— Кто такие? — как можно более грозно рыкнул я. — А ну, прах и пепел, по очереди докладывать!
Оказалось, мои бравые ребятушки в спешке прихватили не только офицерскую бричку, винный погреб господина интенданта, кучу посуды, мебели и товаров народного потребления, но и двух офицерских жен и трех… хм, пусть пока числятся служанками. В донжоне со своими благоверными полегли не все — эти просто не успели добежать до укрытия и прятались под телегами. Пока их товарки своим мужьям заряжали ружья и пистолеты, убившие Трындеца и Нила, эти отсиживались непонятно где. А потом присоединились к колонне, по привычке помыкая возницами и солдатами. Что-то я их не видел рядом с санитарной телегой, и для помощи Фоме пришлось отряжать еще одного бойца! Может, поэтому и не взяли солдатскую обувь и обмундирование, что кому-то пришлось фургон с этими запрягать и везти? Зато теперь, как стая сорок, на меня налетели требовать то да се, пятое-десятое… Спрашивается, за какие заслуги?
Не было печали! Во-первых, это головная боль сейчас. Я поморщился, словно сорочий гвалт разбередил все мои ранения одновременно. А во-вторых, «геморрой» потом — продолжил размышления сроднившийся с моей личностью Ральф. Свидетельницы кровавых злодеяний господина Романова у Каменной Длани. «Убийство граждан Империи и офицеров Армии Освобождения — раз, незаконное владение магическими способностями и артефактом — два, присвоение материальных ценностей в особо крупных размерах вроде казны и артиллерийских гамионов — три», — зачитал как приговор список моих прегрешений мертвый маг. Отчего за Слезой Асеня половина Скверны будет гоняться, это понятно, но незаконное владение как понимать? — вскипел мой разум возмущенный. Геноцид мирных, но вооруженных до зубов пастухов как пить дать пришьют, но браслет-то почему вне закона?! Маг внезапно пропал, подтверждая тем самым мою догадку, что ляпнул что-то совсем не то. И здесь засада…
Дело ясное, что держать языки за зубами красавицы не умеют, а даже наоборот. Стоит им только добраться до цивилизации, за смерть своих покровителей отомстят мне сполна. И бросить их я не могу. Не потому, что совесть не позволит, а потому что их благородия так поступать не должны. Мои подчиненные меня не поймут. Будь бабенки посообразительнее, они бы попросили защиты у барона Белова, и хрен бы я куда делся, пришлось бы отрывать солдат от работы для удовлетворения их капризов, но наглость и нервы их подвели. Набросились на «главаря бандитов» они напрасно. На меня где сядешь, там и ляжешь.
— Спокойно, ляди! Я командую особым отрядом в подчинении генштаба Армии Освобождения, — я нарочно исказил имперское обращение к супругам господ офицеров. Еще и уравнял общим обращением и благородных дам, и простолюдинок. Мне мелкая радость, а они пусть думают, что перед ними пальцы гнет некуртуазный неотесок со всеми вытекающими. — Можете обращаться ко мне «господин лейтенант» или «господин Романов».
Дамы, однако, не растерялись и громкость своих нападок не отрегулировали. Мое представление вкупе с их унижением оказались напрасными сотрясениями воздуха.
— Внимание! — пришлось повысить голос, чтобы перекричать галдеж и для солидности частично перейти на имперский. — Тишина! Заверяю, все ваши требования будут рассмотрены после того, как мы окажемся на своей территории. Сейчас мы во враждебном окружении, и я не могу заниматься устройством вашего быта! Однако, если вам не по вкусу еда из общего котла, я прикажу обозному главе Никодиму выдать вам провиант. И чуть не забыл самое главное! Через час мы выступаем. Ваша повозка остается здесь! Вы можете оказаться в руках тех, кому служили ваши мужья, а можете вместе с моим отрядом вернуться в Колонии. Куланы будут отданы под вьюки с военным имуществом. Я так решил — и точка! Помыкать моими солдатами я запрещаю! Ах, вы так?! Пошли прочь, курвы рублевские! Акинф, гони этих мегер прочь! Пошли прочь, я сказал!
Насилу отбившись — не без некоторого ущерба для камзола и физиономии — от озлобленных дамочек, возмущенных до глубины души перспективой остаться без гардеробов и прочего непосильным трудом нажитого имущества, пересекся с Прохором. Начвор протянул мне список переданного разведчикам оружия и снаряжения — на превосходной бумаге. Молчун-Петр оказался горазд не только себя обеспечивать, но и о людях своих позаботился похвально. Мои наказы насчет скорострельного и точного оружия подчиненные исполнили на все сто: группа из десяти солдат получила четыре штуцера Марксмана, три «плежских барабанных винтовки», представлявших собой массовую версию моего первого трофея, а также револьвер и восемь драгунских пистолетов со всей причитающейся амуницией. Два разведчика остались со штатными арбалетами, а Молчун, повторюсь, упаковался с ног до головы самостоятельно. Пробежав список выданного боекомплекта, холодного оружия, экипировки, одежды и обуви, с довольным выражением лица подмахнул бумагу протянутым самописным пером. Добавил затейливый вензель к своей обычной подписи для пущего соответствия времени. Ни капли удивления начвор не выразил, значит, я угадал и здесь.
Прохор степенно поместил документ в офицерскую полевую сумку и увлек меня в сторону сортируемых грузов. Я и сам был несказанно рад убыть подальше от разъяренных стерв, нарушающих работу моего мозга. Усталость, раны, недосып и цейтнот — еще минута неконструктивного общения с «прекрасным полом», и я готов был сорваться и нарубить сплеча дров. Настрелять пяток «ноусэрок»… мечты-мечты.
Начвор, у которого руки наконец дошли исполнить мою просьбу, предложил на выбор: пехотную винтовку системы «Марксман», длинноствольный револьвер с деревянным кобурой-прикладом и богато украшенную нарезную вертикалку изрядного калибра. Не стал огорчать Прохора кислой «мордой лица», хотя ни один из предложенных вариантов мне не понравился. Все они отличались превосходным исполнением — первый вариант прямо-таки просился в руки начинающему снайперу. Логику, по которой начвор отобрал второй и третий, я также понял. Ненавязчиво привлек Акинфа в качестве оружейного эксперта, предложив тому сменить свою тяжелую шестистволку на комплект из револьвера и одного из двух ружей на выбор.
Бывший гайдук меня удивил, попросив у начвора драгунский пистолет. С прадедушкой «Гатлинга» мой телохранитель расставаться отказался, а пистолет брал «на всякий случай», к тому же, как выяснилось, боеприпасы у них взаимозаменяемые. Пока Акинф придирчиво отбирал себе альтернативный «ствол», я вышел из тупика, взяв из ящика новенький штуцер. Стрелять из такого мне во время штурма руин довелось немало, а вес и габариты смертоносного изделия довольно скромные. Решил осваивать матчасть вместе с подчиненными. Опять же такой немаловажный моментик: глядя на меня, бойцы охотнее будут изучать новые возможности более совершенного оружия.
Вокруг шустрили солдаты, подготавливая упаковки с амуницией к вьюкам. На заднем фоне Никодим «строил» возниц и обозных ратаев, повышая скорость и эффективность рабочих процессов. «Загадочная речевая магия русинов в действии», — пояснил я ситуацию любопытному Ральфу. Буян, покончив с выдачей скромных запасов обуви и одежды, распределял каски, шлемы и стальные и кожаные нагрудники. В обозе нашлось с десяток добротных ранцев и две дюжины солдатских котомок, что решило насущную проблему транспортировки личных вещей и продуктового НЗ. Назначенные сержанты следили, чтобы у каждого стрелка по возможности получился полный комплект снаряжения. Ситуация с обувью и одеждой улучшилась незначительно — солдатских вещей покойный интендант не запас совершенно, либо ботинки и мундиры остались в брошенных у Длани повозках.
Прохор порадовал меня не только пополнением боекомплекта к револьверу, но ремнем с «бандольеро» — места для ношения подсумков с боеприпасами к штуцеру на поясе не осталось. В комплекте шли три кожаных подсумка с ячейками, рассчитанные на сорок пуль каждый, которые начвор называл «кюгельницами», и цилиндрический кармашек для запасного гамиона. Тяжесть получилась приличная, к тому же офицер должен руководить боем, а не стрелять. Поэтому два подсумка с пулями и штык в ножнах я передал Акинфу с просьбой прибрать в мой багаж. Из холодного оружия при мне остался подарок Буяна, вновь убранный после смены портянок в голенище сапога на правой ноге, да сабля, периодически мешавшая мне нормально ходить. Более чем достаточно для главаря.
Фома застал меня вооруженным до зубов, но чрезвычайно печальным. Я поминутно сверялся с браслетным хронометром и кусал губы, сожалея об утекающих как песок сквозь пальцы минутах.
От лекаря узнал, что очередной жертвой рабочей группы по оптимизации обоза пал винный погребок, принадлежавший покойному интенданту Глаттону. Надо было догадаться нагрузить целую арбу вином, бренди, консервированными фруктами, сладостями и копченостями. Немчинов обратился за разрешением забрать крепкое спиртное в количестве пяти разнокалиберных бутылок для медицинской надобности и овощи-фрукты для раненых. Поинтересовался, как быть с винами и настойками?
Пришлось пройти на место происшествия. По пути бывший лекарь княжны Белояровой поведал, что имперские нобили повсеместно распространили привычку отправлять на тот свет недругов супердорогим алкоголем с «добавками», и взялся проверить наличие яда магическим способом. «Заряженных» бутылок оказалось две — с красным вином и бренди, еще насчет двух лекарь высказал опасения. Подозрительное бухло я самолично прибрал, твердо решив посчитаться с преследователями за магическую «мину» на тропе. Или, что ближе к правде, кинуть супостатам ложку дегтя в бочонок меда, точнее, брошенного нами имущества.
Столовое вино приказал разделить между солдатами, сохранив пару бутылок для ушедших разведчиков. Вышло по небольшому стакану на брата — некоторые выпили сразу, иные вылили во фляги для дезинфекции воды. К слову, емкости для вина здесь оказались ручной работы — тяжеловесные, пузатые, мутного стекла, с неровной поверхностью и кривыми горлышками. Пару покрытых благородным налетом времени кривобоких бутылок все-таки решил сохранить — чтобы было чем отпраздновать будущую победу. Рука не поднималась уничтожить элитный алкоголь, а напиваться перед тяже