— Я должен напиться, — возмутился блондин. — Иначе не усну сегодня ночью. Что я вам, боец невидимого фронта?! Толкают мирного обывателя в мясорубку, да еще и требуют от него запредельного героизма. Я продрог, как собака, бегая по подворотням. Я устал, я боюсь.
Мне показалось странным, что, бегая под дождем, Язон сохранил практически сухим дорогой двубортный костюм. А ведь он не успел прихватить плащ в гардеробе. Когда мы с Шестопаловым покидали ресторан, небо рыдало всерьез, и падающей с неба воды вполне хватило бы, чтобы промочить человека до нитки. Нас спас салон моего автомобиля, а Язон мог разве что переждать ливень в ближайшем подъезде. Но я сильно сомневаюсь, что в том состоянии, в котором блондин покинул место битвы, он стал бы прятаться от дождя. По-моему, Язон должен был улепетывать на всех парах, а если и озаботиться убежищем, то где-то в районе пятого километра от проклятого ресторана. Шестопалов этого противоречия в рассказе Язона не заметил, а я не стал заострять на нем внимание.
— Веневитинов тебя узнал?
— Наверняка. Мы ведь не один раз встречались. Подолгу сидели за карточным столом. Он очень интересный собеседник. Мистик.
— А почему мистик? — удивился я.
— Хрен его знает. Каблуков так его называл.
Меня разговор о Веневитинове не заинтересовал, и я распрощался с охотниками за деньгами и кладами. Время уже приближалось к одиннадцати, и самое время было возвращаться к родным пенатам.
Утром я по привычке наведался в офис к Чернову. Резидент Шварц, сменивший смокинг на деловой костюм, огорошил меня с порога недоброй вестью:
— Мне только что звонил Олег Рыков: ночью в больнице были убиты Леонид Булдаков и Ахмет Алекперов, выстрелами в голову.
Я был не только потрясен, но и сбит с толку. Какого черта, я ведь обещал Шестопалову хорошего адвоката. В конце концов, положение Булдакова не было безнадежным, самое большое, в чем его могли обвинить, так это в незаконном ношении оружия и участии в ресторанной драке. Ибо в отличие от следователей, не получивших еще результатов экспертизы, точно знал, что Алекперова ранил не Булдаков, а Крюков, стрелявший от стойки бара. И выстрелил он, надо признать, очень вовремя, иначе жгучий брюнет отправил бы на тот свет не только Вадима, но и меня.
— Они что, лежали в одной палате?
— По соседству. Обслуживающий персонал ничего не заметил. Видимо, стреляли из пистолета с глушителем. Рыков рвет и мечет. Надо признать, что у него есть серьезные основания для недовольства тобой, Игорь. Хорошо еще, что он не выпустил Сорокина, а то пришлось бы объясняться с начальством.
Похоже, Вадим Шестопалов оказался еще большим дураком, чем я его считал. Теперь ресторанный дебош превращается в нечто совершенно противоположное, и кем бы там ни был этот арестованный Сорокин, шансов выйти сухим из воды у него теперь практически нет, его будут проверять упорно и долго.
— Ты не кипятись, Игорь. Твой Шестопалов, вполне вероятно, здесь совершенно ни при чем. Очень может быть, что устраняли именно Алекперова, а Булдакова убили просто из предосторожности.
— А кто он такой, этот Алекперов? Человек Веневитинова?
— Про Веневитинова Язон, скорее всего, Шестопалову соврал.
— А как же сухой костюм и волосы?
— Его подобрал Строганов и не нашел ничего лучше, как привезти ко мне. Далеко не случайно, конечно. Теперь Язон знает, что Феликс находится с тобой и со мной в дружеских отношениях.
— Вот сволочь, — не смог я сдержать эмоций.
— Строганов ведет свою игру и старается себя обезопасить. Не думаю, что Язон проболтается, это не в его интересах. Иное дело, когда его прижмут всерьез, тогда он выложит, конечно, все, что знает.
Чернов рассуждал о вещах возмутительных совершенно спокойно, впрочем, сидя в абсолютной безопасности в родном офисе и попивая горячий кофе, можно позволить себе отвлеченные рассуждения и предположения. Но человеку, который ходит буквально по лезвию бритвы, не только не до предположений, но даже и не до столь милой сердцу каждого частного детектива дедукции.
— Ты, безусловно, прав на свой счет, Игорь, но сильно ошибаешься по поводу моего положения. Я сижу не на горе Олимп, а на пороховой бочке. Ибо, скорее всего, Алекперов и его люди прибыли сюда по нашу с Феликсом душу.
— Я тебя предупреждал, Витя, чтобы ты не связывался с Авантюристом.
— Зряшный разговор, Игорь. Я сам выбрал и профессию, и образ жизни, чреватый большими и мелкими неприятностями. Так что винить здесь некого. А ты еще можешь выйти из игры. Самое время вам с Галькой отправиться в свадебное путешествие.
— Спасибо за совет, но я обещал Чуеву помочь выпутаться из опасной ситуации и не хочу бросать его в сложной момент. В деле Банщика я вам со Строгановым не помощник, выпутывайтесь сами, а вот что касается Шестопалова, то за ним я присмотрю. У меня к тебе просьба, Виктор: мне почему-то кажется, что у покойного Романа Чуева был подельник, доверенное лицо или кто-то в этом роде. Не исключено, что именно этот человек прибрал к рукам выплаченные Зеленчуком деньги, проверь по своему досье, кто бы это предположительно мог быть.
Пока Чернов занимался компьютером, просматривая все, что ему было известно об аферах видного члена областной администрации, я решил поговорить на эту тему с Виктором Чуевым. Какой бы рассеянный образ жизни ни вел телемен, он должен был хоть что-то знать о делах своего отца. И уж наверняка был знаком с окружением Романа Владимировича.
С утра городу повезло с погодой. В небесной канцелярии решили, видимо, сделать перерыв в поливальной кампании и дали добро на солнечные лучи, которые с охотой начали собирать влагу с асфальта, грозя в ближайшее время вернуть ему первозданно-сероватый вид. Вероятно, по случаю хорошей погоды машин на улице прибавилось, и ревущее автомобильное стадо, еще довольно чумазое по случаю недавних дождей, грозило захлестнуть собой все улицы и переулки, мешая занятым людям проворачивать неотложные дела.
Чуев, на мое счастье, уже проснулся, во всяком случае, на зов моего мобильника он откликнулся незамедлительно, а сам отклик прозвучал почти как вопль о спасении:
— Игорь, умоляю. У меня машина сломалась, а я опаздываю на передачу. Здесь буквально три квартала.
С моей стороны было бы невежливо отказать попавшему в беду хорошему знакомому. Тем более что в уплату за оказанную услугу можно будет выпытать у Чуева столь нужную мне информацию. Человек, находящийся в цейтноте, часто бывает откровеннее своего располагающего вагоном времени собрата. Чуев буквально птицей вылетел из подъезда и бросился к моему «форду». Вид у него был заполошный. Широкий плащ развевался, точно крылья большой синей птицы, волосы были всклочены, как у огородного пугала. По-моему, Чуев проснулся пять минут назад.
— Кошмар, — сказал он, падая на переднее сиденье. — У меня пятнадцать минут, Игорь. Успеем добраться до телецентра?
Прямо скажем, задание сложное. Расстояние было, конечно, посильным, но смущали пробки, которые в эту пору обычно чаще всего возникают на городских магистралях. Тем не менее я утвердительно кивнул головой. «Форд» стремительно рванул с места, а Чуев облегченно вздохнул.
— Да, — встрепенулся он. — А чем закончилась история в ресторане?
— Дракой со стрельбой и поножовщиной. Результат: двое убитых, трое раненых, остальные в розыске.
— Мама дорогая, — только и сумел вымолвить Чуев.
Я не люблю мотоциклистов, от них всегда можно ожидать какой-нибудь пакости. Особенно на мокром от дождя асфальте. Этот же затянутый в кожу хмырь с пластиковым котелком на голове вел себя с предельным нахальством, норовя обойти справа, что, между прочим, запрещается дорожным катехизисом. Сначала мотоциклист вызвал у меня раздражение, потом появилась настороженность, эта настороженность еще не успела оформиться в мысль, когда красный свет заставил нас притормозить у светофора. Придурок в пластиковом шлеме сумел-таки протиснуться между мной и вишневым «жигуленком» и застыл как раз напротив Виктора Чуева. Далее все было будто в кошмарном сне. Я вдруг увидел пистолет в его руке и успел осознать, что через мгновение рядом со мной будет сидеть труп. Нога сама нашла педаль газа, «форд» натужно взвыл и рванулся с места прямо в образовавшийся небольшой просвет между катящими почти сплошным потоком машинами. Дико завизжали тормоза, кто-то кого-то поцеловал в бампер, и, наверное, поэтому я не услышал выстрела, зато в стекле задней дверцы появилась безобразная дырка с разводами и трещинами. Я на полном ходу пролетел перекресток, а вот ринувшемуся за мной мотоциклисту повезло гораздо меньше: он врезался в перечеркнувшую его путь «Волгу». И если самому незадачливому стрелку удалось в немыслимом кульбите перелететь через препятствие, то его железный конь превратился в груду обломков. Впрочем, и судьба лихого наездника оказалась незавидной, вряд ли соприкосновение с покрытой асфальтом твердью оставило ему надежду на счастливую и беззаботную жизнь.
— Ты это зачем? — ошарашенно глянул на меня Чуев. — Там же красный горел. А дырка в стекле откуда?
— От верблюда, — коротко пояснил я ему.
Я не стал тормозить и уж тем более не стал останавливаться. Может быть, кому-то мое поведение покажется негуманным, но в данном случае чужое мнение меня волновало мало. Была надежда, что свидетели не успели заметить номер моей машины, а следовательно, и объясняться с владельцами поврежденного в аварии автотранспорта мне не придется. Да и никто, кажется, серьезно не пострадал, кроме опрометчивого мотоциклиста, вздумавшего последовать моему примеру.
— Так он в нас стрелял! — дошло наконец до телемена. — Боже мой.
— Стрелял он не в нас, а в вас, Виктор, — поправил я Чуева. — Среди ваших знакомых нет любителей спортивной стрельбы на мотоциклах?
По-моему, Чуев впал в прострацию, во всяком случае, ответил он не сразу, а довольно долго шевелил посеревшими губами. Запоздалая реакция на пережитое.
— Но за что?
Вопрос, который мучает человечество с того самого дня, когда Каин убил своего брата Авеля. Нельзя сказать, что на этот вопрос не пытались ответить, но ответы, как правило, не устраивали ни суд уголовный, ни суд истории. Потому из всех известных человечеству ответов я выбрал самый тривиальный: