— Рассказывай, рассказывай, — понукал я Генку.
— Что тут рассказывать? Как ты уехал, я первым делом решил на окрестности полюбоваться. Засел на чердаке, бдю. Бинокль, инфраоптика, в две не просматриваемые зоны микрокамеры вмастрячил, экранчик — тоже к себе на чердак. Всё по науке… Рассудил так: наблюдать-то за «аэродромом» можно, так что и мышь к нам незаметно не проскочит, а мы — ни сном, ни духом. Но расставить наблюдателей, не засветившись, трудно. Не верилось, что пустующий дом долгие месяцы под колпаком держали — дожидались, пока мы приедем. Вот… В общем, логично рассудил. Да только следить за нами никто не собирался. Минут сорок я просидел — вроде всё тихо, никто подозрительный не шатается. Потом глядь — здоровеннейшая тётка по улице вышагивает. Такую проще перепрыгнуть, чем обойти. Меня как стукнуло: на ловца и зверь выбежал. Не иначе, думаю, твоя завхозиха — одна небось тут такая…
— Не одна, — перебил я. — Две по меньшей мере.
— Ну, не знаю… Короче, я во все глаза за ней смотрю — ну как к нам завернёт? Тут бы мы её… Не завернула. Идёт медленно, туда-сюда поглядывает, ничего подозрительного вроде как не делает… Мимо нас прошла — так же медленно. До соседнего дома дошагала, развернулась — и назад. Торопливо, окрестностями уже не любуясь. Ага, думаю, значит, скоро и «наружка» появится. Не появилась. Час, другой — никого… Сижу скучаю, Скалли внизу с пробирками возится, шерсть и кровь твою изучает… Ну не твою, понятно, а…
— Ясно чью. Ты о главном говори…
— Так я и говорю, Сергуня. В общем, стемнело уже, от пустого сидения в брюхе у меня забурчало, а тут как раз доктор свою возню закончил.
Я не утерпел, прервал Генкин рассказ о чудесном спасении и полюбопытствовал результатами анализа.
— Кровь и волосы человеческие. Почти человеческие… — туманно ответил Скалли. — Честно говоря, лишь один раз встречал такие…
Где и когда встречал, доктор рассказывать не стал. Надо думать, не только в оперативном отделе есть свои секреты…
Вывод был столь же неопределённым: исследуемые образцы вполне могут принадлежать морфанту-оборотню. А могут и не принадлежать. Стоило ли гнать в такую даль специалиста по экспертизам…
Мартин вернулся к своему рассказу:
— Закончил доктор, ну мы с ним и поменялись — он наверх, я вниз — перекусить. Не успел продукты достать — Скалли зовёт: пожаловали, мол, гости дорогие. Парнишки, двое, точь-в-точь как ты рассказывал — в тёмной одежде, словно монахи в штатском. Сзади подобрались, скрытно, — не будь там камеры, мы бы и не заметили. Коробку притащили, тяжёлую, вдвоём волокли. Нырнули в прореху в заборе — и к дому, чуть ли не ползком. Так-так, думаю… Не иначе нам какой подарочек пиротехнического плана. Подкрались они к крыльцу, а там дверца деревянная, снаружи в подпол ведёт… Вернее, вела. Один туда нырк, вместе с коробкой. Вылез уже без неё. И так же осторожненько смылись.
— И вправду фугас оказался?
— Самый натуральный. Но простенький… Или дилетант слепил, или профи в жуткой спешке — из того, что под руку подвернулось. Я тут же в подвал, коробку аккуратненько сбоку разрезал: мало ли какой сюрприз на неизвлекаемость? Не было сюрпризов. Набита шашками ТП-2000, сверху будильник кварцевый — дешёвый, китайский. Детонатор и батарейка «Крона». Примитив, но шарахнуло через два часа — сам видел — так, что любо-дорого.
Понятно… Понятно, что задумали Генка и Скалли: не стали обезвреживать бомбу — пусть противник остаётся в уверенности, что достиг цели. Вот только…
— Боюсь, закосить под покойников у вас не получится, — сказал я. — Даже такой взрыв человека бесследно на молекулы-атомы не распылит. И слушок, что во взорванном доме никого не было, скоро поползёт.
— Ничего не поделаешь, Сергей… — вздохнул Скалли. — Какой-нибудь полевой агент решил бы проблему просто — пригласил бы пару маргиналов выпить водки и ушёл бы, оставив их за столом с бутылкой. Вот вам и неопознаваемые останки… А я всего лишь потолкался в толпе, что собралась после взрыва, и сказал так, чтобы несколько бабулек услышали: мол, в доме два изуродованных трупа нашли, сведения самые верные, от милиции. Если сработает, два-три дня форы мы получим. Должны успеть… Сами всё успеть, помощи не будет.
Не будет. Я уже знал, что потери нашего филиала не ограничились Шмелём. Оперативный отдел почти пуст — всех агентов во главе с Шаманом срочно вызвали в Москву. В кабинетах сотрудников безпеки тоже тишина и запустение. Но всё-таки до чего же не любит Скалли полевых агентов… Пожалуй, куда сильнее, чем среднестатистический сотрудник Трёх Китов. Отчего бы?
Но сегодня доктор отличился, сработал не хуже матёрого оперативника. Наверняка ведь проскользнул в машину, пока я рассматривал с крыши пожарище. И лежал, ничем себя не выдав. Вполне логично: если кто-то наблюдал за мной со стороны, наверняка поверил в неподдельное отчаяние… А мои душевные терзания в тот момент — дело десятое, сам бы поступил точно так же.
— Не знаю, имеет ли теперь смысл проводить акцию за рекой, — сказал я. — Попробуем прокачать всю появившуюся информацию и составить новый план действий. Коллегиально — не морщись, Генка, — коллегиально…
Тут «герой гражданской войны» неожиданно оторвал голову от стола, обвёл нас мутным взглядом и проинформировал, кем, по его мнению, является прекрасная половина человечества. Мнение оказалось коротким, ёмким и нелицеприятным.
Скалли вздохнул и достал из футляра шприц.
— Снотворное? — полуутвердительно спросил Генка и жесткосердно посоветовал: — Вкатить бы тройную дозу, чтоб уж сразу — вечным сном. Мы уйдём, а он проснётся с похмелюги и не вспомнит, что пустил нас квартирантами. И понесёт выменивать на водку компакт-лабораторию. Нам это надо?
Как выяснилось, коллегиально лучше решать вопросы, не имеющие отношения к оперативному планированию. В армии и спецслужбах куда уместнее нормальное единоначалие.
Мартынов, по тянущейся с раннего детства привычке, по всем вопросам имел мнение, кардинально отличавшееся от моего. В результате право решающего голоса получил доктор Скалли, имевший богатейший опыт головоломных экспертиз, но слабо разбиравшийся в тонкостях оперативной работы.
— Ты на «Чудо» стрелки не переводи, — упрямо твердил Генка. — Я их дело перед отъездом закрыл, пусть Министерство налогов и сборов занимается — думаю, поводы найдутся. А то, что они мешали тебе ухлёстывать за девицей, — это, извини, личная проблема младшего агента Хантера.
— А то, что вас пытались отправить на небеса посредством полуцентнера тротила, — это личная проблема младшего агента Мартина и суб-аналитика Скалли, — ехидно подхватил я. — Правильно понимаю твою логику?
— Да при чём тут «Чудо»? — возмутился Мартынов. — Ясно, чьих рук дело. И тётка эта, и пацаны… Ты просто-напросто засветился перед временными своими контактами с Синягиным и интересом к судьбе мёртвого резидента Вербицкого, которого, надо думать, они расшифровали и ликвидировали. Следовательно, знали про «аэродром» и ждали гостей.
— Всё не так просто, Генчик. Заложить заряд на вычисленный «аэродром» проще всего заранее. Если у дилетанта-взрывника хватило ума смастрячить часовой механизм — уж смог бы разобрать детскую игрушку с радиоуправлением. И собрать другую, для взрослых. А сегодня спокойно подорвал бы радиофугас дистанционно, даже не приближаясь к дому. Так что про «аэродром» узнали лишь вчера. И не временные…
— Кто же?
Я вопросительно посмотрел на доктора Скалли. Если доктор не способен сделать очевидный вывод, значит, в моих построениях концы не сходятся с концами и Мартынов спорит не единственно из глупого упрямства. Скалли не подвёл.
— Господин Жебров, начальник службы безопасности «Уральского Чуда», — ответил доктор на Генкин вопрос. — В общем-то логично… Временные сидят тут полтора десятилетия и никак не засветились перед резидентурой. Появился Жебров — и вскоре мы получаем растерзанный труп Вербицкого.
— Вскоре после его появления не значит вследствие появления, — стоял на своём Генка. — Как он изобразил укусы? Науськал пару болонок на гуляющего по лесу резидента? Может, никакого Морфанта вообще тут нет? У Серёги в школьном саду приключилась алкогольная галлюцинация, а Синягина убили, чтобы завладеть раритетным изданием сказки «Маша и медведь»?
— Морфантов тут два, по меньшей мере, — постарался я не сбиться на такой же сарказм. — Почему Вербицкий предпочёл политику мирного сосуществования с ними и не информировал Контору — вопрос отдельный. Жебров — профессионал тот ещё. И, думаю, немедленно сделал стойку на странные дела, творящиеся в Лесогорске. Вычислил Морфантов и вошёл с ними в контакт. Уверен, что по меньшей мере один наш клиент служит сейчас у него в безопасности. Возможно, Жебров даже продумал план, как выгодно продать тайну — тому же «Чуду», или былым коллегам, или кому-то ещё… А начал с самого простого и логичного — с ликвидации потенциальных конкурентов. Вербицкий, Синягин, потом вы со Скалли…
— Тебя, значит, он конкурентом не считает?
— Архив. Архив Синягина. Единственная причина моего «долгожительства» в роли резидента.
Похоже, мои доводы поколебали Мартынова. После паузы он предложил:
— Давайте-ка потратим несколько часов и все вместе изучим архив. В три пары глаз можем углядеть что-нибудь, чего Серёга не заметил.
— Давайте, — кивнул я. — Но сначала изучим вот это…
Я водрузил на стол свой трофей. Скалли посмотрел на него с одной стороны, с другой… И выдал авторитетное мнение специалиста:
— М-да-а-а…
На столе стояла трёхлитровая банка, наполненная прозрачной жидкостью. Ладно, чтобы не интриговать понапрасну, скажу прямо: наполненная водой из-под крана. На дне банки болталось смутно-серое нечто. У Генки, похоже, возникла ассоциация с китайской водкой, в бутылках с которой заспиртованы порой то какие-то корешки, то цветы, то вообще животные класса пресмыкающихся. Потому что мой друг детства бодро спросил:
— Закуску доставать?