Жизнь. 1918. 2 июня. № 32. С. 4
Последнее заседание Комиссии по охране памятников искусства и старины было посвящено обсуждению вопроса о преобразовании этой комиссии в отдел пластических искусств при совете р. д.
Этот отдел будет обслуживать Московский район.
Товарищ председателя этой комиссии, Е. В. Орановский, ушел из комиссии в отдел контроля.
Председатель комиссии, П. П. Малиновский, в своем докладе изложил историю возникновения в Москве Коллегии по делам искусства, куда вошли в большинстве «левые» художники, преимущественно футуристы и супрематисты.
Комиссар народного образования А. В. Луначарский, по инициативе которого создана эта коллегия, подал в совет рабочих депутатов заявление об утверждении этой коллегии.
Коллегия эта не является выборной и никакой связи с московскими художественными организациями не имеет.
В настоящее время намечается создание совета художников, который должен быть выборным и опираться в своей деятельности на московский Профессиональный союз художников-живописцев. Этот совет и должен будет ведать всеми художественными делами в Московской области.
Коллегия остается и будет работать при Комиссариате народного просвещения.
Таков план реформ, нашедший живейший отклик в художественных кругах Москвы.
Со своей стороны коллегия ведет переговоры с Профессиональным союзом художников-живописцев о признании коллегии правомочным органом и о признании ее союзом, однако среди огромного большинства членов союза это предложение не вызывает сочувственного отношения.
8 МАРТА – 27 ИЮНЯ 1918 Г.глава № 17ОПУСТОШЕНИЕ НАЧИНАНИЙ МАКСИМА ГОРЬКОГОАнархисты надеются, что влияние Горького падает
ИНФОПОВОД
«Анархия» с самого начала с интересом наблюдала за угасанием двух крупных «беспартийных» общественных инициатив, связанных с Максимом Горьким, – Союза деятелей искусств и общества «Культура и Свобода», полагая их вредными для социальной революции.
Союз деятелей искусств (СДИ) был образован 12 марта 1917 г. по инициативе Общества архитекторов-художников и объединял около 200 художественных учреждений, обществ и групп; претендовал на объединение «всех». Собрания проходили в здании Академии художеств под председательством архитектора А. И. Таманова[871]. Союз деятелей искусств поддерживал создание Министерства культуры – идею, с которой выступала так называемая комиссия Горького – Бенуа. Идея эта довольно быстро потерпела фиаско – во многом, к слову, благодаря забавной активности небольшой группы художников-авангардистов «Свободу искусству» и, в частности, Ильи Зданевича[872]. Окончил свое существование союз в 1918 г.
Богданов (идеолог Пролеткульта), Горький и Ленин на Капри, между 10 и 17 апреля 1908 г. Фотограф: Ю. А. Желябужский.
Источник: Государственный музей политической истории России
«Культура и Свобода» – просветительное общество, образованное в память о первом дне свободы (начала буржуазной революции) в России – 27 февраля 1917 г. Создано в Петрограде в марте 1917 г. по инициативе Максима Горького. В президиум оргкомитета входили: Максим Горький (председатель), Вера Фигнер[873], В. Г. Архангельский[874], В. И. Чарнолуский[875] (товарищи председателя), Л. М. Брамсон[876], К. А. Гвоздев[877], В. А. Герд[878], А. П. Пинкевич[879], В. Н. Розанов[880] (члены).
Обложка сборника «Культура и Свобода» (1918), выпущенного по инициативе М. Горького в петроградской типографии «Сила»
Самое известное в деятельности этого общества – издание в 1918 г. книги Максима Горького «Несвоевременные мысли», куда вошли заметки, которые он публиковал в газете «Новая жизнь» в первой половине 1918 г.
В конце июня 1918 г. сплоченная группа агитаторов «Культуры и Свободы» двинулась в «просветительское» турне по регионам России. В качестве раздаточного материала использовался альманах «Культура и Свобода» с текстами, которые были прочитаны членами общества на публичном собрании 7 апреля 1918 г. в Петрограде. Судя по публикациям, авторы раздела «Творчество» газеты «Анархия» с этой книжкой ознакомились.
«Анархия» видела в Горьком своего идеологического противника и с удовольствием фиксировала угасание его общественных начинаний, их выхолащивание.
Между тем влияние Горького в системе советской культуры со временем только усиливалось, особенно возросло после его смерти. Как и любая массовая культура, культура советская во многом выстраивалась по квазирелигиозному типу – как «иконостас», и Горький был в нем одной из икон. Выхолащивание его начинаний было процессом их ритуализации, а не угасания.
ТЕКСТЫ
‹Без подписи›[881]КНИГИ
Анархия. 1918. 8 марта. № 14. С. 4
В «Новой жизни» Горький касается трагического вопроса о прекращении у нас книгопечатания[882]:
«В силу целого ряда условий у нас почти совершенно прекращено книгопечатание и книгоиздательство и в то же время одна за другою уничтожаются ценнейшие библиотеки. Вот недавно разграблены мужиками имения Худекова, Оболенского и целый ряд других имений. Мужики развезли по домам все, что имело ценность в их глазах, а библиотеки – сожгли, рояли изрубили топорами, картины – изорвали. Предметы науки, искусства, орудия культуры не имеют цены в глазах деревни – можно сомневаться, имеют ли они цену в глазах городской массы».
Книга – главнейший проводник культуры, и для того, чтобы народ получил в помощь себе умную, честную книгу, работникам книжного дела можно бы пойти на некоторые жертвы – ведь они прежде всех и особенно заинтересованы в том, чтобы вокруг них создалась идеологическая среда, которая помогла бы развитию и осуществлению их идеалов.
Наши учителя – Радищевы, Чернышевские, Марксы, – духовные делатели книг, жертвовали и свободой, и жизнью за свои книги. Чем облегчают сейчас физические делатели книг развитие книжного дела?
Опять слезы, опять потекла слюнявая жалоба.
«Физические делатели книг» никогда не трудились ради развития книжного дела.
«Н. Ж.»[883]ОТ СОЮЗА К КЛУБУ
Анархия. 1918. 19 марта. № 21. С. 4
Союз деятелей искусств, на который в начале революции возлагались в художественных кругах большие надежды, который, казалось, был призван объединить всех деятелей искусства в защите общих художественных, материальных и правовых интересов, окончательно утерял всякое общественное значение, выродившись в обычного типа литературно-художественный кружок или клуб. Председатель союза, он же уполномоченный по делам Академии художеств и председатель Общества архитекторов-художников А. И. Таманов, предоставил в распоряжение клуба просторные залы академии, в которых клуб устраивает теперь лекции по вопросам искусств, вечера поэтов, капустники, встречу Нового года, беседы на всевозможные художественные темы и т. п. Душой клуба является сам А. И. Таманов, архитекторы Романов[884],
Дубенецкий[885], из литераторов Ф. Соллогуб[886], А. Чеботаревская[887] и др.
Официально союз еще продолжает существовать: по-прежнему назначаются общие собрания, рассылаются повестки ‹нрзб›. Из 300 с лишком делегатов собирается всего 20–30 человек, которые, естественно, не правомочны решать что бы то ни было за весь союз. Любопытно, что устав союза до сих пор еще не рассмотрен общим собранием, хотя уставная комиссия работает с самого возникновения союза, т. е. около 10 месяцев.
До Октябрьского переворота союз еще кое-как работал, поставляя сведущих лиц в различные комиссии по делам искусства, в том числе и в комиссию при комиссаре ‹нрзб› бывшего мин. имп. двора. Теперь же большая часть деловых членов союза осталась, по причинам политическим, не у дел и вынуждена поневоле ограничиться деятельностью клубной.
Часть членов союза, объединенная в «блок левых», неоднократно указывала союзу, что он совершенно отклонился от своей прямой цели – сплачивать и организовывать художественный мир и постепенно обращается в «художественное бюро», рекомендующее отдельных лиц на те или иные должности. Но, по-видимому, их доводы недостаточно убедительны.
Несмотря, однако, на печальный финал, следует признать, что союз сыграл известную роль в деле сближения деятелей искусства и взаимного обмена мнений по основным вопросам художественной жизни. Не его вина, если время разговоров прошло, если теперь нужны не слова, а действия.
‹Без подписи›В ПЕТРОГРАДЕКУЛЬТУРНО-КОНСУЛЬТАЦИОННОЕ БЮРО
Анархия. 1918. 12 мая. № 57. С. 4
В просветительное общество «Культура и Свобода» поступают от многих организаций вопросы по различным отраслям школьного и внешкольного дела, свидетельствующие о появлении кризиса в культурной работе и вместе с тем о полной неосведомленности наших молодых организаций в практике просветительной работы.
В целях оказания планомерной помощи инициаторам новых образовательных учреждений и широкого использования богатого опыта существующих организаций, общество «Культура и Свобода» организовало консультационное бюро с участием работающих в нем обществ специалистов. Бюро это является центром, объединяющим и сосредотачивающим все материалы по вопросам культурно-просветительной практики. Бюро выдает разъяснения и справки для организации и практик ведения народных домов, рабочих клубов, ‹по› оборудованию аудиторий, строительству просветительных учреждений, организации лекций и чтений, школ и курсов, библиотек всех типов, образовательных экскурсий, театральному, музыкально-вокальному делу, устройству детских колоний, клубов, садов и т. д., по вопросам организации учебных заведений всех типов.
Кроме справок и разъяснений, бюро устраивает консультации со специалистами, а в экстренных случаях командирует инструкторов для обследования местных условий, ‹составления› смет и выработки программ.
Консультационное бюро действует в помещении общества: Греческий пр., 13.
Алексей ГанНЕДЕЛЯ СБОРА КНИГ(28 МАЯ – 3 ИЮНЯ)
Анархия. 1918. 29 мая. № 71. С. 4
Старые люди нашего дня не могут успокоиться.
Революция им оставила одну ногу, на которой они скачут, словно дети, играющие в камешки по начертанным квадратам на асфальте.
В Петрограде большую деятельность проявляет общество «Культура и Свобода».
На днях это общество выпустило воззвание следующего содержания:
«Мы переживаем тяжелый год, когда на наших глазах гибнут не только самые ценные, самые прекрасные завоевания революции, но гибнет и сама Россия.
Для всех ясно, что одной из главных причин, заставивших нас своими же руками убивать живую душу своей родины и свое будущее, является наша отсталость, наше невежество и некультурность. На борьбу с этим злейшим врагом нашим и должны быть направлены все усилия и помыслы. Поднять культурный уровень масс, побудить в ней интерес к науке, к знанию, и в первую очередь к первоисточнику их – к книге, – вот наша задача. Книга должна стать для нас таким же необходимым и доступным предметом, как хлеб, воздух, свет. Но книг теперь осталось бесконечно мало, редко выходят теперь новые издания – стоимость бумаги и печатания огромная, непомерная. Путь остается один: использовать книжные запасы, накопленные годами, и пустить их в оборот, – все, что может сейчас послужить народу немедленно утолить его духовный голод. Ни у кого книга не должна лежать заброшенною, нечитаемою.
К вам, граждане, и обращаем мы свою просьбу. Не храните у себя книг, без которых вы можете обойтись, которые даже иногда стесняют вас. Жертвуйте их обществу „Культура и Свобода“.
„Культура и Свобода“ ставит себе одной из основных задач создание в далеких от центра районах сети новых доступных библиотек и народных читален.
„Культура и Свобода“ с первых дней своего существования занялась распространением просветительной литературы среди всех, жаждущих знания, стремясь к пополнению скудных книгохранилищ, находящихся в пользовании крестьянского и рабочего населения.
„Культура и Свобода“ озабочена, наконец, созданием научной библиотеки для подготовки кадра лиц, поставивших себе целью поднятие умственного уровня широких кругов населения.
Все наши усилия направлены к тому, чтобы ни одна книга не залеживалась без употребления, не оставалась мертвым, ненужным грузом. Каждая книга у нас дойдет по своему назначению и найдет своего читателя.
Каждая данная нам книга будет не погашенной свечой, затерянной среди ненужной утвари, а ярким горящим светильником в глубокой ночи нашего убожества и отсталости»[888].
Большинство данных «им» книг принесет отчаянный вред.
Большинство из того, что напечатано и, к счастью, «затеряно среди ненужной утвари», – может только замутить и искалечить истинный лик революционного народа, который своим «убожеством и отсталостью» создал новые грозные акты революционного действа.
Религия, наука и «первоисточники» к ним – книги – плотно набиты классовой психологией и т. п., большинство из них вышло из пекла буржуазной кухни, и пища эта не по нутру мятежному пролетариату.
Время бюрократической благотворительности и интеллигентской услужливости в деле культурного строительства миновало.
Нужно изобретать новые формы, нужно творить новые книги в деле истинного строительства, а не нищенски побираться у порогов «ненужной утвари» и сором запылить светлый и гордый лик великой революции семнадцатого года нашего столетия.
‹Без подписи›ИЗВЕЩЕНИЕ
Анархия. 1918. 23 июня. № 92. С. 4
Во вторник, 25 июня, в 6 1/2 ч. вечера в «Доме Союзов» (Большой колонный зал б. Благородного собрания), состоится публичное собрание, устраиваемое, под председательством Максима Горького, петроградским просветительским обществом в память 27 февраля 1917 года – «Культура и Свобода».
С докладами выступят:
В. Г. Архангельский. Общество «Культура и Свобода» и его задачи.
В. И. Чарнолусский[889]. Объединение просветительной работы.
Л. М. Брамсон. Общество «Культура и Свобода» и его первый шаг.
Максим Горький. Революция и культура.
И. Н. Кубиков-Дементьев[890]. Рабочая демократия и культура.
С. Ф. Знаменский[891]. Культура и возрождение страны.
А. А. Петров. Единство культуры[892].
С. Т. Шацкий[893]. Трудовая школа[894].
Н. А. Ульянов. Гражданское воспитание[895].
Билеты продаются в книжных магазинах: Карбасникова, Вольфа, «Наука» и в «Доме Союзов».
Рогдай«КУЛЬТУРА И СВОБОДА»(ПУБЛИЧНОЕ СОБРАНИЕ В ДОМЕ СОЮЗОВ ПОД ПРЕДСЕД. МАКСИМА ГОРЬКОГО)
Анархия. 1918. 27 июня. № 95. С. 4
«Культура и Свобода» – дело большое, и ему нужен неограниченный простор.
Из Петрограда деятели просвещения грянули на Москву, из Москвы думают удариться в провинцию, оставив здесь филиальное отделение.
26 июня, под председательством М. Горького, прошло первое их публичное собрание, на котором выступил ряд ораторов со словом призыва.
М. Горький говорил о значении культуры в связи с революцией[896], настаивал на необходимости слияния «старой» интеллигенции с «новой», или «молодой», – рабочей и крестьянской.
Как только произойдет это слияние, победа обеспечена. Он в это верит так же, как верит и всегда верил в человека вообще.
Рабочая масса в своем большинстве – только физическая сила, не больше.
Заниматься политикой – все равно что ‹дело› никчемное.
Политика – это физиология.
Заниматься политикой – все равно что совершать физиологический акт. Разница только в том, что политикой занимаются на глазах у общества, тогда как физиологический акт совершается при закрытых дверях.
После Горького говорил Брамсон. Он информировал о деятельности «Культуры и Свободы», рассказал, как рабочий с Васильевского острова, растроганный, подошел как-то к нему и благодарил за то, что из него, простого обывателя, «Культура и Свобода» сделала сознательного гражданина в полтора месяца.
Дементьев заявил, что он выбрал себе тему теоретического характера, но пусть не думают, что она будет не «актуальна».
Культура – это вещь невероятно тяжелая, и рабочей демократии, крестьянской и рабочей интеллигенции, оказалось недостаточно в России для спасения революции.
Рабочие массы могут дать только общий стихийный порыв протеста, но этого мало, чтобы думать о социальной революции.
Война нас привела назад, а не вперед, и рабочее движение скорыми шагами идет назад. Мы живем в иллюзии, а не в революции.
Припоминается Дементьеву рассказ народного писателя о дьявольских качелях.
Был упомянут Лассаль[897], двадцать раз произносилось имя Плеханова[898], теория, научная основа, Достоевский и Иван Карамазов, и Дементьев, наконец, истерически вскрикивает:
– О, суровая действительность! Ты – продукт моего невежества!
После этого восклицания оратор напоминает аудитории о Пушкине и заканчивает свой крик стихами поэта.
Дальше было все то же, все так же скучно, и не стоило бы писать, если бы не следующий случай.
Говорил, кажется, Знаменский.
Он говорил, что мы виноваты во всем сами. Мы сами сделали все, что живет сейчас вокруг нас, и что на деле оправдывается заявление, что каждый народ заслуживает ту власть, которую он имеет.
(Раздаются аплодисменты.)
Дальше, увлеченный успехом, оратор вспоминает о деревенской кляче, на которой выносится невероятная работа деревни, и сейчас же переходит к сельскому учителю и берет его под защиту.
– Они не были саботажниками…
В это время (и надо подчеркнуть) первый раз раздаются в аудитории протесты, кто-то даже крикнул:
– Хоть бы при Горьком не врал![899]
Но все это заглушается рукоплесканиями – протестующих против протестующих.
На публичном собрании публики было много, но, вероятно, не ее ждали просветители.
Были главным образом интеллигенция и «беженцы».