ГЛАВА 1. НЕСКОЛЬКО ПОРТРЕТОВ В ИНТЕРЬЕРЕ
1. МОШЕННИК В ОФИЦЕРСКИХ ПОГОНАХ
…5 ноября 1952 года в следственную часть по особо важным делам Главной военной прокуратуры поступило возбужденное военной прокуратурой Прикарпатского военного округа уголовное дело фиктивной организации «УВС-1» (Управление военного строительства), возглавляемой инженер-полковником Павленко Николаем Максимовичем.
Еще был жив диктатор, исправно работал репрессивный механизм сталинской системы, царила атмосфера всеобщей подозрительности, разоблачительства, жестокого контроля за всем и вся. Казалось бы, сама обстановка «тотальной бдительности» исключала возможность легального существования крупной «антисоветской вооруженной организации». Однако, вопреки всякой логике, «УВС-1» оказалось отнюдь не мифической конторой. И, что самое главное, вряд ли можно было бы точно предсказать судьбу организаторов этой лжевоинской части, если бы не помог случай.
Старшее поколение, наверное, помнит послевоенные кампании по подписке на государственный заем. Чтобы создать видимость настоящей воинской части, Павленко и его «офицеры» скупали на «черном рынке» облигации и распространяли их среди ничего не подозревавших вольнонаемных. Так вот, один из них, получив облигации на меньшую сумму, чем он заплатил, написал жалобу в военную прокуратуру: так, мол, и так, наш командир Павленко плохо организовал подписку на заем, срывает важную политическую кампанию, чем порочит в глазах подчиненных руководство нашей доблестной армии…
Надо отдать должное дотошности работника ГВП, к которому поступила жалоба. Поскольку в письме не значился адрес военно-строительной части полковника Павленко, он не поленился направить соответствующий запрос в Министерство обороны. Вскоре пришел ответ: запрашиваемая часть по спискам министерства не значится. Обратился в МВД и органы госбезопасности. Ответ тот же.
Стало ясно: нужно срочно установить, что же на самом деле представляет собой часть, в которой служит «бдительный» вольнонаемный заявитель.
Работа по проверке письма была налажена прекрасно, и в короткий срок удалось прояснить ситуацию вокруг «УВС-1». Было установлено: не числившаяся по военным ведомствам часть на самом деле существовала совершенно легально. Более того, она имела весьма обширную разветвленную структуру: подчиненные «УВС-1» стройучастки и площадки размещались в Молдавии, Белоруссии, в прибалтийских республиках.
Напрашивался вывод: здесь действуют опытные преступники во главе с человеком незаурядных организаторских способностей. Все ими было продумано до мелочей. Например, штаб «УВС-1», располагавшийся в Кишиневе, ничем не отличался от настоящего: здесь было и знамя части с посменными часовыми возле него, и оперативный дежурный, начальники различных служб, и вооруженная охрана в форме рядовых и сержантов Советской Армии, не допускавшая на территорию никого из посторонних под предлогом секретности объекта…
Реальной личностью оказался и командир части «полковник» Павленко. Крепкий, подтянутый, интеллигентного вида человек в очках, он не только не скрывался от посторонних, но и красовался в праздничные дни на трибунах и в президиумах рядом с отцами города.
Операцию по ликвидации загадочной организации готовили тщательно. Решено было взять штаб «УВС-1» и все его подразделения, разбросанные по западным регионам страны, в один и тот же день, 14 ноября 1952 года. Подавленные неожиданным наскоком, «бойцы» Павленко не оказывали вооруженного сопротивления. Операция прошла бескровно. Задержано свыше 300 человек, из них около 50 так называемых офицеров, сержантов и рядовых. Были арестованы сам «полковник» и его правая рука «начальник контрразведки майор» Ю. Константинер.
В процессе ликвидации фиктивной военно-строительной части были обнаружены и изъяты ручных пулемета, 8 автоматов, 25 винтовок и карабинов, 18 пистолетов, 5 гранат, свыше 3 тысяч боевых патронов, 62 грузовых и 6 легковых автомашин, 4 трактора, 3 экскаватора и бульдозер, 13 круглых печатей и штампов, десятки тысяч различных бланков, множество фальшивых удостоверений личности и техпаспортов…
Для расследования беспрецедентного дела была создана бригада из ответственных работников ГВП во главе с В. Маркалянцем, Л. Лаврентьевым и опытных военных следователей с периферии. Но даже высококлассным профессионалам потребовалось два с половиной года (включая судебное разбирательство), чтобы полностью восстановить криминальный портрет Павленко и активных соучастников задуманного им предприятия.
Коля Павленко, сын мельника из села Новые Соколы, что на Киевщине, был, пожалуй, самым смекалистым среди своих семерых сестер и братьев. Не дожидаясь, когда отца раскулачат, в 1928 году шестнадцатилетним подростком ушел из дома в город. Чтобы устроиться на работу, приписал к своему возрасту четыре года. (Впоследствии Павленко не раз использовал в поддельных документах этот способ: изменял год и место рождения.) Поступил в инженерно-строительный институт, но, проучившись два года, бросил.
На всю страну гремели разоблачительные судебные процессы, раскручивался маховик карательной машины — главного двигателя казарменного сталинского социализма. Чтобы попытаться сделать карьеру, надо было делом доказать преданность системе. И Коля Павленко не упустил своего шанса, когда сотрудники НКВД, некто Керзон и Сахно, привлекли его «к разработке материалов против троцкистов Волкова и Афанасьева». Его как «сознательного» и «преданного» рекомендовали в серьезную организацию — Главвоенстрой. Имея за плечами два курса института, молодой Павленко успешно справлялся с работой прораба, старшего прораба, заведующего стройучастком. Уже тогда Николай Максимович хорошо освоил методику приписок, научился «работать» с документами и, что самое главное, понял: «под крышей» военного строительного ведомства можно хорошо погреть руки…
Июнь 1941 года Николай Павленко встретил в форме воентехника 1-го ранга со «шпалой» в петлице. Стрелковый корпус, в котором он служил, с тяжелыми боями отходил на восток. Каждый новый день мог стать последним, а умирать не хотелось. И вот созрело решение — дезертировать. В сентябре подделал командировочное удостоверение — якобы послан на поиски аэродромной части, взял с собой верного шофера сержанта Щеглова, и оба исчезли, как в воду канули…
Благополучно миновав посты заградотрядов, Павленко и его сообщник добрались до Калинина. Здесь у него были родственники, знакомые по прежней работе в строительной артели. Казалось бы, дезертир должен был затаиться, «лечь на дно», обзавестись липовыми документами, освобождающими его от призыва, и, в конце концов, притулиться в какой-нибудь тихой, незаметной конторе. Но то, что задумал Павленко, никому и в голову прийти не могло. Люди, пережившие времена всеобщей подозрительности и лихолетье войны, поймут, насколько авантюристической в тогдашних реалиях была его идея: создать подвластную только ему воинскую часть.
В свои тридцать лет Павленко был тертым калачом: он начал с подготовки документальной базы для своей «воинской» части. Как-то в марте 1942 года в застольной компании первых «бойцов», которыми стали ближайшие родственники Павленко и его друзья-собутыльники, уклонившиеся от призыва в армию, объявился профессиональный мошенник Л. Рудниченко. На глазах изумленной публики он за какой-то час с помощью нехитрого инструмента вырезал из резиновой подошвы гербовую печать. Способности умельца оценили по достоинству, и вскоре Павленко имел отлично сработанную печать и штампы с надписью «Участок военно-строительных работ Калининского фронта» («УВСР-5»).
Бланки, продаттестаты, командировочные удостоверения и другие «бумаги» были напечатаны в одной из типографий за взятку продуктами. Обмундирование закупили на базарах — тогда чем только там ни торговали. Были налажены связи с некоторыми работниками швейной фабрики имени Володарского и Калининской облпромкооперации. Из проверенных людей Павленко сделал «офицеров».
Себе присвоил для начала звание военного инженера 3-го ранга. По сфабрикованным «официальным» письмам — на бланках с печатью — командир «УВСР-5» добился, чтобы из военной комендатуры города к нему для прохождения дальнейшей службы направляли отставших от своей части или выписанных после ранения из госпиталя рядовых бойцов.
Новое «воинское подразделение» приступило к работе. По подрядным договорам с различными организациями, ничего не подозревавшими о подпольном происхождении «УВСР-5», оно стало выполнять всевозможные дорожно-строительные работы. Все денежные поступления по таким договорам Павленко лично делил между своими «офицерами» и лишь незначительную часть расходовал на питание ничего не подозревавшего «рядового личного состава».
Однако дело требовало более надежного прикрытия. Молодой, энергичный, интеллигентного вида военный инженер 3-го ранга внушал доверие окружающим. Пообещав начальнику одного из эвакопунктов врачу 1-го ранга Биденко выполнить бесплатно ремонт строений, Павленко добился его согласия взять под свое покровительство «УВСР-5» и даже зачислить «бойцов» на все виды довольствия эвакопункта.
После ликвидации Калининского фронта часть Павленко перекочевала под крыло 12-го РАБа (района авиационного базирования), где его люди также были зачислены на все виды довольствия. Эту операцию он провернул за крупную взятку осенью 1942 года, подкупив некоего подполковника Цыплакова.
…Немцы отступали. Фронт катился на запад. Двигалась в том же направлении за спиной советских войск, соблюдая безопасную дистанцию от передовой, и часть Павленко, поменявшая вывеску на «УВР-5». На пути до границы «бойцы» Павленко заработали по договорам около миллиона рублей. Чтобы увеличить объем выполняемых работ, нужно было пополнение. И его вербовали примерно по такой схеме: рядовой Иванов по пьянке отстал от своей части. Павленко кричит: «Ты дезертир! Тебя надо судить!» Парень смекает и начинает просить о снисхождении. И тут Павленко отеческим тоном: «Ну ладно, так и быть, прощаю. Оставайся в моей части.»
Из показаний в суде «начальника» штаба «УВР» М. Завады: «Людей вербовали, как правило, из лиц, отставших от воинских частей… Шоферов брали вместе с машиной… Когда подходили к советской госгранице, в «УВР» было более двухсот человек. Половина из них — дезертиры и лица, укрывавшиеся от призыва в действующую армию».
Часть Павленко вслед за нашими войсками прошла всю Польшу и закончила «боевой путь» под Берлином. Здесь деятельность «строителей» полностью сосредоточилась на хищении имущества и откровенном грабеже местного населения. Ничего не подозревавшие о преступной сущности «УВР» честные солдаты могли «вынести сор из избы». Поэтому Павленко вынужден был продемонстрировать решительность в борьбе с «мародерами», расстреляв двух самых неосторожных сообщников. К концу войны часть Павленко фактически превратилась в вооруженную банду, одетую в форму советских военнослужащих.
Уже после победы набравший силу и обнаглевший командир «УВР» с помощью обмана и крупных взяток установил связи с военпредами Управления вещевого и обозного снабжения Министерства обороны СССР, а также с представителями временной военной комендатуры Штутгарта и получил в свое распоряжение железнодорожный эшелон из 30 вагонов. Помимо десятков тонн муки, сахара, круп и сотни голов домашнего скота, на нем вывезли десять грузовиков, пять тракторов, несколько легковушек и другую технику. На родину банда возвращалась с богатой добычей и с положенными победителям атрибутами — орденами и медалями. По фиктивным документам о мнимых подвигах бойцов «УВР» Павленко получил свыше 230 наград, которые раздал своим наиболее отличившимся соратникам. Не обидел и себя: на парадном мундире сияли два ордена Отечественной войны I и II степени, орден Боевого Красного Знамени, орден Красной Звезды, медали…
По возвращении на «базу» в Калинин Павленко срочно демобилизовал всех, кто ничего не знал о преступном характере подразделения. После продажи награбленного каждому из своих «солдат» выплатил от 7 до 12 тыс. рублей, «офицерам» — от 15 до 25 тыс. рублей, себе оставил 90 тысяч.
Оставив в Калинине часть вывезенной техники, Павленко создал и возглавил здесь гражданскую строительную артель «Пландорстрой». Но под рукой уже не было сообщников — они разъехались по разным городам. А без них трудно было поставить дело с размахом. Поэтому, как только в начале 1948 года получил весточку из Львова, где обитал его ближайший помощник в годы войны Ю. Константинер, он похитил 300 тысяч арильных средств и скрылся. Скоро во Львов по его вызову съехались другие «офицеры», прибыл и умелец Рудниченко, быстро сварганивший новую печать и нужные штампы. Так появилась уже упоминавшаяся «УВС-1» со множеством строительных филиалов в западных областях страны.
С 1948 по 1952 год «УВС-1» по подложным документам заключило шестьдесят четыре договора на сумму 38 717 600 рублей. Почти половина договоров проходила по линии Минуглепрома СССР. От имени своей «воинской части» Павленко открыл текущие счета в двадцати одном отделении Госбанка, через которые по фиктивным чекам получено свыше 25 млн. рублей.
Даже нынешние воротилы теневой экономики позавидовали бы такому размаху финансовых махинаций. Располагая колоссальными по тем временам деньгами, Павленко считал себя неуязвимым. У него было безошибочное чутье на нечистоплотных и алчных чиновников. Располневший и импозантный полковник (это звание он присвоил себе в 1951 году) не скупился дать взятку даже за решение пустякового вопроса. Он был своим в местных коридорах власти. Его уважали, с ним считались. Павленко до того обнаглел, что отбирал себе охрану через местные органы МГБ, которые тщательно проверяли кандидатов на предмет отсутствия связи с бандеровцами.
Александр Тихонович Лядов — один из следователей, занимавшихся делом Павленко, рассказывал:
— Дело это было сверхсекретное. В 1952 году я работал старшим следователем прокуратуры Центрального округа железных дорог. После допросов арестованных и свидетелей мы сдавали протоколы старшему группы, и портфели с делом опечатывались.
В ходе следствия пришлось уехать в Ровенскую область. В городе Здолбунове «воинская часть» Павленко строила подъездные пути к восстанавливаемым цементному и кирпичному заводам. Должен сказать, строил он отлично. Приглашал специалистов со стороны, по договорам. Платил наличными в три-четыре раза больше, чем на госпредприятии. Проверять работу приезжал сам. Если найдет недостатки, не уедет, пока их не исправят.
После откатки сданного пути выставлял рабочим бесплатно несколько бочек пива и закуску, а машинисту паровоза и его помощнику лично вручал премию, здесь же, принародно. Тогда многие рабочие получали 300–500 рублей в месяц. А Павленко мог отдать сотню на газету. Но я об этом никому не рассказывал, все равно не поверили бы.
Или вот такой эпизод. На допросе одного начальника главка задаю вопрос: вы знали, что Павленко делает дорогие подарки должностным лицам и их женам? Неужели это не вызывало у вас подозрений?
Тот в сердцах отвечает: «Ну как мне могло прийти в голову, что Павленко жулик, если во время праздничного парада он стоит на трибуне рядом с областным руководством, которое его хвалит за работу, ставит в пример хозяйственникам…»
«Сидим мы с ним в ресторане, — продолжает начальник главка, — я про себя подсчитываю, сколько мне придется заплатить. А Павленко, словно читая мои мысли, заявляет: «Я плачу! Ты сколько получаешь? Тысячи две, не больше?» У меня само собой вырвалось: «А вы сколько?» Он засмеялся и так небрежно: «Десять тысяч… Эту работу гражданскую мы делаем между прочим, а основная у нас секретная». Тут я язык и прикусил, не решился дальше расспрашивать…»
Действительно, в Павленко трудно было заподозрить преступника. Преуспевающий солидный человек, ездит на «Победе»…
В день ареста Павленко при обыске в его квартире, помимо прочего, были найдены и генеральские погоны. Неужели и впрямь готов был присвоить себе «очередное» столь высокое воинское звание?
На суде, который длился почти полгода, Павленко вел себя усмиренно. Он был готов к любому исходу, кроме самого страшного. Уже не было Сталина, и сам этот факт вселял надежду на то, что суд отвергнет политические обвинения в его адрес. Поэтому в последнем слове Павленко попытался развеять образ «вражеской фигуры», заявив: «Я никогда не ставил целью создание антисоветской организации». И, поперхнувшись от волнения, закончил о себе почему-то в третьем лице: «Заверяю суд, что Павленко еще может быть полезен и он вложит свою лепту в организацию работ…»
Финал этого беспрецедентного уголовного дела (именно уголовного, а не политического, как его представляли тогда) таков: трибунал Московского военного округа 4 апреля 1955 года приговорил «полковника» Павленко к высшей мере наказания, а 16 его «офицеров» — к лишению свободы сроком от 5 до 25 лет.
(Сергей Громов, Владимир Локтев. — «Правда плюс»)
2. СЕКРЕТНОЕ БЮРО МВД
В середине 1993 года во многие столичные государственные организации и учреждения начали захаживать весьма странные люди. Вахтерам у дверей они предъявляли эффектные «корочки», на обложках которых золотыми буквами было вытеснено: «Федеральное сыскное бюро России» или «Верховный Совет Российской Федерации» и герб РСФСР. Из самых же «корочек» следовало, что владелец является сотрудником Федерального сыскного бюро России (ФСБР) либо Российской ассоциации помощников народных депутатов (РАПНД). Он «имеет право на хранение и применение спецсредств и табельного оружия, на свободный вход во все организации и учреждения», а также «на бесплатный проезд в городском и междугородном транспорте». Удостоверения действовали на территории всего СНГ. Заверены удостоверения были круглой гербовой печатью Администрации президента или же Федерального Собрания РФ.
Прошло больше года, прежде чем правоохранительные органы заинтересовались, что же это за ФСБР и РАПНД и на каком основании их сотрудники имеют право применять оружие. А Федеральное сыскное бюро России к тому времени уже представляло собой довольно внушительную и даже частично военизированную организацию. Возглавлял ФСБР некий 23-летний Иван Воронцов. В ходе следствия сыщики были вынуждены признать, что с аферой на государственном уровне такого масштаба им сталкиваться еще не приходилось.
Иван Воронцов родился и вырос в Москве. Его отец, Михаил Воронцов, известный актер, народный артист России, играл в Театре имени Вахтангова. В семье часто бывали люди искусства, коллеги отца, знакомством с которыми Воронцов-младший впоследствии не преминул воспользоваться.
Еще подростком Иван стал пациентом Московского медико-консультативного центра по подростковой психиатрии, где ему поставили диагноз психопатия. С 4-го класса Воронцов был переведен на учебу в стационар психбольницы им. Ганнушкина. Учителя отмечали, что Ваня страдал манией величия, иногда впадал в истерику…
В армии Воронцов не служил. Вскоре после августовского путча он впервые заглянул в коридоры власти. С этого-то и началась его карьера.
Из показаний Т. А. Шуловой, руководителя Российской ассоциации помощников народных депутатов (создана в 1991 году как общественная организация):
«Воронцова И. М. я впервые увидела в конце 1991 года в общественной приемной, где я принимала избирателей. Воронцов представился мне помощником депутата СССР Михаила Ульянова. Воронцов, по его заявлению, был принят в РАПИД, но через 2 месяца исключен, так как Ульянов не подтвердил его статуса…»
Ничьим помощником Воронцов, конечно, не являлся. Впрочем, именем известного актера он будет козырять еще не раз.
В той неразберихе, которая царила в стране после распада СССР, занять ответственный пост в одной из госструктур было совсем несложно. И 13 февраля 1992 года Воронцов поступает на работу специалистом 2-й категории в… отдел информации Администрации президента России. Проработал он здесь недолго — всего 4 месяца, однако успел завести полезные знакомства, аккредитоваться сроком на два года (!) в МИДе, МВД и Верховном Совете. Но самое главное — документы. Под разными предлогами Воронцов собирал (или покупал у чиновников за чисто символические суммы) бланки, ксерокопии документов, подписи должностных лиц, образцы печатей, справочники с телефонами начальников разного ранга. В «коллекции» Воронцова оказались «ксивы» десятков госструктур — вплоть до руководителей государства.
В ноябре 1992 года, уже уволившись из Администрации президента, Воронцов познакомился с директором детективной фирмы «Федеральное сыскное бюро России» Шипулиным. Тот приехал в Москву, чтобы создать частную сыскную контору. Дела шли не слишком хорошо, и, когда Воронцов предложил помочь, Шипулин с радостью согласился.
Из показаний Ю. Е. Шипулина, директора ТОО «Федеральное сыскное бюро России»:
«Воронцов представился мне помощником начальника центра общественных связей при Администрации Президента РФ и управляющим делами РАПНД. Спустя месяц после знакомства Воронцов попросил у меня должность начальника центра общественных связей (ЦОС) ФСБР, на что я согласился и выдал ему удостоверение ФСБР. В течение нескольких месяцев работы Воронцов никакой работы и деятельности ТОО «ФСБР» не проводил и был уволен как не справившийся со своими обязанностями. Несмотря на требование вернуть удостоверение, Воронцов его так и не вернул».
После этого Воронцов понял, каким богатством он обладает. Десятки самых разнообразных справок, бланков, образцов подписей, сотни знакомых, весьма ответственных и уважаемых людей… Плюс удостоверение одного из руководителей абсолютно «левой» организации, которую никто не знает, но которая (какая удача!) имеет весьма звучное название. И, наконец, полная информация о РАПНД, где он проработал два месяца. Всем этим можно сбить с толку кого угодно. Особенно если имеешь на руках побольше «корочек» с гербовой печатью.
Первые поддельные печати были изготовлены в феврале 1992 года, как раз когда Воронцова взяли на работу в Администрацию президента. Не исключено, что эскизы он срисовывал прямо на службе. И вот появляется круглая гербовая печать с изображением герба РСФСР по центру и атрибутами «Администрация Президента Российской Федерации — Аналитический Центр по Социально-Экономической Политике» по окружности. Затем — печать с надписью «Администрация Президента Российской Федерации — Информационно-Аналитический Центр», еще чуть позже — бланки РАПНД. Где именно работал подпольный цех по производству «президентских печатей», установить не удалось.
После этого работа закипела. Большинство вступивших в ФСБР и РАПНД были честными, респектабельными предпринимателями. Понять их можно: кто устоит перед соблазном бесплатно кататься на любом виде транспорта и иметь огнестрельное оружие (а также применять его, когда вздумается) Всего за пару месяцев членами ФСБР стали несколько десятков человек.
Для получения статуса человека, имеющего право применять оружие, требовалось несколько ничего не значащих документов. Фотографии, справки от нарколога и психиатра, характеристика с последнего места работы, военный билет, автобиография, специальная анкета — вот, собственно, и все. Такие же требования предъявлялись и к желающим вступить в РАПНД. Данные на всех сотрудников Воронцов заносил в специальный еженедельник (еще бы. столько народу, можно и запутаться). Своеобразным «клубом знакомств» для будущих сотрудников ФСБР стало ТОО «Хитон», что на Большой Серпуховской улице.
Еще в ноябре 1993 года Воронцов познакомился с президентом ТОО Скрипкиным. Бедняга предприниматель стал одной из главных жертв афериста. «Он такой доверчивый» — говорили о Скрипкине друзья. Воронцов заставил его внести на расчетный счет в банке «Кредит-консенсус» 36 миллионов рублей под предлогом необходимости заплатить за получение лицензии на выдачу оружия. Деньги, естественно, пошли на личные нужды Воронцова.
На этом рэкет не закончился. Позже Скрипкин выдал на нужды ФСБР еще 20 миллионов рублей, а затем купил (на свои кровные) автомобиль «Волга» стоимостью 25 миллионов рублей — также «на нужды ФСБР».
Скрипкин оказался не только доверчивым, но и исполнительным человеком. Многие попали в ФСБР именно через ТОО «Хитон», где фактически проходила вербовка. Здесь агитировали, предъявляли поддельные удостоверения, рассказывали о радужных перспективах… Целями ФСБР называлась борьба с организованной преступностью, консолидация работы частных сыскных бюро и прочая белиберда. Всем принятым в ФСБР ее руководитель обещал вскоре дать ответственные поручения.
Воронцов рассказывал подчиненным, что сам он занимает пост вице-президента ФСБР, а начальником «службы оперативного реагирования» является Николай Федорович Ерин — родной брат тогдашнего министра внутренних дел. Он в ближайшем будущем обязательно лично познакомится с «борцами с организованной преступностью». А в дальнейшем члены ФСБР будут представлены самому министру (в процессе следствия выяснилось, что все это — блеф).
Наибольшего расцвета ФСБР достигло после октябрьских событий 1993 года — ведь удостоверения давали право на свободное передвижение по городу. И кстати, ни один из сотрудников ФСБР не был задержан милицией в комендантский час. В это время торговля удостоверениями членов ФСБР шла по завышенным ценам.
Примерно тогда же Воронцов начал выдавать членам ФСБР оружие. По своим каналам он приобрел автомат Калашникова, 7 пистолетов «ТТ», а также более 100 патронов. Поскольку во всех документах в качестве штаб-квартиры Федерального сыскного бюро России были указаны дом № 6 по улице Огарева или дом № 38 по улице Петровка, выдача «стволов» (естественно, за определенную плату) происходила там же, а также у дома № 2 по улице Большая Лубянка. Доверенные лица Воронцова — члены ФСБР «со стажем» — сбывали оружие прямо у входа в Министерство внутренних дел и Федеральную службу безопасности!
Жертвами Воронцова становились бизнесмены, зарубежные журналисты (в частности, репортеры одной американской телекомпании), ученые (в том числе замдекана факультета Плехановской академии) и даже… летчики-космонавты.
Из показаний А. Н. Баландина, летчика-космонавта СССР, члена ФСБР с мая 1994 года:
«В конце февраля 1994 года меня познакомили с Воронцовым И. М., от которого я узнал, что ФСБР — одно из структурных подразделений МВД. И что Воронцов может обеспечить отряд космонавтов огнестрельным оружием на законных основаниях, так как имеется документ, подписанный руководством МВД о предоставлении данных прав. Кроме этого, Воронцов сообщил мне также, что поступающим в организацию за оружие и удостоверение ФСБР необходимо внести членский взнос в размере 5100 долларов США».
Позже Воронцов и один из его соратников (нашелся и такой — в отношении его дело выделено в отдельное производство) все же отказались от идеи получить с Баландина деньги. К сожалению, не всем так повезло (самый типичный пример — тот же Скрипкин). В общей сумме Воронцову удалось сбыть оружия и удостоверений на общую сумму 81,4 миллиона рублей и 17 тысяч долларов США (в ценах конца 1993 — начала 1994 года).
Большинство членов ФСБР так никогда и не воспользовались внезапно свалившимися на их голову привилегиями. Одна из сотрудниц «секретариата центра общественных связей» (выписка из еженедельника Воронцова) долго не могла понять, в чем будет заключаться ее работа, и, в конце концов, выбросила удостоверение на помойку. У другого сотрудника «ксива» сгорела во время пожара на даче. Впрочем, почти все члены ФСБР и РАПНД признались, что неоднократно проходили по удостоверению в метро и предъявляли его контролерам в автобусе (один из бдительных билетеров, правда, распознал обман и оштрафовал обладателя «корочки» РАПНД). Некоторые смельчаки при помощи поддельных удостоверений «отмазывались» от инспекторов ГАИ.
Тем же, кто, будучи членом ФСБР, успел вооружиться, не повезло. Их попросту задержали за незаконное хранение огнестрельного оружия. Когда попался сотрудник магазина «Телефонные системы будущего» (он хранил автомат прямо в помещении магазина), Воронцов пытался его выручить и даже написал письмо на псевдоофициальном бланке МВД в 64-е отделение милиции с просьбой прекратить уголовное преследование. Впоследствии вице-президент и вовсе махнул рукой на своих людей. Если кого-то задерживали, Воронцов объяснял это тем, что не успел зарегистрировать «ствол» в соответствующем отделе МВД. В таких случаях он советовал звонить по телефону «02» — у дежурных якобы есть список всех членов ФСБР, и они помогут.
Многие, действительно, верили в этот бред. Особенно авторитет Воронцова и ФСБР возрос после того, как один из сотрудников сумел пронести пистолет на самолет, вылетавший в Грозный.
Сотрудники аэропортовской милиции, увидев удостоверение, без вопросов пропустили вооруженного человека на борт лайнера.
Арестовали Воронцова 28 июня 1994 года. К тому времени некоторые члены ФСБР успели заподозрить неладное, да и фальшивые «корочки» успели засветиться во многих местах. В ходе допросов задержанный постоянно врал и путался в собственных показаниях. Он уверял сыщиков, что ФСБР — организация, которой изначально руководил Шипулин (он якобы и предъявил Воронцову постановление правительства России о создании ФСБР). В июне 1993 года Шипулин исчез, и у руля организации встал Николай Ерин, а в августе того же года и он куда-то сгинул. Вот тогда, дескать, Воронцову и пришлось взять всю ответственность на себя.
Нечто похожее Воронцов придумал и про РАПНД. По словам обвиняемого, он занимал пост управляющего делами Ассоциации помощников депутатов до момента своего задержания и весьма плодотворно помогал в работе депутатам Госдумы (здесь он привел длинный список парламентариев, нуждавшихся в услугах Воронцова). Свою вину подследственный не признал.
Воронцову было предъявлено обвинение сразу по пяти статьям Уголовного кодекса: 147, часть 3 (мошенничество, совершенное в крупных размерах), 162-7, часть 1 (незаконные сделки с валютными ценностями), 194 (самовольное присвоение звания или власти должностного лица), 196, часть 2 (подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей, бланков), 218, часть 1 (незаконное ношение, хранение, приобретение или сбыт оружия, боеприпасов или взрывчатых веществ).
Максимум, что ему грозит, — 10 лет с конфискацией имущества. Впрочем, и такой срок ему грозит лишь при самом худшем раскладе. Как стало известно «МК», известные актеры подали ходатайство на имя прокурора Москвы с просьбой об изменении меры пресечения. Артисты считают, что Воронцов социально не опасен, и просят дать ему возможность находиться дома, под присмотром. Среди подписавших петицию — Юлия Борисова, Василий Лановой и… Михаил Ульянов, чьим именем так успешно прикрывался в свое время Иван Воронцов.
(Станислав Скобло, Марина Гридневва. — «Мошенники»)
3. СОЖРИ ПЕЧЕНЬ СВОЕГО ВРАГА!
Солнечное тихое утро в Москве. Перед воротами фирмы «Ферейн» стоят люди с довольно большими автоматами. Дальше в своих бюро из розового мрамора сидят служащие и занимаются тем, чем занимаются все служащие, когда шеф не стоит над душой: разговаривают по телефону, лакируют ногти, глядят в телевизор.
Они могут себе это позволить, поскольку без всякой системы раннего предупреждения точно знают, когда приближается шеф. Тогда гремит с лестницы громкий, сумасшедший смех, как будто Кинг Конг нашел кокаин. И если Кинг Конг в особенно хорошем настроении, он крутит саблей над головой и ревет: «Осторожно, шеф вышел на охоту».
Но сегодня шеф сидит за своим столом и выглядит более поникшим, чем российский флаг за его спиной.
Есть причина, по которой шеф сегодня утром без настроения. Вскоре после подъема он поругался со своей женой.
«Перед свадьбой она сказала: я принадлежу тебе на 100 процентов, если ты меня каждый день будешь раскладывать и каждый день давать деньги», рассказывает шеф. Он же тогда на это возразил' что она все-таки не проститутка, а жена, и предложил: «Давай так — я тебя раскладываю в один день, а деньги даю на следующий».
Так и порешили. В конечном итоге жена шефа каждые пару дней получала по 18 000 долларов. Но этого ей уже давно не хватает. Поэтому теперь в семье всегда ссоры, и если ссора так бурна, как сегодня, жена шефа хлопает дверью, плачет и в сопровождении охранников отправляется к бабушке.
Есть вещи, которые даже у богатых людей временами отнимают удовольствие от капитализма. Впрочем, у шефа, супербогатого капиталиста Владимира Брынцалова, 49 лет, это длится не более получаса. Жена туда-сюда, а лучшим изобретением человечества он считает деньги.
«Деньги, — рычит он. — Деньги — самое большое произведение искусства, которое создал человек. Архитектура, изобразительное искусство, музыка, литература — это все глупости для бедных. Это ничто по сравнению с деньгами».
Брынцалов владеет водочными, фармацевтическими, мебельными, фарфоровыми и текстильными предприятиями по всей России. У него виллы в Швейцарии, Америке и на Лазурном берегу. Он вешает на стены картины старых мастеров. Он заказывает свои портреты у новых мастеров. А чтобы никто у него ничего не юг отнять, он охраняет себя с помощью хорошо вооруженной частной армии. На случай, если этого не хватит, Брынцалов постоянно носит с собой пистолет, подаренный одним министром.
Брынцалов может быть скандальным, но он не сумасшедший. Он только особенно бескомпромиссно воплощает в себе новый русский капитализм, чей девиз в Москве можно услышать в каждом гостиничном баре, где виски стоит больше 20 долларов: «Kill the poor» — «Убей бедного». А также: «Покажи соседу, что ты лучше, чем он». «К дьяволу то, что будет завтра». «Богатые — нормальные, бедные — сумасшедшие»
Поскольку Брынцалов понимает, что деньги делают счастливым, но не бессмертным, то наряду с флотом своих «мерседесов», своими часами за 1,2 миллиона долларов и всеми другими богатыми забавами он изобрел новый проект. Он открыл политику.
С декабря рядом с многочисленными кредитными карточками он носит в своем портмоне пластиковый чип, в котором записано, что он — член российского парламента. Но для Брынцалова, жадного до всего, этого далеко не достаточно. В середине февраля он решил, что должен изгнать Бориса Ельцина из Кремля и стать следующим российским президентом. Почему? «От голода по власти», — говорит Брынцалов.
Он полагает, что имеет свой рецепт для страны. Это смесь из капитализма и социализма, где богатые не платят налогов, а бедные обеспечены всем. Этого, по его мнению, хватит. Если же не хватит, то у него есть рецепт и на этот случай: «Это большая страна, — говорит он. — Если нам и дальше будет плохо, тогда будем продавать ее остальному миру — кусок за куском».
Чтобы попасть в список претендентов, нужно собрать миллион подписей. «Не проблема, — гремит Брынцалов, — я заказал два». А именно — своим 15 000 работникам. Кто не соберет 15 подписей, тот неудачник. «Тот отсюда вылетит», — говорит Брынцалов.
Человек, который в парламенте присоединился к коммунистам Рыжкова и хочет вскоре стать президентом России, похож на монстра капитализма, каким его могли бы выдумать стратеги КГБ во времена холодной войны: люди не должны его любить, люди должны его бояться; они должны забиваться в угол от его громового смеха; они должны знать, что они — добыча для его ледяных голубых глаз; они должны верить, что он их рано или поздно купит. Его мир тот, где на всем висит ценник: на машине, на женщине, на ребенке, на кресле президента.
Брынцалов летит вперед, мимо уборщиц, которые постоянно трут мраморные полы. Он срывает туалетные двери и кричит: «Чисто, как в Германии». Он останавливает одетую в серое женщину и кричит: «Вы выглядите дерьмово, вам дать взаймы денег?» Он распахивает двери кабинетов и кричит: «Как у Саддама Хусейна. Я везде повесил свои фотографии, чтобы они здесь не забывали, кому все это принадлежит до-последнего гвоздя». Он осведомляется о положении одной из работниц: «Плохо, — говорит она, — мы все ждем зарплаты». «Будь рада, что у тебя есть работа, — говорит Брынцалов. — Деньги когда-нибудь будут, ха».
На воздухе он показывает на хорошо охраняемый железный забор и говорит: «За ним начинается хаос, начинается дерьмо. Еще долго снаружи не будет такого же порядка, как здесь, внутри». Потом он вступает своими зелеными, из крокодиловой кожи, ботинками за 5 000 долларов на порог своего частного ресторана, где ест рыбью печенку и мычит: «Если человек хочет быть непобедимым, он должен сожрать печень своего врага». Потом — на массажную банкетку, принять послеобеденный сон.
Вечером у него запланирована речь перед медицинскими работниками. Но когда он видит слушателей, одетых соответственно их малым врачебным заработкам, он выскакивает из зала и говорит: «Они все нищие тут, я лучше пойду за покупками».
В часовом магазине он спрашивает часы за полмиллиона долларов. Таких нет. «Что за страна», — бурчит Брынцалов и вытаскивает часы за сто тысяч долларов. «Такие я подарил Жириновскому на его серебряную свадьбу», — объясняет он. Он друг Жириновского? «Нет, — говорит Брынцалов, — я его ненавижу. Я ненавижу его жену. И его сына я тоже не могу терпеть». Раз уж пришел, он покупает часы за 40 000 долларов — подарок сотруднику.
Когда-то у Брынцалова часов не было никаких. Он рос в Черкесске, в доме, где не было туалета и умывальника. Семья была бедна, отец работал по дому, мать была прачкой. Брынцалов хотел наверх. Он вступил в Коммунистическую партию и стал горным инженером. Но поскольку он выстроил собственный дом, то в 1980 году был из партии исключен. После этого он начал зарабатывать деньги разведением пчел, так что, когда в 1987 году были разрешены кооперативы, он уже имел достаточный капитал, чтобы открыть свою кондитерскую. Тогда же он познакомился с Наташей, белокурой бухгалтершей государственного гостиничного управления и случайно лучшей подругой своей дочери. Наташа поставила два своих условия, и пара отбыла в Москву делать деньги. «Я знал, что должен зарабатывать много, иначе она от меня уйдет», — говорит Брынцалов.
Когда же в начале девяностых годов государственные предприятия преобразовывались в акционерные общества и часть акций передавалась коллективам, Брынцалов забирал себе целые фабрики, где уговорами, где угрозами убеждая рабочих передать «купоны» ему. Многие, не зная цены этим бумагам, были даже рады, продавая их Брынцалову и делая тем самым из него Креза.
«Когда он захочет иметь какую-нибудь вещь, он ее добывает. В случае необходимости — любыми средствами», — говорят люди, которые его хорошо знают. Брынцалов этим гордится. Он чистосердечно признается: «Я — цивилизованный бандит».
Недавно создатели его рекламного фильма пришли к мысли заснять Брынцалова и его жену в собственном теннисном зале. Когда она сбоку от своего супруга ступает по снегу, начинается крик. Госпожа Брынцалова хочет, чтобы муж заплатил ей за выступление. Господин Брынцалов говорит: «Нет».
Спор, натурально, кончается слезами. Госпожа Брынцалова исчезает, господин Брынцалов бьет мячи в пустоту противоположной площадки и рычит: «Я ее вытащил из халупы, где не было даже дивана, и теперь — вот это. Некоторые люди так глупы, что им уже не поможешь». Потом он замечает, что камеры направлены на него. Тогда он радостно запевает «Ла Кукарача» и качает толстыми бедрами…
(Томас Хютлин. — «Мошенники»)
4. ПРИТЧА О МАННЕ НЕБЕСНОЙ, ИЛИ КАК РАЗБОГАТЕЛ БУХАРСКИЙ ЕВРЕЙ В КАЛИФОРНИИ
Следует с грустью признать, что положительный образ русскоязычного иммигранта на страницах американской печати окончательно померк, и газеты упоминают о «русских» только в связи с их очередными злодействами или махинациями. Таблоиды вроде нью-йоркских «Пост», «Дейли ньюс» и «Ньюсдей» пишут об этом чаще, солидные «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс» — реже, а респектабельная «Уолл стрит джорнэл» старается вообще не касаться этой темы. И тем не менее… не удержалась даже «Джорнэл».
С недавних пор девять радиостанций на обоих побережьях США регулярно передают рекламное сообщение под названием «Больше, чем вы знаете». «Ваш старый автомобиль, — говорится в рекламе, — тот, что пылится у дома или стоит за гаражом, благодаря ему вы можете списать с налогов немало денег. Добрые люди из Еврейского центра обучения (ЕЦО) могут превратить этот автомобиль в транспорт для тех, кто нуждается. Налоговое управление предоставит вам право списать с налогов стоимость вашей машины, согласно Синей книге (ежегодному справочнику цен на подержанные автомобили. — Ю. А.), а эта стоимость часто выше расходов на ремонт и попыток продать старую машину самому. На ваши пожертвования ЕЦО финансирует школы и летние лагеря для детей, а также курсы трудоустройства и бесплатный транспорт для взрослых. Так почему бы не пожертвовать ЕЦО вашу старую машину? За ней приедут и оформят все бумаги, включая ведомость для налогового управления. Ваш автомобиль может стоить дороже, чем вы думаете».
Согласитесь, что замысел хорош: вы жертвуете благотворительной организации свой старый автомобиль, а за это списываете его стоимость с налогов, получая при этом больше, чем в случае его продажи. Замысел этот пришел в голову 37-летнему раввину Бенциону Пилу и его жене Мэтти, основателям и руководителям Еврейского центра обучения, созданного 13 лет назад для помощи евреям-иммигрантам из Советского Союза. Сегодня Центр тратит на радиорекламу 15 тысяч долларов в неделю и получает за это время примерно по 200 автомобилей. Центр действует в Калифорнии, Нью-Йорке и Нью-Джерси, причем только в Сан-Франциско его операторы обслуживают 48 телефонных линий, а стоянка для подаренных автомобилей занимает два с половиной акра.
Бенциона Пила подростком привезли в США из Узбекистана. Семья поселилась в Нью-Йорке, и Бенцион решил стать раввином. Он получил религиозное образование и женился на американской еврейке из Боро-Парка. В 1983 году 24-летний Бенцион с женой Мэтти перебрались в Сан-Франциско, так как, по словам Пила, он понял, что для помощи евреям-иммигрантам в этом городе нужен раввин, говорящий по-русски. На 3 тысячи долларов, подаренных им гостями на свадьбе, Пилы открыли свой ЕЦО. Вначале это была дневная школа для детей и несколько небольших религиозных и общеобразовательных курсов для взрослых, где иммигранты из СССР усваивали азы иудаизма, недоступного на их тогдашней советской родине.
К благотворителям Бенцион и Мэтти обратились с первых же дней, но поначалу они просили наличные деньги. Денег давали, прямо сказать, не густо, и раввин с женой изощрялись как могли, собирая пожертвования в любом мыслимом виде, от старой одежды до благотворительных игр в американское лото — бинго. Толку от всего этого было немного. Дела шли из рук вон плохо. Пилы были вынуждены лично гарантировать банковские займы своему Центру и в воздухе запахло банкротством. «Мы собирались свернуть дела и просто исчезнуть», — призналась Мэтти Пил корреспонденту «Джорнэл» Эдварду Фелсенталу и добавила, что ее родители, бруклинские хасиды, требовали, чтобы Бенцион больше зарабатывал. «Займись настоящим делом, — говорили они молодому раввину. — Садись за руль такси».
В Боро-Парке явно недооценили смекалистых бухарских евреев. С 1991 года Бенцион Пил начал просить у благотворителей их старые машины. Сначала он делал это через объявления в газетах, но отдача была незначительной. В 1993 году раввин Пил занял у приятеля 25 тысяч долларов и начал вкладывать их в радиорекламу, по-прежнему выпрашивая у людей подержанные автомобили в помощь «русским» евреям-иммигрантам, но взамен обещая крупное списание с налогов. По мудрому стратегическому замыслу Бенциона, радиорекламы появились до конца года, когда многих американцев заботит, как бы сократить налоги. По словам Джорджа Янгермана, заведующего коммерческим отделом ЕЦО, эти рекламы «звучали как общественные объявления», благотворительная цель которых «как бы подтверждалась самой радиостанцией».
Не говорилось там только одного. Того, что автомобили, пожертвованные благотворителями, не раздаются бедным евреям-иммигрантам, а немедленно. продаются с аукционов, сегодня принося хозяевам Еврейского центра обучения миллионные прибыли. «Я понятия не имел, что эти машины продают», — сказал в интервью бизнесмен из Сан-Франциско Эрик Блох, в позапрошлом году отдавший центру свой «Вольво».
Калифорниец Джин Тамайо из Валледжо тоже не пожертвовал бы Пилу свой «Бьюик-Скайхоук» 1983 года, знай он, что его машина пойдет с молотка. «У меня создалось впечатление, что машина достанется иммигранту из еврейской общины, — сказал он. — Поэтому я ее и отдал». Впрочем, продаются не все пожертвованные автомобили — на одном из них, «Кадиллаке» 1990 года, ездит сам Бенцион Пил. В этом году он планирует продать машин на 7,3 млн. долларов.
А начиналось все с того, что в собственной спальне Пилы установили бесплатную телефонную линию 1-800 и наняли несколько новых, иммигрантов сторожить подаренные автомобили, для которых даже не было стоянки — машины стояли у тротуаров и сторожа переставляли их с одной стороны улицы на другую, согласно законам об уборке. Когда машин стало больше, чем соседних улиц, пришлось арендовать стоянку. Тогда же начались первые аукционы — сперва на стоянках у школ, а затем в коммерческом центре у залива Сан-Франциско.
Эдвард Фелсентал описывает, как проходят такие воскресные аукционы сегодня: «Из кузова пикапа аукционщик обращается к паре сотен собравшихся покупателей. Трейлеры непрерывно завозят на платформах только что пожертвованные автомобили. За несколько часов этот и еще два таких же аукциона зарабатывают больше 100 тысяч долларов. В конце дня эти деньги доставляются в банк на бронированных грузовиках. Так происходит почти каждую неделю, круглый год…»
Дневную школу Бет Ахарон, которую открыли Бенцион и Мэтти Пил в Сан-Франциско для детей евреев-иммигрантов из бывшего СССР, трудно заметить. «Уолл-стрит джорнэл» пишет, что деревянное здание школы, стиснутое рядами отштукатуренных домов, сильно нуждается в покраске. На 84 учеников школы всего шесть классов, и от тесноты директору приходится работать во дворе. «Но за ветхими стенами этой начальной школы, — продолжает «Джорнэл». — развивается поразительно крупный бизнес. За несколько последних лет благотворительность, создавшая школу Бет Ахарон, также создала одного из крупнейших в стране торговца подержанными автомобилями».
«Это было словно манна небесная, — признается сам Бенцион Пил. — Лично я считаю это чудом». Однако куда большим чудом можно считать то, что в Калифорнии Еврейский центр обучения с начала 90-х годов и до прошлого года не имел статуса благотворительной организации, освобождающего от уплаты налогов. ЕЦО до сих пор не зарегистрирован в качестве такой организации в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси, а значит, центр не имеет права обращаться там к благотворителям, но делает это по радио, регулярно задавая вопрос: «Так почему бы вам не пожертвовать лишний автомобиль?»
Помимо школы, Еврейский центр обучения проводит благотворительную программу «Дети, пережившие катастрофу» (но не Хелокост). В рамках этой программы в прошлом году Бенцион и Мэтти Пил приняли 12 детей из Чернобыля, но сами они признают, что проживание и медицинская помощь были предоставлены детям со стороны, причем либо бесплатно, либо по сильно сниженным ценам. В рекламных объявлениях ЕЦО говорится также о намерении помочь «детям из таких стран, как Босния, Руанда и Ливан», но таких пока не было. Но одной нуждающейся еврейской семье центр несомненно помог. Это семья Пилов, которая год назад ютилась в крошечном домике, где шесть или семь детей раввина спали в одной комнате. Сегодня они снимают трехэтажный просторный дом, который 24-летний брат Мэтти Пил купил прошлым летом за 472 тысячи долларов. Брат руководит операциями центра в Нью-Йорке и Нью-Джерси, но утверждает, что купил этот дом на деньги, заработанные в компании «Мэррил-Линч», где он служил брокером до того, как в прошлом году перейти в ЕЦО. А Бенцион Пил мотается в дареном «Кадиллаке» между синагогой и аукционами, отлично сочетая черную шляпу хасида на голове с бипером на поясе.
Хорошо это или плохо? Соседи-иммигранты считают, что хорошо. «Все русские его любят, — сказала корреспонденту «Джорнэл» Лиза Аврутен, хозяйка кошерного гастронома. — Теперь у него дела пошли лучше. Мы все рады». А что получается в принципе? В принципе люди продают свои старые автомобили калифорнийской казне, то есть всем налогоплательщикам штата, а прибыль от этих автомобилей идет семье бухарского еврея и созданному им благотворительному центру помощи другим евреям. Что же в этом плохого? Правда, в офисе генерального прокурора Калифорнии считают иначе, но там работают всего шесть человек, которым не до таких мелочей, как Еврейский центр обучения.
(Ю. Александров. — «Н. Р. С.»)