— Ох, влетит он Конторе в копеечку. Чует моё сердце — заставит Юзеф нас по кустам ползать. Шарики серебряные собирать…
Лесник ответил на бегу коротко, чтобы не сбить дыхание:
— Юзеф может. Легко.
Потом оба замолчали. Дальше бежать предстояло с крайним вниманием — дабы не напороться на собственную растяжку.
Здесь, среди скал, мин не было. Но и без того скорость шайтан-манула резко снизилась — с вертолёта увидели тварь, выскочившую ненадолго на открытое место, передали: движется по ущелью впереди, метрах в пятистах, не более. Шёл оборотень прямиком к границе. Конечно, Юзефу наплевать на суверенность чужой территории: если что, люди из родственной службы шейх-уль-ислама нажмут на нужные рычаги и замнут скандал. Но лишних проблем не хотелось…
Они прибавили темп, хотя это и казалось уже невозможным.
Но — что казалось ещё менее возможным — тварь тоже ускорилась. Промежутки между кровавыми пятнами увеличились.
Впереди послышалась стрельба. Длинные автоматные очереди. Скалы искажали звук, точно расстояние не определялось — но неподалёку. Совпадение? Иранские пограничники? Именно здесь и сейчас?
Прояснилось всё быстро. Клипса-наушник ожила голосом Юзефа:
— Лесник! Мы нашли пятачок и выбросили десант! У меня потери, но тварь мы завернули. Идёт прямиком на вас! Сработайте аккуратно. Семаго не простит, если не возьмёте живьём!
— Разберёмся… — неопределённо пообещал Лесник вшитому в воротник микрофончику. И отключил связь. Нечего тут под руку…
Синхронными движениями они с Крокодилом перекинули из-за спин оружие — весьма напоминавшее стандартные АГК, [12] лишь вместо подствольных гранатомётов крепились портативные сетеметатели. Разберёмся… А живьём или нет — как уж получится…
Вопреки названию, ничего общего с манулом — некрупным диким котом, живущим в горах и предгорьях, — тварь не имела.
Окраска шкуры весьма напоминала снежного барса: белую шерсть испещрял сложный узор тёмных пятен и других — свежих, кровавых…
Впрочем, приглядываться долго не пришлось. Едва увидев, ударили в два ствола… И всё равно едва не проиграли.
Очередь Крокодила не остановила прыжок зверя — длинный, больше похожий на полёт. В последнюю долю секунды Эдик успел отпрянуть, разминуться с когтями-кинжалами. Откатился в сторону, целый и невредимый — но на пару секунд вышел из схватки. Шайтан-манулу их хватило, чтобы обрушиться на Лесника…
Автомат грохотал, прыгал в руках. Смерть смотрела в глаза — бездонными жёлтыми зрачками. Красивая, грациозная, безжалостная смерть…
…Три десятка серебряных спецпуль, снаряжённых миостагнатором, стоили, надо думать, вообще целое состояние. Но дело своё те пули в конце концов сдепали. К обрыву шайтан-манул едва полз, оставляя на камне широкий красный след, от грациозных стремительных движений не осталось и следа. Надеялся уцелеть, рухнув с сорокаметровой высоты? Или предпочёл смерть плену? Неважно…
Крокодил прицелился, теперь уже неторопливо. Метатель выстрелил — совсем негромко после рвущих уши очередей. Сеть опутала зверя. Он сделал слабую попытку вырваться, разорвать путы — но тут же был накрыт второй сетью.
Они не сразу поняли, что означают продолжавшиеся судорожные движения шайтан-манула — не приближались, опасаясь любых сюрпризов. Лишь когда сквозь ячеи сетей полезли окровавленные клочья шерсти, догадались…
— Перекидывается… — констатировал Крокодил, подходя. И спустя несколько секунд добавил: — Да ведь это…
Фраза осталась незаконченной Но Лесник и сам всё видел.
— М-да… — задумчиво протянул Юзеф. — На вид лет четырнадцать-пятнадцать… В звериной ипостаси процессы старения замедляются, но не так уж сильно. Стало быть, родилась она лет девятнадцать-двадцать назад, никак не больше.
Затянутая в сеть, у их ног лежала девчонка — худенькая, смуглая, ничем не отличающаяся от местных жительниц. Если, конечно, девушку-туркменку догола раздеть и изрешетить автоматным огнём с близкой дистанции.
Впрочем, раны исчезали, затягивались. Куда медленнее, чем в зверином облике, но затягивались… Хотя миостагнатор оставался в крови. Никакой опасности девчонка сейчас не представляла. Если не ввести антидот, естественно.
— А это значит: прайд, — продолжил свою мысль Юзеф. — Целый прайд таких зверюшек жил у нас под самым носом — а мы ни сном, ни духом…
— Нереально, — усомнился Радецки. — Уж заметили бы. Не было нападений на людей. Даже на скот — не было. Может, забрела с той стороны? — Он кивнул в направлении границы.
— Нет, — отрезал обер-инквизитор. — Я связывался с шейх-уль-исламом. И там всё тихо.
— Значит, латентный W-ген… — не сдавался Крокодил. Лесник в дискуссии не участвовал. Внимательно наблюдал, как сокращается смуглая кожа рядом с маленькой, остренькой девчоночьей грудью — выталкивая кусочек серебряной оболочки пули…
— Дремавший два века ген? — сухо спросил Юзеф. — Не бывает. — И добавил с вовсе уж странным выражением: — Ладно, вскрытие покажет… Семаго-младший будет доволен…
Лесник вспомнил небольшой и загаженный лесок неподалёку от подмосковного Реутова. И девчонку-вервольфа, так же лежавшую у их ног. Тогда Семаго-младший остался весьма недоволен. Труп Ядвиги ему не достался. Сгорел на сооружённом там же погребальном костре. Труп дочери Юзефа…
— Значит, приспособились, — предположил Лесник. — Или охотятся лишь на диких животных, или вообще не питаются в звериной ипостаси. Тогда здесь, в глухом углу, вполне мог выжить прайд… А эта совсем молоденькая — и засветилась. Иных вариантов нет. Ну что, вызываем вертушку?
Ему хотелось поскорее покончить с этим делом. И забыть. Если сумеет…
— Не охотились, — согласился Юзеф и надолго молчал. Тоже вспомнил Ядвигу? Потом обер-инквизитор заговорил с тем же, так и не понятым Лесником выражением: — Видел я там, за поворотом, вроде как подходящую площадку. Схожу посмотрю ещё раз. А вы тут приглядывайте за ней…
Лесник изумлённо посмотрел на Крокодила. Что за ахинея? Отчего бы им не подняться на борт зависшего вертолёта точно так же, как спустился полчаса назад обер-инквизитор? И не поднять груз на тросе?
А Юзеф продолжал удивлять:
— Внимательно приглядывайте! Попадались мне свидетельства, что у этих тварей и в человеческом облике сила феноменальная. Чуть оклемается — может разорвать сети…
Крокодил изумлённо посмотрел на Лесника. Оклемается? Разорвёт прочнейшие, к тому же армированные серебром сети? Оклемается без введения антидота?!
Юзеф ничего не добавил. Пошёл прочь тяжёлым размеренным шагом. И скрылся за поворотом.
— Упустили… — процедил обер-инквизитор, переводя тяжёлый взгляд с одного агента на другого.
Те стояли с самым печальным и покаянным видом.
— Виноваты, не уследили… — попытался объяснить Радецки. — Чуть отвлеклись, а она..
— Куда? — перебил Юзеф.
Крокодил кивнул на почти отвесную стену ущелья:
— Наверх… Мы глазам своим не поверили, пока за пушки схватились, она уже…
Лесник стоял молча, демонстрируя медленно намокающий кровью бинт на руке: мол, пытались, делали что могли…
— Достаточно, — вновь перебил Крокодила Юзеф. — От операции я вас отстраняю. Объяснять продолжите дисциплинарной комиссии Капитула. Думаю, по месяцу ареста вам обеспечено… Пошли, вертушка на подлёте.
Радецки подобрал обрывки сетей, понуро пошагал за обер-инквизитором. Месяц в подвале скита, на хлебе и воде, — бр-р-р..
Лесник же чуть задержался. Сделал несколько шагов к обрыву и выбросил использованный шприц-тюбик из-под антидота.
Глава 6АУТОДАФЕ В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Стемнело. Свет не был включён. На столе подмигивала двумя зелёными светодиодами рация — Мартину казалось, что это глаза затаившегося в темноте хищника. Безжалостного, готового прыгнуть, убить…
По рации должен был поступить приказ, состоящий из одной кодовой фразы. Приказ на аутодафе — в современном понимании этого слова. В понимании Новой Инквизиции. Приказ на уничтожение нескольких сотен людей, родившихся другими и живущих по-другому. Или не-людей — чтобы выполнить приказ, наверное, стоило думать именно так. Но у Гены Мартынова думать так не получалось. После того, как Серёга… Не получалось.
Впрочем, могла прозвучать и отмена приказа. Но агент Мартин не верил в подобный исход. Огромная машина Сибирского военного округа уже пришла в движение — машина, подавляющее большинство людей-винтиков в которой понятия не имеют, чем и в чьих интересах будут заниматься… Учебная тревога, учебная цель, нажатая кнопка — ракеты «воздух-земля» поползут по экранам безобидными светящимися точками, где-то вдали, в десятках километров, к небу взметнётся пламя, и всё закончится. Цель отработана на отлично. Можно спокойно ожидать благодарности командующего СибВО в приказе по итогам учений…
Но Мартин знал. Знал, что именно им — ему, Леснику, другим солдатам Инквизиции — придётся здесь, в Лесогорске, сделать главное. Сделать так, чтобы не повторилась ошибка семьдесят девятого года. Чтобы живым не ушёл никто.
Лесник словно чувствовал настроение младшего коллеги. Говорил негромко, как будто рассуждая сам с собой. Говорил слова, вроде и не относящиеся напрямую к делу, — любопытные исторические аналогии, не более. Но Мартин чувствовал: его убеждают. Мягко, но настойчиво. А если убеждения не подействуют, то…
— Аутодафе стало для людей словом-пугалом… — говорил Лесник. — Услышав его, все тут же морщат нос от вони горелого мяса и не желают задумываться, что же за реальные причины стояли за аутодафе, за актами веры… И об их реальных последствиях не желают вспоминать. Хотя достаточно знать историю в объёме школьного курса, чтобы произвести корелляцию между числом аутодафе в той или иной стране — и числом убитых в междуусобных религиозных войнах. Про средневековую Испанию рассказывают глупые страшилки — можно подумать, что осуждённых там приковывали к столб