Джеймс пошел рядом с ним.
— Помочь вам нести клюшки?
— Решил заработать? — хитро прищурился старик. — Когда я решу, что мне тяжело таскать клюшки, я перестану играть, но чаевых от меня никто не дождется.
Они подошли к третьей площадке. Йэн примерился и ударил гибридом по центру фервея. Несмотря на то, что мяч просто лежал на земле, он взмыл высоко в воздух и улетел довольно далеко.
— Солидно, — одобрил Йен и неторопливо пошел вслед за мячом.
— Я тебя на лужайке догоню, — сказал ему в спину Говард и повернулся к Джеймсу.
— Ну, давай свой вопрос, раз уж тебе так пригорело.
— Это связано с моими родителями, — начал Джеймс и понял, что не знает продолжения. — Я даже не знаю, как спросить…
— Неважно, — отмахнулся старик. — Тут все довольно спорно.
— Простите?
— Не обращай внимания. — Говард смотрел вслед своему партнеру. — Я же знал, что рано или поздно этот день наступит. Ждал с тех пор, как узнал, что твои родители скончались.
— Не уверен, что я вас понимаю.
— У меня есть кое-что для тебя. Дома. В моем кабинете.
— И что же это?
— Не скажу. Приходи ко мне завтра.
— Я мог бы и сегодня зайти, — предложил Джеймс. — Или вечером, если удобно.
— Неудобно, — сварливо отозвался старик. — Я никогда не работаю по субботам. Моя вера такого не одобряет. — Говард наклонился и положил сумку на землю.
— Суббота считается от заката до заката, — возразил Джеймс.
— Зря беспокоишься. — Мистер Гилпин установил мяч на подставке, принял стойку и пару раз взмахнул клюшкой, примериваясь. Взглянув на Джеймса, он сказал: — Будешь делать ставку? Ну, так, понарошку.
— Нет.
— Жалко, — ответил старый поверенный. — Я хотел заключить с тобой пари: если я пройду поле за два часа, ты сможешь зайти ко мне сегодня вечером. Если я не управлюсь за два часа, придется тебе ждать до завтра.
— И пораньше никак нельзя?
— Ты напоминаешь мне своего отца. — Он еще раз примерился и ударил по мячу. Мяч приземлился далеко на фервее — хороший удар, но чтобы попасть на грин, нужно было бить получше.
Они вышли на фарватер. Йен уже сделал свой второй удар. Говард крикнул ему что-то задорное и собрался бить. Джеймс молчал, чтобы не говорить под руку. Старик пару раз замахнулся и ударил. Вроде бы замах не выглядел таким уж сильным, но мяч взвился в воздух как ракета, описывая высокую пологую дугу — слишком пологую, подумал Джеймс, чтобы достичь грина. Но по мере того, как белая точка набирала высоту, у нее, казалось, вырастали крылья. Мяч плыл по ветру, падая на край лужайки; упал, подпрыгнул один раз и покатился к флажку.
Джеймс поздравил его с прекрасным ударом, добавив:
— Если так дело пойдет, думаю, увидимся сегодня вечером.
— Будем надеяться, — рассеянно кивнул Говард.
Джеймс поблагодарил его за то, что старый законник уделил ему время и пожелал удачи в игре. Говард постоял, глядя Джеймсу в спину, и громко спросил:
— Не хочешь побыть со мной до конца? Похоже, ты приносишь удачу. Этак я смогу обыграть Йена, для разнообразия.
— Нет. Какой из меня игрок? — ответил Джеймс. — Вечером увидимся.
Вернувшись к машине, Джеймс поехал вдоль реки. Глен Ди в Бремаре особенно живописна. Река неторопливо струится серебряной лентой среди зеленых лугов, то попадая в тень темных холмов, поросших соснами, то снова выходя на свет. Он проехал мимо природного заповедника Бирквуд под суровой голой скалой Морроне, и возле Линн-де-Корремульзи свернул с шоссе, продолжая путь по каменистой проселочной дороге к Бремульзи, ферме отставного сержант-майора Оуэна Эванса, давно вышедшего на пенсию.
— Моя Дженни, — любил говорить Эванс о дочери, — дитя двух народов. Я валлиец, а ее мать шотландка.
Джеймс считал, что Дженнифер взяла лучшее от обоих родителей, сочетая мистическую чувствительность валлийцев и агрессивную изобретательность шотландцев. В Дженни высокая страсть соединилась с одухотворенной практичностью. В итоге получился прекрасный экземпляр очень привлекательной женщины. Темноволосая и голубоглазая, как отец, с гладкой кожей, длинноногая, как мать, Дженнифер временами казалась Джеймсу не столько человеком, сколько каким-то природным существом, сильфом или дриадой.
В школе большинство мальчишек ее побаивались, да и потом в этом отношении мало что изменилось. Джеймс не раз наблюдал, как взрослые мужчины в ее присутствии теряли дар речи, а женщины бледнели от зависти. Стоило ей войти в комнату, как все взгляды, естественно, устремлялись на нее; когда кто-нибудь спрашивал о чем-то, люди сначала оборачивались, посмотреть, что она скажет. Впрочем, говорила она мало. Уж если вы привлекали ее внимание, она полностью переключалась на вас, а далеко не всем это нравилось.
— Когда Дженни была совсем маленькой, — сказала однажды ее мать, — она никогда не ходила, если можно было бежать, и никогда не бегала, если можно было лететь.
На широком, отсыпанном гравием дворе уже стояло несколько машин. Джеймс аккуратно припарковался и вышел из машины.
Как и в большинстве шотландских фермерских домов, вход в дом лежал через кухню. Кухня Агнес — большое, слегка захламленное помещение с массивным сосновым столом в центре, служившим нескольким поколениям. Возле одной стены стоял потемневший от времени валлийский комод, вдоль другой выстроились глубокие шкафы. Большая старая газовая печь из черного чугуна, выглядела так, будто побывала на военном корабле времен Второй мировой войны. Она прекрасно поддерживала в комнате уютное тепло зимой и не слишком старалась летом. В кухне всегда стоял легкий пар от кипящих кастрюль, а из духовки доносился восхитительный аромат фирменного блюда Агнесс –жареной ветчины в медово-горчичном соусе.
На кухне толклось не меньше пятнадцати человек, а Агнес, раскрасневшаяся и усталая, с деревянной ложкой в одной руке и подставкой для сковородки в другой, командовала этими добровольными помощниками, поднимая крышки на кастрюлях и раздавая короткие приказы двум племянницам. Прочие пребывали в роли зрителей; они то входили, то выходили, держа в руках бокалы с вином и громко переговариваясь.
Появление Джеймса не осталось незамеченным.
— Привет! — тут же крикнул кто-то, едва он открыл дверь. — Никак капитан Джеймс? — Он обернулся и увидел коренастого мужчину с бутылкой хереса в одной руке и тремя стаканами в другой. — Парень, по-моему, ты слегка высох! Не бойся, Гвин здесь. — Он призывно позвенел стаканами.
— Как дела, Гвин? — спросил Джеймс. Дядя Дженни из Кардиффа воображал себя душой любой вечеринки, на которую ему случалось попасть.
— Лучше всех! — просиял румяный мужчина. — Вот, держи! — Он сунул Джеймсу в руку стакан и налил золотистого вина из бутылки. — Я вижу, ты себя в форме поддерживаешь. Эх, молодость! — Он драматично закатил глаза. — Главное, чтобы порядок был, я всегда это говорил.
— Думаю, ты прав, Гвин, — ответил Джеймс, и валлиец хрипло рассмеялся. — Извини, — он ловко обогнул дядю Дженни, — если я хочу получить обед, надо поцеловать кухарку.
— Это обязательно! — воскликнул Гвин и побрел оделять вином другие бокалы.
Агнес стояла у плиты, внимательно изучая содержимое кастрюли. Джеймс приблизился к ней сзади и шумно принюхался.
— Пахнет божественно, — заявил он. — Помощь нужна?
— О, Джеймс! — Крышка со стуком упала на кастрюлю. Мать Дженни поздоровалась с ним и легонько потрепала по щеке. — Помощь? Я вижу, ты уже занят, — она кивнула на стакан в руке Джеймса. — С каждым выпитым глотком выпивки для Гвина становится меньше. Вот это помощь! А теперь, если не хочешь увидеть, как взрослая женщина закатывает истерику, немедленно вон с моей кухни. Здесь и так слишком людно.
— И то правда, — согласился Джеймс. — Позвони мне, если передумаешь.
Он перебрался в гостиную. Здесь было не так много народу, но, может быть, это оттого, что помещение было побольше. Возле камина сержант-майор что-то рассказывал. Вокруг него собралась небольшая группа.
— У нас бы просто смелости не хватило примерить такое. Начинаешь думать, что… — Он замолчал, увидев нового человека. — О, Джеймс! Рад тебя видеть, сынок! Агнес говорила, что ты отлучился по делам. — Повернувшись к темноволосому мужчине с обветренным лицом рядом с ним, он представил Джеймса: — Кеннет, это капитан Джеймс Стюарт — смотритель в Блэр Морвен. — Повернувшись к Джеймсу, он проговорил: — Это Кеннет, брат Агнес из Балморала. — Джеймс обменялся с Кеннетом рукопожатием. — Мы знакомы, — сказал Кеннет, — помните, год назад на играх в Бремаре...
— В данный момент Джеймс сражается с австралийцами, — сообщил Оуэн Кеннету. Он предпочитал выражаться военными терминами. — Они, видишь ли, атакуют Блэр Морвен.
— О, да, — покивал Кеннет, как будто хорошо знал хитроумных антиподов. Положив руку на рукав Джеймса, он пожелал ему скорой победы. — Сделай их раньше, чем они сделают тебя, — неопределенно посоветовал он. — А то, смотри, упустишь свою землю.
— Удачно съездил в Лондон? — спросил Оуэн с интересом глядя на Джеймса. Кеннет тоже выжидающе посмотрел на него поверх своего стакана.
«Похоже, всем известно, что я был в Лондоне, — подумал Джеймс, — и все наверняка догадываются, зачем я туда ездил». Напрасно он надеялся хотя бы на пару часов отвлечься от лондонских дел. Мысль о том, что придется как-то объяснять всем детали поездки, привела его в мрачное расположение духа. — Посмотрим, — неопределенно пробормотал он и, извинившись, собрался пойти, поискать Дженнифер.
Он как раз отвернулся от камина, когда в гостиную вошла Дженни. Джеймс при виде ее почувствовал, как губы начинают растягиваться в улыбке, и даже сделал шаг, но остановится. Дженни сопровождал высокий темноволосый мужчина. Близко наклонившись, он что-то говорил девушке на ухо. Его рука естественно лежала у нее на плече.
Мужчина широко улыбнулся, а Дженни рассмеялась. Она подняла глаза и увидела Джеймса, стоящего посреди гостиной. Быстро извинившись перед спутником, она подошла.