тью охвачен огнем.
— Кто-нибудь, передайте Бергу, что если Козлянинов перещелкает всех англичан, то Мориц пойдет к нему в денщики, — закричал я.
Но южный форт обошёлся без моего окрика и практически сразу зажег еще одного англичанина.
До фортов оставалось еще четыре мили, а флот его величества уже потерял три корабля. Ветер начал стихать, а солнце медленно садиться.
Мостик линейного корабля HMS «York» флагмана адмирала Кокрейна. Восемь часов вечера.
— Господин адмирал, что происходит? Они же нас просто расстреливают! — кричал генерал Батлер, командующий экспедиционным корпусом, — надо уходить!
Адмирал Кокрейн и сам не понимал что происходит. Да, ядра которыми корабли Гамильтона стреляли у Барбадоса были значительно мощнее обычных. Теперь британцы понимали, что это был динамит, его образцы они получили во время войны с американцами.
Но не настолько же! Да еще и дальность с точностью у калифорнийцев была запредельная. И если с точностью, как раз, все понятно, не зря же два воздушных шара висят над фортами, то на вопрос, почему эти чертовы пушки стреляют так далеко, ответа не было.
Кокрейн поморщился от визгливого голоса этой сухопутной крысы и раздраженно ответил, стараясь все-же не сорваться на крик:
— Куда уходить? Батлер, вы же не дурак, и должны понимать, что если мои корабли сейчас будут разворачиваться, то превратятся в хромую утку. Их будут безнаказанно расстерливать. Мы делаем всё что нужно, только вперед. Тем более, что солнце садиться и скоро точность стрельбы этих проклятых фортов наверняка снизится. Главное только, чтобы на кораблях потушили все огни.
— А если там подводные скалы или еще что-то?
— Лучше разбиться на скалах, чем сгореть заживо, генерал. А теперь замолчите, — едва адмирал это сказал, как очередной его корабль взлетел на воздух.
Форт «Южный», в это же время.
— Темнеет, мистер Гамильтон, — сказал мне Резанов.
— Я вижу, Николай Петрович, как вы думаете, ваши молодые дарования догадаются начать стрелять осветительными или им подсказать?
— Мистер Гамильтон, они военные моряки, и великолепно справятся сами. И прекратите подтрунивать над Морицом, бедняга Берг не виноват, что мы все приперлись на его форт.
— Тут вы правы. Николай Петрович, без начальства оно как-то сподручнее.
— Вот-вот, мистер Гамильтон, вы хоть и американец, но русскую душу очень тонко чувствуете.
— Куда деваться, если вы меня окружаете.
Резанов был абсолютно прав, оба лейтенанта не сговариваясь, а может и наоборот, сговоривщись по телеграфу, отдали приказ и сразу восемь осветительных снарядов ярко озарили вечернее небо.
Их света было достаточно, чтобы наблюдатели передали информацию наводчиком, те скорректировали наводку, огонь продолжился и сразу два английских корабля загорелись.
— Все-таки хорошо, что полдня ветер был не боковой, а практически встречный и англичане двигались с черепашьей скоростью. Мы расстреливаем их как на стрельбище, — сказал мне де Карраско.
— Вы правы, сеньор военный министр. Но думаю, если бы они шли на всей скорости, результат был бы тот-же самый.
Еще через десять минут оставшиеся два англичанина, из атакующей семерки, тоже горели и на наблюдательный пункт поднялся пунцовый от волнения Берг.
— Мориц Борисович, прикажите выстрелить осветительными снарядами на предельную дальность, хочется увидеть что делают остальные британцы.
— Как прикажете, господин президент, — лейтенант отбил команду по телеграфу, продублировал её на северный форт и вскоре мы увидели, как оставшиеся английские корабли медленно разворачиваются…
— Господа, поздравляю! — обратился я к моим военным, когда поток восторгов иссяк, — сегодня был великий день! Сегодня наша армия приняла свой первый, по настоящему серьезный бой, и не просто приняла, а победила! Мы разгромили англичан, да не где-нибудь, а на море.
Два деревянных форта на шестнадцать орудий с гарнизоном по сто пятьдесят человек утопили семь британских линейных кораблей. Если это не одна из величайших побед в истории, то я не Александр Гамильтон!
— Мориц Борисович, передайте на северный форт, всем участникам сражения тройное месячное жалование, наводчикам орудий, наблюдателям и офицерам пятерное. И не переживайте, вашего форта это же касается!
На следующее утро, еще до восхода солнца, верхушка моего государства плюс Текумсе, которого я пригласил отдельно, собралась на совещание. Нужно было решить, что делать дальше.
— Во-первых, господа, необходимо организовать поиск выживших англичан, наверняка такие есть и это абсолютно неприемлемо, если они будут на свободе, искать, брать в плен и отправлять на Алькатрас. Если есть раненые, то сначала лечить, а потом уже в тюрьму.
— Понятно, господин президент, я распоряжусь, — ответил де Карраско.
— Хорошо, теперь второе. Англичане ушли, куда мы не знаем, но понятно, что не обратно в Канаду и на Ямайку. Наверняка, что с моря они больше сюда не сунутся, не дураки же они в конце концов. Значит, высадят десант и попробуют атаковать нас с суши. Игнатов, — обратился я к командиру егерей.
— Слушаю, господин президент.
— Хоть наизнанку вывернись, но найди англичан. И найди быстро, не хватало еще, что бы они нам тут хоть нонкомбатантов убивали.
А убивать они будут, вчера мы их от всей души приложили коленом по морде, так что они наверняка будут мстить всем, до кого дотянутся.
— Господин президент, — взял слово Плетнев, — может мне взять оставшиеся корабли с паровыми двигателями и подняться на север, вдруг англичане отправили часть кораблей в Новоархангельску, да даже одного хватит, что бы его сжечь.
— Конечно, действуйте, Иван Петрович, всё верно.
Затем я повернулся к Текумсе и спросил его:
— Теперь вы видите, почему было правильно отправлять сюда моего сына и его мать?
— Да, теперь я вижу.
— Хорошо, и у меня к вам вопрос, Ваши воины присоединятся ко мне, когда мы найдем англичан и выступим им на встречу? И вам надо решить это сейчас, ведь если вы скажете да, то я буду ждать от вас начала войны и на Великих озерах.
Текумсе встал, оглядел собравшихся и смотря мне в глаза, сказал только одно слово:
— Да!
Глава 7
Двадцать шестое мая тысяча восемьсот восьмого года. Столица Калифорнийской республики и её окрестности.
Едва занялся рассвет, как мы приступили к поиску выживших англичан. На каждом из уничтоженных нами линейных кораблей должен был быть экипаж из семи с половиной сотен матросов, офицеров и морских пехотинцев. То есть, на семи кораблях находилось больше пяти тысяч человек. Наверняка кто-то из них уцелел, поэтому мы приступили к поиску.
На самом деле, это было страшно, за несколько часов погибло население целого города. Но мы их сюда не звали, так что можно сказать, что они сами выбрали свою судьбу. С другой стороны, что матросы, что солдаты сейчас люди подневольные. В Англии так вообще на кораблях могли служить люди, к самой Англии-то отношения, не имеющие или попавшие на флот насильно.
Так, хватит заниматься самокопанием, помнится, я за это раскритиковал Плетнева, а сам такой же.
За ночь англичане благополучно догорели и утонили, на поверхности моря остались только многочисленные обломки, которые прибой начал приносить к берегу. Пока не окончательно не рассвело, хорошо вооруженные конные команды прочесывали берег, а потом уже и наши куттеры под прикрытием пушек фрегата «Святая Луиза», а то мало ли что, вдруг английская эскадра вернется, вышли в море, на поиск выживших. Второй фрегат, «Стелла Марис» сегодня уйдёт на север, в Новоархангельск, а «Сан Хуан» давно ушел в Азию за сырьем.
Выживших англичан было не очень много, до конца дня мы подобрали в море и на берегу не более пяти сотен пленных, многие из которых были в той или иной степени ранены. Скорее всего, было ошибкой начинать спасательную операцию днем, а не ночью, но я не хотел рисковать.
Всех спасенных англичан, если это позволяло их состояние, мы отвозили на Алькатрас. Постоянный лагерь для военнопленных мы там не собирались устраивать, там англичане будут дожидаться нашего решения, что с ними делать. А вот какое будет это решение пока большой вопрос.
— Господин президент, вы уже решили, что вы будете с пленными? — как это ни странно, но этот день начался для меня с Ортеги.
Именно наш министр природных ресурсов, пожалуй как-то так будет звучать его должность, первым появился у меня в кабинете, после того как оттуда вышли мои военные и отправились организовывать поиски остатков экипажей английских кораблей.
— Пока нет, мистер Ортега, а вы, судя по тому, что вы здесь уже что-то придумали?
— Конечно. Использовать труд пленных на Аляске нет необходимости, на тамошних угольных приисках трудятся пленные роялисты и больше рабочих рук там не требуется. Англичан можно использовать для добычи угля здесь у нас, в заливе, а можно для ускоренного строительства дороги на юг, в Мексику.
— Это логично, пожалуй, так и сделаем. Но только когда военная угроза будет нейтрализована.
— Вы думаете, что британцы попробуют взять реванш?
— Не знаю, мистер Ортега, с одной стороны, они потеряли семь линейных кораблей, это жуткие потери, просто катастрофические, я сразу и не скажу, нес ли английский флот хоть когда-нибудь такие потери. Может быть, что и нет. По-хорошему, англичанам надо сейчас думать не о том, как захватить республику, а о том, как домой вернуться.
— А с другой стороны золото?
— Именно так, я исхожу из того что командование англичан приблизительно знает, сколько у нас было золота во время первого визита Горна и Рэйнбоу в Калифорнию, а было у нас больше десяти тонн. За эти деньги можно не то что семь, а семьдесят семь линейных кораблей построить и команды набрать. Так что, никуда они не уйдут, а постараются взять нас на суше. Вот увидите.