыкал вперед и делал поворот кругом. Барабанщик, знаменосец и командир батальона уходили в центр каре.
* Согласно регламенту, в каждом батальоне было по одной роте гренадер. Эти роты для боя объединялись в отдельный гренадерский дивизион, приданный первому батальону, в результате этот батальон оказывался состоящим не из 4, а из 5 дивизионов. Если же батальон действовал отдельно от полка, то рота (строевой взвод) гренадеров стояла на правом фланге развернутой линии и при построении колонны к атаке уходила за середину последнего дивизиона.
Для боя в стрелковых цепях в 1805 г. чаще всего использовались роты вольтижеров, созданные буквально накануне кампании (в 1804 г. — в легкой пехоте и в 1805 — в линейной), а также в ряде случаев батальоны легкой пехоты целиком. Обычно стрелки располагались попарно. В то время как первый номер стрелял, второй, держа оружие заряженным, стоял наизготовку. После производства выстрела первый номер снова заряжал оружие и только после этого стрелял второй номер. И затем в обратном порядке. Это делалось для того, чтобы каждая двойка стрелков всегда имела наготове одно заряженное ружье. Позади цепи стрелков всегда находились небольшие сомкнутые группы из той же роты, из которой были выделены стрелки. В случае опасности стрелки должны были быстро отойти к этим группам. Они же в свою очередь отходили к основным силам.
Рис. 5. Построение батальона в колонну к атаке
Рис. 6. Построение батальона в каре. Первое положение и направление движения взводов
Рис. 6. Построение батальона в каре.Заключительное положение
Тактика французской пехоты стала гибкой, лишенной формализма и шаблонности. Батальоны в ходе боя постоянно меняли свои построения: для движения выстраивались в колонны, разворачивались затем в линии, чтобы уменьшить потери от огня, снова сворачивались в колонны, выдвигая цепи стрелков, снова развертывались в линии, чтобы встретить залпами наступающую пехоту врага, или строили каре, чтобы отразить налет конницы. Наконец, в решающий момент батальоны в мгновение ока строили колонны к атаке и бросались на врага в штыки... «Обычный» шаг употребляли все реже, чаще всего использовался ускоренный, наконец, стрелки при необходимости перестраивались, маневрировали и атаковали врага бегом.
В отличие от пехоты на тактику кавалерии не оказали большого влияния события Великой французской революции. Престиж службы в конных войсках, необходимость многочисленных «технических» знаний для службы в кавалерии, корпоративная солидарность опытных профессионалов были причиной того, что конные войска даже в наемных армиях XVIII века отличались высоким боевым духом. Энтузиазм, который охватил пехоту революционной армии, лишь мало повлиял на тактику конницы, и ее боевые приемы, фактически не претерпев изменений, перешли из века XVIII в начало XIX века.
Настоящая «революция» в методах кавалерийского боя произошла раньше, в середине XVIII века, когда Фридрих Великий провел кардинальную реформу прусской кавалерии. Отныне конница должна была достигать победы прежде всего с помощью стремительности и слаженности движений, главным оружием всадника стал не столько палаш, сколько плотно сомкнутый строй эскадрона, слитого в единую, мчащуюся в галоп массу: «Кавалерия одерживает верх в бою не саблей, а хлыстом», — якобы говаривал знаменитый прусский кавалерийский генерал фон Зейдлиц. Его высказывание надо понимать в том смысл