— А разве папа вас сюда раньше не привозил? — осторожно спросила Ребекка.
— Нет. Мы здесь в первый раз. В Европе мы бывали, но обычно ездили в Австрию кататься на лыжах или в Ирландию. У нашей мамы там владения. А этот дом папа никому не показывал. Он что-то вроде его тайного убежища.
— Убежища?
Девон улыбнулась.
— Ну понимаешь, лисья нора, орлиное гнездо, что-то в этом роде. Он привез нас сюда после смерти матери. Но они с мамой к тому времени не жили вместе уже почти три года.
Ребекка накрошила моцареллу в макаронную смесь, затем окропила ее мятной приправой орегано.
— Вы с сестрой, наверное, очень переживали, когда они расстались.
— Это единственное, что им оставалось, — сказала Девон. — Они же постоянно ссорились.
— Вам, должно быть, нелегко было все это видеть.
— Да. Но теперь все позади.
Голос Девон дрогнул. Ребекка обернулась и увидела, что глаза у девочки мокры от слез.
— Извини, — удрученно проговорила Ребекка. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Ничего. — Девон высморкалась и снова углубилась в свое занятие. Но Ребекка заметила, что ее пухлая нижняя губка все еще подрагивает. Переживая, что не может утешить девочку, Ребекка поставила блюдо в горячую духовку.
Через несколько минут дом наполнил вкусный запах макаронной запеканки. Она специально решила для первого раза приготовить это эффектное блюдо, надеясь привлечь Терезу. Полагая, что через желудок лежит путь к сердцу не только мужчины, но и ребенка.
Вошел Майкл Флорио, весь в опилках. Принюхался.
— Здесь пахнет, как в пятизвездочном ресторане.
— Нет, папа, здесь просто пахнет так, как должно пахнуть дома, — произнесла Девон, как обычно сдержанно. Ребекке захотелось ее в этот момент расцеловать, настолько это замечание было к месту.
Флорио заглянул в духовку и хмыкнул:
— Это вам не жареный тунец с салатом.
— Пойду позову Тери, — сказала Девон. Она убрала со стола свои вещи и пошла наверх.
Пока Ребекка накрывала на стол, Флорио достал бутылку кьянти в соломенной оплетке.
— Как дела?
— Пока ничего. Терезу еще не видела.
— Она любит сидеть в своей комнате, — произнес Флорио без всякого выражения.
— Что, весь день? — спросила Ребекка, поднимая брови.
— Почти что.
— Как же она выдерживает?
— Ей это нравится, — сказал Флорио. — И самое лучшее, если вы будете относиться к этому спокойно и не станете делать попыток с ней сблизиться. Все равно не получится.
Ничего себе совет. Чуть ли не предписание от всего отказаться. Ребекка молча достала из духовки блюдо. Запеканка удалась на славу. Сверху пузырился золотистый сыр, а пахло все просто потрясающе.
Девон спустилась одна.
— Тереза ужинать не хочет.
Испытывая беспокойство, Ребекка бросила взгляд на Флорио, ожидая, что он настоит, чтобы младшая дочь спустилась вниз. Но он только слегка покачал головой.
— Прекрасно. Давайте есть.
— А она завтракала? — спросила Ребекка.
— Она сегодня даже не вставала с постели, — сказала Девон. — Читает.
— Тереза действительно прочитала все эти книги? — спросила Ребекка. — Диккенса и Троллопа?
— Они обе читают эту чепуху, — сказал Флорио.
— Только в отличие от меня Тереза читает шесть или семь романов одновременно, — сказала Девон. — Вот такая она у нас.
Отсутствие Терезы за ужином было для Ребекки сильным разочарованием. Она так надеялась, что девочка получит удовольствие от ее первого, приготовленного здесь, блюда.
— Но, если она не завтракала и не обедала… она же, наверное, сильно проголодалась.
— Насчет нее не беспокойтесь, — сказал Флорио. — Тереза свое возьмет. Позже, когда здесь никого не будет, она тихонько спустится вниз и умнет примерно половину того, что лежит сейчас на блюде. Холодное.
— Это верно, — сказала Девон. — Мы даже прозвали ее Крысенком. — Она поднялась и придвинула стул Ребекке. — Почему ты не садишься, Ребекка?
Та молча положила куски дымящейся запеканки в тарелки Девон и Майкла. Третью тарелку она поставила на поднос вместе с куском хлеба и стаканом сока.
— Куда вы собираетесь с этим идти? — спросил Флорио, устремив на нее свои темные глаза.
— Пойду отнесу ей. Пусть съест горячее, чем хватать холодное поздно вечером. По крайней мере получит удовольствие.
— Не стоит этого делать.
— Мне это нетрудно, — решительно сказала Ребекка, поднимая поднос.
— Ребекка, не надо, — нахмурился Флорио. — Если она не хочет есть с нами, значит, она не будет есть с нами.
— В таком случае у нее есть возможность съесть это в своей комнате, — беспечно проговорила Ребекка и вышла.
Поднимаясь вверх по лестнице, она вся кипела от ярости. Надо ли долго размышлять, чтобы понять, чем в конце концов это кончится для Терезы. Пария в семье. Никому здесь не было дела, встала она с постели утром или нет, помылась ли, занимается ли по школьной программе. Им даже безразлично, как она питается. Слабое чувство вины, которое она испытывала по поводу своего плана похищения Терезы, развеялось без следа. Дисциплинированный и целеустремленный Майкл Флорио и его дисциплинированная и целеустремленная старшая дочь очень близки между собой. Это видно невооруженным глазом. И похоже, что маленькая Тереза им вовсе не нужна. Малолетняя преступница, поджигательница. «Мы прозвали ее Крысенком».
Крепко стиснув зубы, Ребекка постучала в дверь Терезы. Ответа не последовало. Она постучала сильнее и услышала ее голос:
— Что нужно?
— Это Ребекка. Я принесла тебе поесть.
— Я не хочу есть.
— Это горячая макаронная запеканка с колбасой Я приготовила ее специально для тебя.
Тереза не отозвалась, и тогда Ребекка открыла дверь и вошла. Шторы были плотно задвинуты, и в комнате парил такой же полумрак, как и вчера утром. Разумеется, и тот же запах, и по полу опять была разбросана грязная одежда. Откуда она только взялась за сутки?
Тереза лежала, свернувшись на постели, с толстым томом в руках. Она держала его очень близко к глазам, наверное, чтобы иметь возможность разглядеть буквы при таком слабом освещении. На смятом одеяле валялось еще несколько книг такого же формата. Оторвавшись от чтения, она подняла на Ребекку злые глаза.
— Я сказала тебе, что не хочу есть.
— Ты же еще не пробовала, а уже говоришь, что не хочешь. Попробуй. — Ребекка поставила поднос на постель и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы. В комнату ворвался вечерний зимний свет. Тереза тихо вскрикнула и уткнулась лицом в одеяло.
Ребекка подошла к ней и легонько коснулась плеча. Мускулы девочки были напряжены и дрожали.
— Не хочешь спускаться на кухню, не надо. Только поешь немного горячего. Ведь холодное невкусно.
Тереза резко повернулась, и мимо уха Ребекки пролетела тяжелая книга. Только страницы прошелестели.
— Убирайся прочь! — Тереза даже не крикнула, а прорычала. Ее голос был совсем не похож на тот, к которому привыкла Ребекка. — Как ты осмелилась войти в мою комнату, когда тебя не звали?
Испуганная, Ребекка сделала два шага назад, скосив глаза на книгу, которая лежала рядом на полу. Это был пухлый том в твердом переплете.
— Тереза, ведь ты могла меня поранить. Пожалуйста, не надо больше кидаться.
Девочка отпрянула назад, слово кобра, готовая к прыжку.
— Не учи меня, что я должна делать! — сказала она вибрирующим голосом. — Убирайся отсюда!
— Послушай… — Ребекка направилась к постели.
Тереза в это время чуть приподнялась, схватила поднос и с невероятной силой швырнула в Ребекку. Он попал в грудь, и ее всю обдало горячей запеканкой. Стакан упал на пол и разлетелся вдребезги.
Глубоко потрясенная этой дикой выходкой, чувствуя себя униженной, Ребекка замерла. Расплавленный сыр повис на одежде и жег кожу. Если бы кусочек попал в лицо, можно было получить серьезный ожог. А если в глаз…
Терезу всю трясло, она задыхалась. Ее бледное лицо дрожало от злобы.
— А теперь убирайся, — прошипела она. — Вон отсюда!
Ребекка много лет работала с детьми, но такого до сих пор никогда не встречала. Ей приходилось иметь в клинике дело с истеричными детьми, но никто не позволял себе подобного. Она с трудом удержалась, чтобы не залепить девчонке пощечину.
Стащив через голову замазанный свитер и рубашку и оставшись в одном лифчике, Ребекка встала перед Терезой.
— Вылезай из постели и убери эту грязь.
Глаза Терезы вспыхнули.
— Пошла ты…
— Давай вставай. — Она потянула Терезу за тонкую руку. — Ты все это натворила. Теперь убирай.
— Нет!
— Да.
Тереза сопротивлялась с удивительной силой. Задыхаясь, тяжело дыша носом. Но Ребекка была настроена решительно. Наконец ей удалось стащить Терезу с постели. Широко расставив тонкие белые ноги (па ней в этот раз была одна футболка), стиснув зубы, та бормотала ругательства. Ребекка схватила ее за вторую руку и встряхнула.
— Перестань! Слышишь, что я тебе сказала? Перестань немедленно!
Тереза возобновила борьбу с пугающей ожесточенностью Она вырвала руки и уперлась ими Ребекке в грудь. Ее с трудом удавалось удерживать. Оскалив стиснутые зубы, раздув ноздри и выпучив глаза, она больше не изрыгала ругательства, а только шипела. Теперь Ребекка уже встревожилась по-настоящему, только сейчас подумав: не откусила ли она больше, чем сможет проглотить? Тереза не прекращала попыток вцепиться пальцами ей в лицо. А это уже было опасно, без дураков. Стоит только отпустить руку, и она выцарапает ей глаза. Пошатываясь, Ребекка начала отступать назад. Она подумала, не позвать ли на помощь Флорио и Девон, но очень не хотелось, чтобы они увидели, что здесь случилось.
Молчаливая борьба продолжалась секунд десять — пятнадцать, не больше. Но они были ужасными, эти секунды. Затем характер движений Терезы изменился. Они стали менее целеустремленными. Ребекка видела, как на шее девочки рельефно обозначились связки, глаза потускнели и вскоре закатились.
— Тереза! — крикнула Ребекка.