Всё это существенно усложняло строительство и увеличивало его сроки. По самым скромным прогнозам ПВХ, а это и было основной целью строительства комбината, мы сможем получить не раньше чем через полгода.
Лука, прямо скажем, был очень недоволен. И я его вполне понимаю. Он буквально грезил целым флотом гигантских сигарообразных аппаратов бороздящих небо. Он закончил проработку проекта нашего опытного «цеппелина», сразу строить грузовой или тем более пассажирский корабль он не будет. Что абсолютно правильно, одно дело наши патрульные аппараты, и совсем другое пассажирский корабль с сотней человек на борту. Так что, сначала построим опытный образец.
По планам Луки опытный образец будет длиной сто двадцать восемь метров, диаметром почти двенадцать с объёмом тринадцать тысяч кубических метров.
Материалом каркаса будет пластины ПВХ с обеих сторон покрытые медной фольгой, по первости наши дирижабли будут выглядеть просто шикарно, как ярко начищенные медные статуи. Потом конечно медь окислится и они станут зелёными, тоже ничего, но уже не то.
Шпангоуты корпуса будут соединены с продольными балками, идущими от носа до кормы. Вся внутренняя полость будет иметь семнадцать отсеков с баллонами с водородом. Баллоны по планам Луки должны быть шёлковые, пропитанные каучуком. Как и в случае с дирижаблями мягкой конструкции с двойной оболочкой, поверх основной с водородом будет оболочка с газообразным азотом, каждый баллон будет пропитан лукалитовым лаком для уменьшения газопроницаемости.
Под корпусом планируется сделать три гондолы, две открытые с установленными там паровыми двигателями, воздушными винтами и рулями, а одна закрытая с экипажем.
Двигатели будут рекордной мощности, по пятьдесят лошадиных сил, на одном из них должна быть запитана динамо-машина. По проекту скорость дирижабля должна будет составить порядка ста километров в час, в реальности наверняка будет меньше.
Этот дирижабль станет проектом, над которым будут работать абсолютно все наши предприятия. Начиная от коксовой печи, побочными продуктами которой являются лукалит и светильный, газ, который мы используем в качестве топлива и заканчивая электротехническими мастерскими О`Салливана и Олдриджа.
Они совместно с Лукой разработали уникальную систему оборудования, для дирижаблей. В неё помимо уже разработанных приборов: спидометра, высотометра, и других вошли и разнообразные системы управления и связи. Всё-таки двигатели находились в отдельных гондолах, и с их механиками нужно было как-то держать связь.
Я очень надеюсь, что мои электротехники продолжат работу над усовершенствованием оборудования будущих цеппелинов и в результате изобретут мне телефон. Радио, на которое по наивности рассчитывал, представляется мне абсолютно недостижимым уровнем, но уж телефон, то они смогут сделать наверняка.
В общем, на бумаге наш первый цеппелин выглядит очень внушительно, осталось только его построить.
Для себя я решил называть все наши дирижабли жёсткой конструкции именно цеппелинами, слишком уж засело это слово у меня в сознании. Лука, когда я первый раз так назвал дирижабль жёсткой конструкции, удивился и переспросил, что это значит.
На мой ответ что ничего, просто обозначение новых дирижаблей он молча пожал плечами, видимо счёл это проявлением моего самодурства. Поэтому на чертежах и красуется надпись: Цеппелин номер один, опытный.
Тридцатое декабря тысяча восемьсот восьмого года. Сан-Франциско, Калифорния.
Сегодня очень важный день в истории Республики. Возможно что самый важный после провозглашения независимости. Открытие золотых приисков, отражение атаки англичан, и прочее строительство заводов, фабрик и пароходов с паровозами, конечно тоже важно, но сегодняшнее событие перекрывает их все.
Сегодня мы приступаем к строительству Калифорнийского Государственного Университета! Именно так, не больше ни меньше.
Факультетов у нас будет одиннадцать. Медицинский, технологический, военный, гражданского управления, геологический, богословский, юридический, педагогический, гуманитарный наук, прикладных наук и факультет искусств. Правда, сразу начнут свою деятельность только первые шесть, все остальные пока остаются на бумаге.
Занятия в университете будут бесплатными для всех желающих, а для того чтобы стать его студентом необходимо сдать экзамены. Я надеюсь, что у нас будет большое количество желающих, всё-таки я буду стипендии выплачивать абсолютно всем.
Профессорами и преподавателями в университете будут все мои основные инженеры и ученые, от Роберта Фултона, ставшего деканом технологического факультета до настоятелей отца Филиппа и отца Нектария, они будут на богословском факультете.
С последним вообще ситуация сложилась сложная. У нас фактически сложилось некое равновесие между католиками и православными. Первых изначально было больше, но Нектарий был заметно активнее.
Правда сейчас Филипп понял, что если он и здесь уступит, как он выразился, «наглому русскому», то очень скоро тот начнёт уже испанцев в православие обращать.
Поэтому духовник моей жены поставил мне фактический ультиматум. Деканом должен стать католик, или Филипп в этом не участвует:
— Значит, святой отец, только католик?
— Да, господин президент. Нектарий не должен быть деканом этого факультета.
— Жаль, я планировал его назначить, даже рассказал ему. Придётся ставить его ректором, — видя, как ноздри Филиппа раздулись, я понял, что шутка не очень удалась, — святой отец, успокойтесь. Это была шутка.
— Я бы вас попросил, господин президент!
— Хорошо, хорошо, извините. Вы правы, деканом богословского факультета, как и ректором, будет католик. Я.
— Вы?
— Да, я. Вы же сами только что сказали, что деканом факультета богословия должен быть католик. Вас никто за язык не тянул.
В итоге Филипп ушёл от меня, глубоко задумавшись, мои симпатии к православию и Нектарию лично ему давно известно, но слово не воробей.
Занятия в университете должны начаться, как только будет готово его здание, там будут проходить теоретические занятия, лекции, семинары и прочее.
В качестве лабораторий мы будем использовать производственные площадки, чтобы студенты сразу применяли полученные знания в настоящей практике.
Из дневника мистера Шора, специального представителя президента США в золотой экспедиции.
«Моё мнение о Гамильтоне очень сильно изменилось с момента моего пленения в Калифорнии. Еще недавно я считал его предателем, изменившим своей стране и её идеалам.
Но здесь я вижу, как сильно я ошибался. Здесь, на краю земли, Гамильтон строит улучшенные Соединенные Штаты. Страну подлинной свободы, равенства и братства.
Для него не существует людей второго сорта, он по-настоящему всех считает равными. Это удивительно, такого я не видел нигде и никогда. И это приносит свои плоды: здесь живут не больше шести тысяч белых, включая пленных англичан. Но при таком мизерном населении его республика растёт и развивается бешеными темпами.
За эти несколько месяцев я увидел здесь столько новинок, сколько не видел за всю свою жизнь.
Удивительнее всего то, как Гамильтон организовал добычу золота. Наши люди, к моему огромному сожалению, превратили бы золотые прииски и всё что с ними связано в подлинный вертеп. Да что говорить, даже в эту злополучную „золотую экспедицию“ отправились настоящие головорезы и мерзавцы во главе с убийцей Стерлингом. Хотя это государственное дело!
У Гамильтона всё не так. У него с золотом почти образцовый порядок. ЗА все время добычи всего двадцать три человека совершили какие-то преступления. Неслыханно мало, как по мне.
Я уже не знаю, как мне быть и во мне борются желание перейти на службу к мистеру Гамильтону и чувство долга по отношению к моей стране. Ах, если бы только его республика была бы дружественна к Соединённым штатам! В этом случае я бы не сомневался ни единой секунды».
Конец