Естественно, анархисты и футуристы в подготовительный для обоих комьюнити период зимы 1918 г. тесно общались между собой – об этом имеются десятки свидетельств современников.
На это время «непроявленного» общения пришлись два громких события в клане футуристов, вылившиеся в конце концов в публичные дебаты между анархистами и футуристами на страницах газеты «Анархия». Эти дебаты начались 26 марта 1918 г. с подачи «внешней» персоны – Баяна Пламеня, недавно приехавшего из Петрограда и пораженного тем пошлым зрелищем, в которое превратились футуристы, бывшие когда-то для поэта героями.
Дебаты эти развернулись вокруг двух взаимосвязанных вопросов: как художникам добывать средства к существованию и какими в этом свете становятся задачи искусства? Коротко коренной вопрос дебатов звучал так: пользу или вред искусству приносят меценаты и вообще его коммерциализация?
Дискуссия разгорелась из-за начавшейся почти сразу жесткой конкуренции между «Кафе поэтов» и другим заведением – «Музыкальной табакеркой», определявшей себя как «кафе нефутуристов». «Табакерка» откровенно углубилась в эротическую тематику, которую футуристы принципиально избегали, и в конкурентной борьбе начала побеждать. Тогда «Анархия» ослабила критику «Кафе поэтов» и даже стала поддерживать футуристов перед лицом общего врага.
Таким образом на страницах «Анархии» художники и поэты обсуждали два магистральных ответа на вопрос: за счет чего могли существовать революционные художники?
1. За счет меценатов и продаж. Этот вариант опробовали учредители «Кафе поэтов» – Каменский, Гольцшмидт, Бурлюк и Маяковский.
2. За счет рабочей взаимопомощи. Этот способ почти год практиковал Пролетарский театр во главе с Алексеем Ганом. К нему в радикально экономичной форме присоединилась группа художников во главе с Казимиром Малевичем, начавшим всерьез медитировать над полным отказом от частной собственности.
Фоново затрагивался вопрос о том, допустимо ли оказывать профессиональные услуги советской власти.
Однако публикации в «Анархии» не описывают собственно те изначальные события, к которым авторы статей постоянно апеллируют как к показательным.
Они таковы.
27 (14) февраля 1918 г. в Большом зале Политехнического музея проходило так называемое «Избрание короля поэтов»[181]. На звание короля претендовали среди прочих футуристы из «Кафе поэтов» – Маяковский, Бурлюк и Каменский[182], но корону получил эгофутурист Игорь Северянин[183].
Мероприятие финансировал легендарный антрепренер Федор Долидзе, который еще в начале 1900-х начал устраивать гастроли модным поэтам, – тогда это были символисты. Теперь Долидзе заинтересовался футуристами и часто посещал «Кафе поэтов».
«Выборы короля поэтов» были задуманы остроумно, все действо отвечало моменту: это была откровенная пародия на провалившиеся выборы в Учредительное собрание. Вообще-то раньше Долидзе таким озорством не отличался, это был респектабельный человек. Потому чуткие наблюдатели подозревали, что к яркому сценарию «Выборов короля» приложили свою креативную руку футуристы.
В «агитационном листке» говорилось:
«Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться за звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.
Всех поэтов, желающих принять участие в великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 12 (25) февраля. Стихотворения неявившихся поэтов будут прочитаны артистами.
Желающих из публики прочесть стихотворения любимых поэтов просят записаться в кассе Политехнического музея до 11 (24) февраля.
Результаты выборов будут объявлены немедленно в аудитории и всенародно на улицах.
Порядок вечера:
1) Вступительное слово учредителей трибунала.
2) Избрание из публики председателя и выборной комиссии.
3) Чтение стихов всех конкурирующих поэтов.
4) Баллотировка и избрание короля и кандидата.
5) Чествование и увенчание мантией и венком короля и кандидата»[184].
На эстраде размещался президиум. Председательствовали критик П. С. Коган и клоун и дрессировщик Владимир Дуров[185]. В комиссию по подсчету голосов был избран Роман Якобсон[186].
Книга, выпущенная по итогам конкурса на звание «Короля поэтов».
Источник: РГБ
В конкурсе участвовали 27 поэтов. Сначала артисты читали стихи отсутствующих Бунина, Брюсова, Сологуба, Ахматовой и Блока. Затем выступали сами поэты: Бальмонт, Северянин, Каменский, Бурлюк, Маяковский и др.
Публика слушала стихи и заполняла бюллетени. Подавляющее большинство голосов получил Игорь Северянин. Его торжественно венчали лавровым венком и вручили «королевскую» мантию.
О результатах выборов немедленно сообщили на улицах.
Футуристы тут же заявили о нарушении прав поэтических меньшинств, собрали оппозицию и создали «Поэтную комиссию по ликвидации И. Северянина как короля поэтов»[187].
Долидзе моментально выпустил книжку «Поэзоконцерт» со стихами «победившей партии» – Северянина с пятью его пажами – и портретом короля на обложке. Издательства «Просвещение народа», издевательски фигурировавшего на титульном листе, давно не существовало. Оно было затеяно еще в Февральскую революцию комиссией Горького – Бенуа и успело выпустить всего одну книжку: о народе и интеллигенции. Маяковский написал на «Поэзоконцерт» рецензию под названием «Братская могила».
Одна из афиш «Кафе поэтов», 1917 г.
«Футуристы – живая сила. Кафэ поэтов. Ежедневные выступления футуристов: Д. Бурлюка, В. Гольцшмидта, В. Маяковского, В. Каменского». Афиша-листовка.
Источник: © Государственный музей В. В. Маяковского
Персональный «королевский» вечер Северянина прошел в том же зале 8 марта. Маяковский в перерыве начал было читать свои стихи, но публика его изгнала.
Скоро газеты сообщили, что митинг с выборами временного правительства поэтов состоится в пятницу (15 марта) в кафе «Магги». На митинге ожидалось выступление Бурлюка, Каменского и Маяковского «Против королей»[188].
«Московская вечерка» дала инсайдерскую информацию: «Говорят, что король будет низложен и московским Парнасом начнет править совет поэтических депутатов. Надо надеяться, что переворот пройдет бескровно. Впрочем, поклонникам Игоря Северянина беспокоиться за судьбу его не приходится: Его Величество уже объявил о своем отбытии в Америку».
Маяковский, Каменский и Бурлюк, готовясь войти во власть, выпустили «Газету футуристов» с Манифестом и Декретом № 1 «О демократизации искусств»[189], имитирующим декреты Керенского.
Но Игорь Северянин действительно уехал. Правда, не в Америку, а в Эстонию. Как раз в момент его приезда Эстония объявила о независимости. И Северянин там застрял – сначала на карантине, а потом вообще. В Россию он так и не вернулся. Хотя пытался.
«Кафе поэтов» с этого момента стало самым популярным развлекательным местом в Москве.
Особая щекотливость ситуации заключалась в том, что ровно в это время немцы прервали мирные переговоры в Брест-Литовске и начали наступление на Россию. 21 февраля Совнарком выпустил декрет «Социалистическое отечество в опасности!». МФАГ стала собирать Черную гвардию для обороны страны, заручившись поддержкой Советов.
Как выяснилось гораздо позже, дело с этой суперуспешной рекламной акцией «Кафе поэтов» обстояло еще циничней. В своих воспоминаниях актер Рубен Симонов рассказывал: «Прошло лет десять после этого вечера. Как-то, идя по Никитскому бульвару, я встречаю Василия Каменского. Мы направляемся в пивной бар, который находился в конце Никитского бульвара. Вспоминаем недавнее прошлое, диспуты в Политехническом, вечер избрания „короля поэтов“.
– Как же так получилось, что избран был Игорь Северянин? – задал я вопрос Василию Васильевичу.
– О, да это преинтереснейшая история! – весело отвечает Каменский. – Мы решили, что одному из нас – почести, другим – деньги. Мы сами подсыпали фальшивые бюллетени за Северянина. Ему – лавровый венок, а нам – Маяковскому, мне, Бурлюку – деньги. А сбор был огромный!»[190]
В марте 1918 г. в Москве появилось кафе-кабаре «Музыкальная табакерка». Будучи коммерческим проектом, оно вступило в конкуренцию с «Кафе поэтов». «Табакерка» сделала ставку на авторов более солидных, чем футуристы, – на символистов.
Ключевую роль в этой истории играл талантливый поэт Вадим Шершеневич[191]. В ранней юности он находился под влиянием символистов. Но в начале 1910-х присоединился к футуристам и участвовал во многих их начинаниях[192]. Теперь же Шершеневич примкнул к группе нефутуристов, которую создали второстепенные «конфетные» поэты Влад Королевич[193] и Лев Моносзон[194].
Шершеневич пригласил к участию в «Живых альманахах» «Музыкальной табакерки» поэта-символиста Брюсова, тот, в свою очередь, позвал Алексея Толстого, а он – весь остальной цвет русского модернизма. Правда, некоторые мэтры, в частности Иван Бунин, предложение почитать свои произведения в кафе сочли оскорбительным.