Король собрался вернуться к «Рейндж Роверу», когда кто-то из журналистов спросил:
— И что вы теперь намерены делать?
Король слегка обернулся и внятно сказал:
— Приходите завтра в Гайд-парка и все узнаете сами.
Уоринг наблюдал за этой импровизированной пресс-конференцией на мониторе охраны. Объявление об отставке его правительства заставило его корчиться от негодования, но это все-таки лучше, чем стоять под высокомерным, снисходительным взглядом монарха.
Отпустив заместителя и помощников, Уоринг сразу же отправился на встречу — на этот раз с главным распорядителем парламента и председателем партии — пора было формировать предвыборную платформу. Они закончили совещаться и он принял приглашение Найджела Сфорца и Альберта Таунсенда на ужин в главном прибежище Британской республиканской партии, клубе «Бальтазар». Там к ним присоединились три младших члена штаба Главного распорядителя и жена Таунсенда Франсин.
За бифштексом они предприняли доблестную попытку утопить печали в прекрасном кларете, которым славился «Бальтазар». Не получилось. Уоринг вернулся в свою резиденцию, чувствуя себя не намного лучше, чем днем. Найджел предложил составить ему компанию, но бывший премьер-министр отказался, заявив, что больше всего на свете хочет лечь спать и покончить, наконец, с этим дрянным днем.
И он действительно лег спать, но это случилось уже больше двух часов назад, а сон не шел. Уоринг слишком глубоко увяз в своих страданиях. Он пытался смотреть вечерние программы новостей, записанные для него на пленку, но бесконечные перемывания провала его правительства и роспуска парламента только злили его, и он выключил телевизор. Он решил полежать в горячей ванне, а потом все же попытаться уснуть.
Он уже развязывал пояс халата, когда хлопнула дверь в комнате, откуда он только что вышел. Наверное, ночной дежурный, подумал он, выглянул за дверь ванной комнаты и увидел в дверях спальни женщину.
— Мойра, — без всякого энтузиазма сказал он, — ты никогда не стучишь?
— Я надеялась удивить тебя, дорогой.
— Как ты сюда попала? Кто тебя впустил?
— Дверь была открыта, я просто вошла. — беззаботно ответила она. — Разве ты не рад меня видеть?
— Я имею в виду, — подчеркнуто терпеливо сказал Уоринг, — кто тебя видел? С кем ты разговаривала?
— О, стоит ли об этом беспокоиться! Расслабься, мой милый, ты же знаешь, я всегда очень осторожна.
— Ты меня извини, но я не стану просить тебя остаться, — прямо сказал Уоринг. — У меня был очень тяжелый день. Я чувствую себя совершенно разбитым.
— Ну, дорогой, — промурлыкала Мойра, — я же не могла допустить, чтобы ты тут сидел один и переживал. Я пришла тебя подбодрить.
Уоринг тоскливо посмотрел на нее. Мойра надела его любимый костюм: красный атласный жакет с блестящей прозрачной блузкой под ним и короткая красная юбка, открывавшая ее длинные ноги, всегда действовавшие на него сногсшибательно. И все-таки он и вправду смертельно устал и вовсе не горел желанием развлекать ее сегодня вечером; к тому же его раздражало то, что она долго не приходила. Он звонил ей несколько раз. И вот, пожалуйста, явилась именно сегодня, хуже ночи выбрать не могла!
— Прости, Мойра, — сказал он, немного смягчившись. Ссориться не хотелось. — Ты застала меня в самый неподходящий момент. Я собирался спать.
Она вошла в комнату и встала перед ним в вызывающей позе.
— Но я слышала, что великие умы никогда не спят. Они думают. — Мойра положила руки ему на грудь, а потом и вовсе прижалась к Уорингу. От тонкого запаха ее духов у бывшего премьера закружилась голова. — А я, между прочим, придумала новую позу…
— Извини, не сегодня. — Он мягко отстранил ее руки.
— А-а, сердишься, — сказала она, красиво надув губы. — Это потому, что Мойра заставила тебя ждать?
Ему не хотелось принимать ее игру. Он просто смотрел. Великолепна как всегда — умная, элегантная, ослепительно красивая. Было время, когда он подумывал жениться на ней — она бы замечательно украсила его президентский имидж. Но он устоял перед искушением, и очень кстати. Все-таки она слишком взбалмошная женщина, непредсказуемая и чересчур требовательная. Зачем ему незакрепленные пушки на палубе в шторм?
— Томас, дорогой, ты всерьез думал, что я домашнее животное? Ты свистнул, и я прибежала?
— Да ни о чем я не думал! — вспылил Уоринг. — Вот разве что о том, что лучше бы я тебя никогда не видел!
— А вот и нет! На самом деле ты думаешь: «Ты потрясающая, Мойра. Ты красавица, богиня. Я должен увидеть тебя, Мойра. Приходи и спаси меня». — Она рассмеялась. Улыбка у нее была чертовски соблазнительной.
— Да. Наверное, было бы неплохо, приди ты пораньше. А теперь нам нечего обсуждать. — Уоринг чувствовал, что сейчас начнет раздражаться и защищаться. Спорить не хотелось. Хотелось, чтобы его оставили в покое. — Не знаю, заметила ли ты, что парламент распущен и мне теперь предстоит бороться на выборах.
— И ты, конечно, выиграешь, дорогой. Я предсказываю взлет твоей карьеры.
— Хорошо, что ты так думаешь. Насколько я понимаю, сейчас вряд ли кто оценивает мои шансы так высоко.
— Общественное мнение может измениться в один миг, — она щелкнула длинными пальцами. — Я вовсе не удивлюсь, если завтрашняя попытка окажется самой большой ошибкой за короткую карьеру короля.
По желудку Уоринга пробежала холодная волна.
— Постой, ты что-то знаешь?
— Раньше ты не особо вникал в мои планы, — она зло улыбнулась.
— Перестань, Мойра. О чем ты говоришь? Не было никакого «раньше». Я никогда не просил тебя что-то сделать для меня.
— Тебе и не нужно просить, дорогой. — Она подошла к кровати, села и вызывающе откинулась назад. — И так понятно. Я же говорила, что помогу тебе, чем смогу. Вот, например, Тедди вышиб себе мозги. Самоубийство. С ним никого не было. Ты в самом деле полагаешь, что такой неуклюжий бездельник, как Тедди, сам справился бы с таким ответственным делом?
Уоринг уставился на нее.
— Ты мне ничего не говорила.
— Правда, милый? — спросила она с сильным португальским акцентом. — Не поздновато ли тебе становиться брезгливым?
Уоринг почувствовал, как по телу поползли мурашки.
— Боже мой, Мойра, да ведь не было ни малейшего намека на то, что смерть Тедди — не самоубийство…
— Ну, Томас, — мило упрекнула она, — ты напрасно беспокоишься.
— А вот ты, я смотрю, совсем не беспокоишься, — сказал он ей. — Это же не игра. Я не имею ни малейшего отношения к смерти этого человека.
— Боишься крови, мой воспитанник? — Она рассмеялась, откинув голову назад, обнажая свою длинную красивую шею.
Ее небрежная распущенность всегда изумляла и пугала его. Она же только что едва не призналась в убийстве Тедди — на что она еще способна? А Дональда тоже она убила? Нет, это же абсурд какой-то!
— В любом случае, — меж тем говорила она, — послезавтра твоим заботам конец. Никому не будет пользы от этого доморощенного короля и его жалкого советника.
— А что будет послезавтра? — холодея, спросил Уоринг. — Что ты хочешь делать, Мойра?
Она выпрямилась на постели.
— О, посмотри на себя. — Она рассмеялась дразнящим смехом. — Ты опять начал интересоваться своей Мойрой?
— Мойра, у меня нет настроения! — Он шагнул к ней. — Что ты задумала?
— Ты уверен, что хочешь знать? — Она ухмыльнулась. — Смотри-ка, и правда заинтересовался!
— Я серьезно. Либо говори, либо убирайся к черту.
— Да, что-то с тобой стало невесело, — пожаловалась она, накручивая на палец прядь волос.
— Да говори же ты, черт возьми!
— Как это у вас говорят? «Живи прессой, умри в прессе»? Так? — Она снова рассмеялась и легла на кровать, позволив своей короткой красной юбке задраться вверх совсем уж неприлично, обнажив роскошные бедра.
— Пресса… — Он тупо уставился на нее. — Ты… знаешь?
— Конечно. А как ты думал? — Она игриво посмотрела на него. — Да не волнуйся ты. Никому я не выдам твой секрет. Ни одна живая душа не узнает. — Она голосом подчеркнула слово «живая». — Ладно, раз уж ты не собираешься отнести меня в постель, — сказала она, снова садясь, — мог бы, по крайней мере, принести мне выпить.
— Послушай, давай закончим со всем этим, — Уоринг потер лоб. — Уже поздно, я устал, а с завтрашнего дня по уши влезу в предвыборную кампанию. Времени совсем не останется. Видеться не сможем. Как ты считаешь?
— Даже так… — протянула она, насмешливо наблюдая, как он вышагивает перед кроватью.
— Ну, сделаем перерыв. Так было бы лучше всего.
— Нет уж, милый мой, — она забралась на кровать с ногами. — В этом деле мы вместе. Ты же сам мне позвонил, помнишь? — Ее голос вдруг стал ледяным. — Ты хотел, чтобы я делала за тебя всю грязную работу, а теперь хочешь от меня отделаться?
— Да ничего я не хочу, — против воли он все-таки стал оправдываться. — Просто подумал, что этот этап закончился. Пришло время разойтись.
— Ах ты червяк! — внезапно закричала она. — Ты что же, принял меня за одну из твоих шлюх? Мы заключили сделку, милый мой. Мы партнеры. И я тебе нужна куда больше, чем ты мне. Не забывай об этом.
Уоринга эта гневная вспышка застала врасплох. Он остановился и растерянно посмотрел на нее. Лучше бы не смотрел. Ярость так исказила ее черты, что лицо превратилось в злобную пугающую маску. Впрочем, изменение было мимолетным. Настроение Мойры вновь изменилось.
— Не заботься о выборах, Томас, — сказала она тихо и как-то по-дружески. — Ты устал. Понимаю.
— Что ты говоришь! Как это я могу не заботиться о выборах?! — Он покачал головой. — Да ты понятия не имеешь, сколько всего надо сделать. А ведь выборы — это только половина проблем. Этот идиот Роутс организовал новую роялистскую партию, а потом пошел и утоп. В другое время я бы не имел ничего против, только не теперь. Его же мучеником будут считать, будут говорить, что он принял смерть за правое дело. Общественное мнение начнет ему сочувствовать, а потом и этому самозваному королю.