Схватил микрофон, щёлкнул тумблером на пульте, заговорил быстро:
— Алладин, быстро три мобильные группы из квадрата три-семнадцать на окраину посёлка. Разнести уцелевшие дома, кто вылезет — добить, чтоб ни один не уполз! Головой отвечаешь! Затем на исходную.
Лесник быстро переглянулся с Дианой, взглянул на циферблат. Сказал:
— Господин командор! Командуйте посадку на окраине! До «Ч-2» — двадцать две минуты, мы с Ди успеем. У Алладина молодняк, Морфанта в глаза не видывали, упустят — и снова где-нибудь сморгонцы вынырнут…
Анхель на секунду задумался — приближаться к земле, готовой спустя четверть часа подняться на воздух от подземного взрыва, ему явно не хотелось. Но резонам Лесника внял, торопливо отдал приказ пилоту; тот слышал сейчас лишь фразы командора, начинающиеся с кодового слона…
Приземляться, впрочем, не стали. Вертолёт завис, разгоняя воздушной струёй облака дыма и пыли, затянувшие посёлок и окрестности, Леснику и Диане пришлось прыгать с пятиметровой высоты. Ничего, не привыкать..
Винтокрылая машина тут же рванула вверх и в сторону.
Они шли всю ночь. Обессилев, остановились на привал — в самой чащобе, хотя на пути попадались удобные поляны, но путники прикрывались кронами деревьев от возможных поисков с воздуха. Скинули тяжёлую кладь, лежали на лесном мху, на поросших брусничником кочках.
На ногах остался один человек — с изуродованным лицом и белоснежными седыми волосами.
Он неторопливо обходил лежащих и наконец нашёл нужного — мальчишку лет четырнадцати. Тот лежал рядом с громадной, тяжело дышащей тушей, пальцы перебирали длинную шерсть — тёмную, на концах шерстинок словно поседевшую.
— Вставай, Яцек, — сказал человек. Мальчишка поднялся с видимой неохотой.
— Переодевайся, быстро. — Многословием человек не страдал.
Паренёк недоумённо смотрел на извлечённые из холщовой сумы вещи — футболку яркой, пёстрой расцветки, светло-голубые, почти белые джинсы и такую же куртку.
— Зачем? — столь же коротко спросил мальчишка, не делая попыток снять свою одежду — тёмных, почти чёрных тонов. — Не надену это…
— Наденешь. Надо. Мы пойдём дальше, а ты — в город. Лодка спрятана на берегу, объясню где. В городе найдёшь одного приезжего. Трудно, но сумеешь, он был у нас вчера.
Мальчишка прикрыл глаза, будто вспоминая что-то. Ноздри чуть заметно раздувались. Уточнил:
— Тот, что ли, с носом ломаным?
— Тот.
— Найду… Зачем?
— Отдашь вот это.
Юному сморгонцу явно не хотелось шагать в одиночку обратно. Совершенно не хотелось… Он сделал последнюю попытку отвертеться, кивнул на зверя:
— А как же бабуся? Надо ведь…
— Прослежу, — отрезал человек. И протянул небольшой кожаный мешок. Там лежал круглый предмет, может, кочан капусты, может, ещё что-то… Горловину мешка стягивал кожаный ремешок, завязанный хитрым узлом, — не зная секрета, не развяжешь. Но мальчишка догадывался, что внутри…
Через полчаса обременённые поклажей люди пошагали к востоку. Рядом, налегке, брели звери — десятка два, и даже взгляд опытного охотника не отличил бы их от самых заурядных медведей.
Мальчишка, уже экипированный по-новому, обречённо вздохнул. Закинул мешок за спину и пошагал обратно. Заплутать в малознакомых местах не боялся — назад вёл след, заметный (если можно так выразиться про обоняние), как наторённая дорога.
В сенях Лесника поджидали — две огромные мохнатые твари, наверняка считавшие, что стоят совершенно бесшумно. Но он хорошо слышал их дыхание. И ощущал запах — лёгкий запах вещества, похожего на мускус… Вещества, из-за которого сморгонских зверолюдей большие чины Инквизиции считали не людьми и даже не животными, а лишь источником ценного сырья для фармацевтической промышленности.
Лесник предполагал: если разговор не сложится, звери мигом окажутся здесь, в горнице. Он мог бы пристрелить, их не сходя с места, через тонкую дощатую перегородку. Но к чему? Слишком часто за десять лет приходилось стрелять, а потом сомневаться…
Именно сомнения привели его в посёлок временных этой ночью, а дом, где довелось побывать бедняге Хантеру, указал старый охотник Василий Севастьянович.
— Не трудитесь зря, — сказал Лесник громадной женщине. — На меня эти трюки не действуют.
Та издала нечленораздельный звук, явно с недоверчивой интонацией. Но попытки активной суггестии прекратила.
Для Браницкого полное отсутствие внушаемости у пришельца стало неприятной неожиданностью. Пожалуй, сейчас старик жалел о многом сказанном в ходе разговора.
— Значит, пятнадцать лет вы живёте тут как заложники… — медленно проговорил Лесник. — Сидите на пороховой бочке, а спички в руках у чужого дяди. И никто предавать гласности ваши странности не собирался. Стоило вам заартачиться, чирк — и нету Сморгони. На этот раз окончательно. Я правильно понял суть вашего рассказа?
— Почти… Совсем уж насильно нас бы здесь никто удержать не смог, не впервой уходить, бросив всё. Процесс шёл отчасти по согласию. Потому что у нас тоже есть… были люди, которым не хотелось прятаться всю жизнь по медвежьим углам. Которые стремились конвертировать старые знания — превратить в деньги, во власть…
— Их не стало, как я понимаю?
— Не стало… Не стало и «чужого дяди» — вашими молитвами. А его спички в руках у вас. И сейчас мне предстоит услышать новые правила игры. Излагайте…
Лесник долго молчал. Потом поднялся со стула, продолжил стоя:
— Нечего излагать. Игра окончена. Получены сведения, что газохранилище на грани взрыва. Его можно ждать в любой момент, но от чего-то мне кажется, что рванёт завтра на рассвете. МЧС, естественно, начнёт спасательную операцию: оцепят район, эвакуируют людей… — Последнее слово Лесник выделил голосом. — Но не раньше чем через двенадцать часов. А теперь мне пора. Много дел. У вас, полагаю, тоже…
Браницкий проводил его, вышел на улицу. Звери в сенях остались неподвижны и безгласны.
— И ещё одно… — сказал Лесник напоследок. — «Чужой дядя» — уж не знаю, как он вам представлялся, — сумел ускользнуть. Не исключено, что объявится рядом с вами и попробует начать всё сначала. Возможно, очень скоро, в ближайшие часы, — он тоже информирован о взрыве. Я не хочу требовать его голову, но сделайте так, чтобы история не повторилась…
И он, не прощаясь, пошагал в сторону реки.
— Надеюсь, больше не встретимся, — сказал вслед Браницкий.
— Лихо ты его, — на ходу сказал Лесник, имея в виду командора Анхеля. — Я и сам, пока в иллюминатор не взглянул, сомневался: вдруг не поверили, не ушли.
— Знал бы ты, чего это стоило… — ответила Диана. — Давай-ка поднажмём, перехватим Алладина подальше от домов.
Они поднажали, и стало не до разговоров. В Академии Лесник по физподготовке в своей группе всегда делил первое-второе места с Крокодилом, но даже ему трудно было угнаться за напарницей.
Успели. Три открытых джипа только-только вынырнули из кустарника.
— Ди?! Живая?! — удивился Алладин. — А я слышал…
Леснику он лишь коротко кивнул, виделись сегодня ночью.
— Живее всех живых, — торопливо подтвердила Диана. — Отводи своих. Ближайшая полость с газом чуть в стороне, но и здесь будет жарко.
— Но командор… — начал было Алладин.
— Уводи! — рявкнул Лесник. Добавил негромко, чтобы не услышали оставшиеся в джипах бойцы: — Что командору твои мальчишки — пешки, расходный материал.
Он быстро взглянул вверх — вертолёта не видно и не слышно. Не любит рисковать господин Анхель. Никто не может с уверенностью сказать, какие последствия будут после взрыва исполинского газового пузыря, притаившегося под землёй.
Отлично. Всё по плану. Никаких неожиданностей — полевых агентов среди ребят Алладина нет.
Напрямую нарушить приказ Алладин не рискнул. В возможностях Дианы он не сомневался — как и многие, видевшие «ос» в деле. Но если хоть один морфант прорвётся к лесу и ускользнёт, голову господин командор оторвёт никак не Диане…
Три пятёрки бойцов разместились неподалёку, на опушке, отрезая путь к лесу. Лесник с ними — лишний движущийся объект среди домов мог помешать затеянному спектаклю.
Отвести глаза полевому агенту, прошедшему курс СКД-вакцинации и владеющему методикой фасеточной аккомодации, очень трудно. Почти невозможно. Но Лесник едва не купился, наблюдая, как с неимоверной быстротой мелькает между уцелевшими домами женская фигурка.
Подствольник рявкает, зажигательная граната не успевает ещё долететь до окна, Диана уже стреляет по второму дому, оба вспыхивают — медленно, неохотно. Или так просто кажется на фоне её стремительных движений. Две объятые пламенем фигуры вырываются наружу. И тут же, напоровшись на автоматную очередь, падают, корчатся в агонии… Ещё трое спасающихся, новая очередь…
Лесник напряг «стрекозиный глаз» — наблюдаемая картинка подёрнулась лёгкой рябью, люди исчезли — и бегущие к лесу, и пылающие на земле… Осталась лишь Диана, азартно палящая в пустоту.
— Морфант, — выдохнул Алладин.
Лесник торопливо взглянул обычным зрением, увидел огромную тушу — пластика её движений отличалась от реальных Морфантов, но Алладин и его ребята едва ли заметят разницу.
На фантом, изображающий Морфанта, Диана истратила почти два магазина, соблюдая точность даже в деталях. Алладин уже понял, что доправлять после неё не придётся. Наблюдая, как вспыхнул последний дом, произнёс со странной смесью уважения и какой-то брезгливости:
— Грамотно работает…
Махнул своим подчинённым. Те споро расселись по двум джипам, отъехали. Третья машина осталась, поджидая Диану, Алладин сказал с тревогой:
— Пора бы ей отходить, через пять минут рванёт.
Он ошибся. Может, произошла техническая накладка. Или Анхель решил перестраховаться, пожертвовав людьми и отдав команду на подрыв, не дожидаясь результатов зачистки… Но рвануло сразу после слов Алладина.