глава № 2ПРОЧЬ ОТ ПРОЛЕТКУЛЬТААнархистов не поняли на конференции по культурному строительству
ИНФОПОВОД
23 февраля 1918 г. в здании бывшего московского Охотничьего клуба (Воздвиженка, 6) открылась Первая Московская общегородская конференция пролетарских культурно-просветительных организаций[153]. Пролеткультовские конференции для советской власти были ключевыми событиями в области культурного строительства. Тут намечались контуры всего советского проекта просвещения. Краеугольным на тот момент был вопрос: пролетариат будет сам делать свою культуру или его будут просвещать профессионалы?
Московская конференция проходила в преддверии переноса столицы из Петрограда в Москву и собрала представителей как Московского, так и Петроградского Пролеткульта. Луначарский надеялся перенести свой опыт сотрудничества с Пролеткультом в Петрограде (весьма успешный и внутренне непротиворечивый) на московскую почву, где дела пока обстояли гораздо хуже.
Работа конференции была организована в трех секциях: общекультурного строительства; образования и воспитания; художественной. По результатам работы секций принимались резолюции.
Основным итогом стало решение образовать сеть организаций Пролеткульта в Москве. Для реализации этих планов создали Исполнительное бюро.
Из членов МФАГ в конференции участвовали с докладами Константин Вентцель («Декларация прав ребенка»), Алексей Ган («О пролетарском театре»)[154] и Сергей Двумянцев («О рабочем университете»)[155].
Вентцель (выступавший под псевдонимом Швейцер) – признанный теоретик свободной школы, автор многочисленных трудов на эту тему – представил собственную «Декларацию прав ребенка», которая защищала право каждого ребенка на свободное развитие заложенных в нем сил, способностей и дарований. Вентцель предлагал принять рамочный государственный документ, обязательный для исполнения всех советских граждан. При этом опирался он на огромный международный опыт. Кроме Вентцеля, на эту тему писали многие деятели культуры, например Лев Толстой, который был противником наказания детей. Важны были также идеи Руссо. Кроме того, в 1913 г. вышла книга Николая Евреинова «История телесных наказаний в России», а в 1917 г. был поднят вопрос об отмене таких наказаний в отношении детей.
Свободные трудовые школы-коммуны возникли по всему миру в середине 1900-х гг. и успели стать общепризнанным достижением международного анархистского движения. В основе этой новой педагогики лежала идея свободного развития детей в коллективном труде, науках и искусствах. В международном движении за свободную школу активно участвовали и юные русские революционеры, бежавшие в Европу и США после поражения Первой русской революции. Там они обзавелись семьями, родили детей, увлеклись новой педагогикой и анархо-синдикализмом, а после 1917 г. стали возвращаться в освобожденную Россию, чтобы строить новую жизнь. Поэтому анархистские коммунарские практики свободной школы в ранней Cоветской России воспринимались обывателями как занесенные с Запада, вторичные. А это было неверно: как сказано выше, они были международными, и это принципиально важно.
Обложка сборника документов Московской общегородской конференции пролетарских культурно-просветительных организаций.
Источник: ГПИБ
Пролеткульт «Декларацию прав ребенка» игнорировал. Он принял за основу классовый подход к образованию и воспитанию, предложенный неким Одноблюдовым[156].
Заметим, что Декларация прав ребенка будет принята Генеральной Ассамблеей ООН только в 1959 г. (с документом Вентцеля она, конечно, никак связана не была).
Двумянцев был профсоюзным активистом и работал в газете «Воля и думы железнодорожника», на счету которой была успешная стачечная борьба и радикализация настроений железнодорожников, позволившая склонить многих из них на сторону советской власти. Он знал, что любые знания могут стать эффективными на практике только при тесном взаимодействии соратников. Двумянцев предлагал организовать Рабочий университет в форме образовательной коммуны.
К опытам Двумянцева конференция также осталась равнодушна.
Доклад Гана был одним из трех докладов конференции, посвященных пролетарскому театру.
Докладывавший первым тов. Барятинский продвигал концепцию народного театра, который делают для рабочих и крестьян профессионалы, включая и выходцев из рабочих и крестьян. Такого рода благотворительные народные театры возникли в России еще в XIX в. (один из них создал предок тов. Барятинского[157]), они утверждали идеи межклассового мира и стали подавляющим типом театра «для рабочих, солдат и крестьян» между Февралем и Октябрем 1917 г.
Ган горячо протестовал против такого рода «благотворительных» театров и настаивал на свободном пролетарском театре, новые формы которого выработает сам пролетариат, без привлечения «профессионалов» и любого контроля со стороны какой бы то ни было власти.
Доклады Барятинского и Гана конференция проигнорировала.
Доклад, на основании которого были утверждены театральные резолюции конференции, сделал петроградец Василий Игнатов[158].
Василий Васильевич Игнатов (1884–1938) был давним членом РСДРП, драматургом и бывшим актером Суворинского театра в Петрограде, а также председателем Реквизиционной комиссии Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов и главным хранителем ценностей Зимнего дворца (а вскоре стал еще и комиссаром Зимнего дворца, Эрмитажа и Таврического дворца). Кроме того, Игнатов был одним из идеологов и ключевым организатором Петроградского Пролеткульта, секретарем Исполбюро ЦК Пролеткульта, руководителем театрального отдела Петроградского Пролеткульта (назначен 17 ноября 1917 г. на заседании ЦК Пролеткульта, где председательствовал Луначарский). 19 декабря 1917 г. Игнатов организовал так называемый «Временный театральный коллектив Пролеткульта», в совет которого среди прочих вошел революционный анархо-синдикалист Алексей Гастев (подробнее о нем см. в главе 1), а в состав Исполбюро – Платон Керженцев, тут же взявшийся за составление теоретического труда по основам Пролетарского театра.
Петроградский Пролеткульт и его «Временный театральный коллектив» полагали, что прежде всего необходимо создать «материальную базу» пролетарской культуры – реквизировать здания, подходящие для создания театральных, музейных и прочих пролетарских культурных площадок. Основой театральной системы страны должны были стать Центральный социалистический театр республики, Театр социалистической молодежи, Социалистическая театральная школа, Сад пролетарских детей, а также сеть их филиалов по всей стране. К моменту Первой Московской конференции Петроградский Пролеткульт уже получил в свое распоряжение все здания на Екатерининской улице, названной улицей Пролеткульта. При перенесении столицы в Москву нечто подобное следовало немедленно создать и тут.
Вопросы театрального репертуара и создания собственно театральных коллективов, по предложению Игнатова, решили обсудить на специальных заседаниях Пролеткульта. Но предварительно предполагалось нанять имеющихся профессионалов и осуществлять над ними строгий идеологический контроль.
Алексей Ган, уже начавший делать свой Пролетарский театр, утверждал в докладе, что театр призван превратить в новые культурные формы энергию революционного мятежа пролетариата. И что помещать это в заранее заданные рамки невозможно. Всякое вторжение «профессионалов» в творческий процесс Ган считал вредным.
Ган развернет свои идеи на страницах «Анархии»: «Только разрозненной работой „снизу“, бесконечным, чаще всего случайным, порывом отдельных групп и ячеек, и даже личности, мыслимо действительное творчество в области строительства новых и неведомых форм жизни… Долой пролеткульт-департамент! Да здравствует свободная ассоциация гениев и инициатива личности!»[159]
Интересно, что ранее к такому же выводу относительно Пролеткульта пришел Осип Брик[160], поучаствовавший по приглашению Луначарского в Первой Петроградской конференции культурно-просветительских пролетарских организаций, где был создан Петроградский Пролеткульт. Брик также дистанцировался от Пролеткульта публично.
Как ни странно, игнорирование со стороны Пролеткульта взбодрило анархистов. Для себя они сделали вывод, что большевики ничего не понимают в воспитании нового человека и строительстве новой жизни, и решили заняться этим самостоятельно. В первую очередь они открыли бесплатный базовый курс лекций по анархизму как способу организации социальной революции во всех сферах жизни, включая культуру. Доклады о Пролетарском театре в рамках этого курса читал Алексей Ган.
ТЕКСТЫ
‹Без подписи›ПО ПОВОДУ ОБЩЕГОРОДСКОЙ КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
Анархия. 1918. 5 марта. № 11. С. 2
Охотничий клуб, где происходила конференция, был превращен в педагогический музей и производил приятное впечатление.
Не совсем такое же впечатление производила сама конференция.
Казалось бы, конференции нужно было положить в основу своих трудов те выводы, к которым пришли наиболее честные и смелые педагоги последнего времени – Лев Толстой, Себастьян Фор[161].
Американские школы-клубы[162], возникшие теперь общества свободного воспитания и образования[163] и др.
Казалось бы, эта область, уже завоеванная анархистами, должна была быть местом для вопросов развития человеческой личности и ее свободы.
Казалось бы, права ребенка должны быть защищены пролетарским освободительным движением.
Казалось бы, да что поделаешь, когда несколько десятков лет тому назад существовал Маркс, который не признавал всей этой «рационалистической и метафизической чепухи». Какой-то там свободы и какого-то развития человеческой личности.
Анархисты в этом вопросе, как и во всех остальных, выявляют синтез наиболее полной моральной, экономической и политической свободы личности и ее наивысшего развития.
Вместо рабского послушания и шаблонной воспитанности анархисты стремятся к созданию сильных волей, вполне самостоятельных личностей, полных инициативы, вдумчивых, глубоко и широко охватывающих все развертывающееся многообразие мира, непоколебимо держащие знамя своих последних критериев и готовых на все жертвы и на самую напряженную борьбу в защиту своей совести, разума и воли.
Для такой личности нет внешних законов морали и общественных отношений.
Послушание всякому закону или приказанию извне против своей совести есть низость.
Послушание против своего разума есть глупость.
Послушание против своей воли есть трусость и рабство.
Всякие принудительные шаблонные школы есть преступное насилие над личностью ребенка.
Государство, толпа, общество, школа, семья, делая какие-то обязательные предписания, совершают тягчайшее преступление, создавая низких, глупых, трусливых рабов, лишенных инициативы и вдумчивости.
Вместе с тем анархисты в противоположность буржуазным вздыхателям о «свободе» в их понимании этого слова подчеркивают, что школа не должна быть орудием классовой политики буржуазии. Это должны быть трудовые школы, которые воспитают борцов за свободу личности от самой ужасной формы насилия: экономического гнета.
На такого рода предпосылках развивались тезисы в докладах «Декларация прав ребенка»[164], «Рабочий университет и образовательная коммуна»[165] и некоторые другие.
Все это было отклонено.
Доводы вот какие:
Все это напоминает естественное право Руссо[166].
Все это не по-марксистски.
Взамен всего этого – власть государства над школой, говорилось о принципе всеобщего обязательного обучения, признавалась воля учительского коллектива и т. д.
Мы, анархисты, однако, всего этого принятого марксистами тоже не примем.
А доводы вот какие:
Все это слишком по-марксистски, ‹в› реалистическом понимании истории.
Давить волю личности слишком преступно.
Все это слишком по-марксистски.
С. М.[167]РАБОЧИЙ ДВОРЕЦ
Анархия. 1918. 6 марта. № 12. С. 3
На пролетарской конференции культурно-просветительной организации, между прочим, выяснялся вопрос о постройке рабочего дворца[168], для которого предполагается отвести место, занимаемое ныне домом гр. Ностица (против Большого театра).
В нем будут сосредоточены все культурно-просветительные организации, лекционный и концертный зал, библиотека и т. д.
Будущее здание рабочего дворца предположено соединить с соседним «государственным новым театром», где теперь играет труппа Незлобина и где предположено устроить «первый пролетарский центральный театр».
‹Без подписи›ИЗ МАТЕРИАЛОВ 1-Й КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ПРОЛЕТАРСКИХ КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ МОСКВЫ(23–28 ФЕВ)
Анархия. 1918. 6 марта. № 12. С. 4
1. Каждый ребенок, рождающийся на свет, каково бы ни было социальное положение его родителей, имеет право на существование, т. е. ему должна быть обеспечена определенная совокупность жизненных условий, установленных гигиеной детского возраста и необходимых для сохранения и развития его организма и для успешной борьбы последнего с враждебными жизни влияниями.
2. Забота о доставлении детям требуемых гигиеной детского возраста жизненных условий лежит на родителях, на обществе в его целом, на государстве. Роль каждого из этих факторов и их взаимное отношение в деле доставления ребенку этих условий определяется соответствующими узаконениями.
3. Каждый ребенок, какого бы возраста он ни был, есть определенная личность и ни в каком случае не может считаться ни собственностью своих родителей, ни собственностью общества, ни собственностью государства.
4. Каждый ребенок имеет право выбирать себе ближайших воспитателей и отказываться и уходить от своих родителей, если они оказываются плохими воспитателями. Это право ухода от родителей принадлежит ребенку во всяком возрасте его жизни, причем государство и общество должны позаботиться том, чтобы никакие перемены в этом отношении не повлекли за собой ухудшения в материальных условиях жизни ребенка.
5. Каждый ребенок имеет право на свободное развитие всех заложенных в нем сил, способностей и дарований, т. е. право на воспитание и образование, сообразное с его индивидуальностью. Осуществление этого права должно быть гарантировано бесплатным предоставлением ему во всех возрастах его жизни соответствующих воспитательных и образовательных учреждений, где бы все стороны его природы и характера получили наиболее благоприятные условия для своего гармоничного развития.
6. Ни один ребенок не может быть насильственно принужден к посещению того или другого воспитательного или образовательного учреждения.
Воспитание и образование на всех их ступенях являются свободным делом ребенка. Каждый ребенок имеет право уклониться от того воспитания и образования, которое идет вразрез с его индивидуальностью.
7. Каждый ребенок с самого раннего детства принимает участие в общественно необходимом производительном труде в размере, определенном его силами и способностями. Этот труд, однако, не только не должен наносить ущерба физическому здоровью детей или служить помехой в деле их духовного развития, но ‹и› должен слиться со всей системой воспитания и образования.
Участие в общественно необходимом производственном труде дает возможность осуществить одно из важнейших прав ребенка – не чувствовать себя паразитом, но быть участником и строителем жизни и сознавать, что жизнь его не только может иметь общественную ценность в будущем, но ‹и› имеет ее уже в настоящем.
8. Ребенок во всех возрастах своей жизни в своей свободе и правах равняется со взрослым совершеннолетним человеком. Если те или другие права не осуществляются им, то это должно быть обусловлено только отсутствием у него необходимых для осуществления этих прав физических и духовных сил. При наличности же последних возраст не должен служить препятствием к пользованию теми же правами.
9. Свобода заключается в возможности делать все, что не наносит ущерба физическому и духовному развитию ребенка и не вредит другим людям. Таким образом, пользование каждого ребенка своими естественными правами не должно встречать иных границ, кроме тех, которые диктуются законами нормального физического и духовного развития самого ребенка, и кроме тех, которые гарантируют другим членам общества пользование теми же правами.
10. Та или другая группа детей в своих взаимоотношениях между собой и окружающими взрослыми может быть подчинена правилам, запрещающим действия, наносящие вред общественному целому. Все, что не запрещено этими правилами, не должно встречать противодействий к своему осуществлению. Никто из детей не может быть принуждаем к деланию того, что не предписано этими правилами.
11. Всем детям должно быть предоставлено право участия в составлении тех правил, которыми регулируется их жизнь и деятельность. Правила эти являются выражением их общей воли.
12. Никто – ни родители, ни общество, ни государство – не может принуждать ребенка обучаться той или другой определенной религии или принудительно исполнять ее обряды: религиозное воспитание должно быть вполне свободным.
13. Ни один ребенок не должен терпеть стеснений из-за своих убеждений, лишь бы их проявления не нарушали равные права других членов общества взрослых и детей.
14. Каждый ребенок может свободно выражать в письменной или устной форме свои мнения и мысли в той же степени, в какой этим правом пользуются и взрослые люди, т. е. с теми только ограничениями, которые диктуются благом ребенка и обществами составляющих его личностей и которые должны быть точно установлены.
15. Каждый ребенок пользуется правом образовывать с другими детьми или взрослыми те или другие союзы, кружки и тому подобные общественные соединения в той же мере, в какой это право принадлежит и взрослым людям. Случаи ограничений, диктуемых благом ребенка и его нормальным физическим и духовным развитием, должны быть точно оговорены в законе.
16. Ни один ребенок не должен быть подвергнут лишению свободы или наказанию. С проступками и недостатками ребенка должно бороться при помощи соответствующих воспитательных учреждений, путем просвещения или лечения, а не наказаниями и всякими мерами репрессивного характера.
17. Государство и общество должны всеми средствами наблюдать за тем, чтобы все перечисленные в предыдущих параграфах права ребенка не терпели ни в чем умаления; они должны ограждать эти права от всяких попыток покушения на них и всех, кто не исполняет своих обязанностей по отношению к молодому поколению, должны принуждать к этому.
Конференция считает, что «Декларация прав ребенка», предложенная кружком свободного воспитания, неприемлема для пролетарской конференции, так как она говорит языком естественного права, отрицаемого марксизмом, и носит черты анархо-мистицизма.
Конференция выражает пожелание, чтобы на следующей просветительной конференции этот вопрос был освещен с марксистской точки зрения.
Первая в дни социальной революции Конференция культурно-просветительных пролетарских организаций Москвы, заслушав доклад Кружка свободного воспитания и образования детей о «Декларации прав ребенка», горячо приветствует основные положения декларации, провозглашающие за каждым ребенком право на свою личность, развитие всех заложенных в нем сил и способностей и свободный выбор участия в общественно необходимом труде.
Конференция всецело присоединяется к каждому из основных положений декларации, провозглашающему, что в борьбе с проступками и недостатками ребенка не может быть места наказанию и всяким репрессиям, а лишь помощь просветительного и лечебного характера.
Конференция считает необходимым, чтобы пролетариат, борясь за свое освобождение и освобождение всего человечества, приступил бы к созданию таких воспитательных учреждений и общественных условий, которые в наибольшей степени могли бы способствовать и обеспечить каждому ребенку как работнику будущего провозглашаемые за ним декларацией неотъемлемые права.
Алексей ГанПРОЛЕТКУЛЬТ
Анархия. 1918. 8 марта. № 14. С. 4
– «Петроград насчитывает более 60 рабочих клубов. Все они объединены так называемой „межклубной организацией“, в состав которой вошло немало интеллигенции. И тем не менее со всех сторон поступают жалобы на плачевное состояние этих культурных ячеек.
Везде по-прежнему торжествует кинематограф, „танцулька“, водевиль. Случайные лекторы и докладчики, во все концы рассылаемые межклубной организацией, не пользуются никаким успехом.
Аудитории пустуют, слушатели скучают, рабочие развлекаются где-то на стороне.
В чем же дело?
Неужели виноваты только косность и духовная незрелость рабочих, упорное нежелание думать и учиться чему бы то ни было?
Опыты отдельных районов опровергают подобные предположения.
Там, где сами рабочие взялись за дело, при фабриках устраиваются читальни, театры, „секции искусств“.
Находятся талантливые люди, растет круг сотрудников. Имеются резолюции, постановления некоторых заводов и мастерских (ангар), нескольких просветительных обществ, – они обещают многое».
Вот что я знал о культурном строительстве в Петербурге до созыва первой пролетарской просветительной конференции.
Деятельность в качестве руководительницы большого культурного движения межклубной организации оказалась шумихой.
Была созвана конференция; вынесли резолюции и учредили пролеткульт[169], но это, понятно, мало изменило сущность дела. Общим рассуждением «сверху» делу не поможешь.
И я убежденно говорю, что только разрозненной работой «снизу», бесконечным, чаще всего случайным порывом отдельных групп, ячеек и даже личности мыслимо действительное творчество в области строительства новых и неведомых форм жизни. Ассоциация упомянутой разрозненности определит культуру, даст ей имя и душу только в том случае, если она явится самобытно и свободно, а не по указанию перста из окон пролеткульта.
Долой пролеткульт-департамент!
– Да здравствует свободная ассоциация гениев и инициатива личности.
Московская федерация анархистских группБЕСПЛАТНЫЕ КУРСЫ ПО АНАРХИЗМУ[170]
Анархия. 1918. 19 марта. № 21. С. 4
С. 25 марта начнется чтение лекций по анархизму.
Товарищ ГОРДИН[171] будет читать лекции на темы: «Этические основы анархизма», «Воспитание и анархия» и «Союз пяти угнетенных».
Товарищ Н. РОГДАЕВ[172] – «История анархизма в России и на Западе», «Теория и практика», «История Интернационала» (I, II и III).
А. А. СОЛОНОВИЧ[173] – Политическая экономия.
Лев ЧЁРНЫЙ[174] – История культуры. Социал. история. Социология. Ассоционный анархизм.
Сергей ДВУМЯНЦЕВ[175] – Этюды философии истории. Основы индивидуалистического анархизма.
Тов. Ник. СКВОРЦОВ – «Анархизм и анархо-синдикализм».
Алексей ГАН – Искусство и пролетарский театр.
Прием желающих записаться на курсы – ежедневно от 2 до 4 дня у секретаря Федерации Льва Чёрного, в доме «Анархия», М. Дмитровка, д. 6.
ЛЕКЦИИ БУДУТ ЧИТАТЬСЯ ДВА РАЗА В НЕДЕЛЮ:
по понедельникам и четвергам, от 6 до 8 час.
При курсах организуется отдел пропагандистов и организаторов по анархизму.
‹Без подписи›К ОТКРЫТИЮ КУРСОВ
Анархия. 1918. 27 марта. № 28. С. 3
25 марта 1918 года в жизни Московской федерации анархистов является датой, с которой анархистское движение впервые выступает на путь практического и последовательного распространения анархизма. Не легкие митинги и перебежки, не тяжелая подпольная работа, не кабинетное индивидуальное творчество отдельных мыслителей, нет, широкая основательная подготовка к практической деятельности – вот что началось с этой даты.
Позволим себе привести вкратце содержание вступительных речей в этот день при открытии курсов.
Т. Бармаш, обрисовав борьбу анархистов в 1905–6 годах, указывал на вред партийной розни и политиканства и на необходимость объединения всех тружеников в политической революционной и непосредственной борьбе.
Товарищ Гордин указал на цель курсов: рассеять то невежество, то отсутствие понимания анархизма, которое обнаружили даже осведомленнейшие из газет.
Вместе с тем нелепо думать, что анархизму можно научиться.
Анархистами рождаются.
Цель курсов – вскрытие анархической воли в слушателях.
Курсы бесплатные.
Недопустима торговля духовными ценностями человека.
Если в буржуазном строе все святое, прекрасное и глубокое выбрасывается на рынок и продается, то анархисты не торгуют истиной.
Товарищ Рогдай указал, что анархизм проходит нитью через всю историю, что анархизм двигал народные массы во все революции и нашел своих выразителей в лучших представителях человеческой расы.
Докладчик иллюстрировал свой доклад многочисленными примерами из истории, показав, что борьба с анархизмом есть борьба с высшими порывами духа.
Товарищ Чёрный остановился на том, что пора слов прошла и настала пора действовать: необходимо сейчас же приступить к социализации промышленности. Анархисты уже приступают к социализации кожевенной промышленности.
Курсы дадут практических работников, и это увеличит объем деятельности анархистов. Докладчик отмечал, что анархисты имеют основание идти рука об руку с властью Советов, поскольку последние – друзья рабочего движения.
Товарищ Двумянцев отметил, что анархизм есть непринудительный социализм. Задача анархизма в интегральном освобождении человеческой личности – политическом, экономическом и моральном. Моральное освобождение – освобождение от всего навязанного, выявление истинного я человека и его высшей породы, – вот одна из достойных задач анархизма, которую помогут осуществить курсы.
Собрание заканчивается речью товарища Гана, который освещает эпоху создания Пролетарского театра и нового свободного искусства.