– Да-а, жаль.
– Очень жаль! Вице-король Новой Испании взбешен. Он поклялся заставить флибустьеров дорого заплатить за новое злодеяние. Кажется, он даже начал приводить угрозу в исполнение и из Веракруса вышел мощный флот[38].
– Что ж, дай Бог, чтобы им удалось наказать этих демонов, как они того заслуживают.
– Теперь, капитан, если позволите, мы зайдем в гавань.
– В Маракайбо, должно быть, находится много судов?
– В это время года очень мало, семь или восемь. Но через месяц придут суда из Европы, и тогда гавань примет совершенно иной вид.
Все было исполнено, как говорил лоцман, и шхуна бросила якорь немного поодаль от торговых судов, в месте, предназначенном для стоянки военных кораблей.
Лоцману заплатили и отпустили его. Шхуна подобрала паруса с быстротой и четкостью военного судна, после чего команда по приказанию боцмана стала спускать шлюпки на воду.
Командир прохаживался вдоль штирборта, разговаривая с человеком уже пожилым, должно быть пассажиром, когда к вахтенному офицеру почтительно подошел юнга и доложил, что несколько человек в шлюпке отчалили от пристани и быстро приближаются к шхуне. Вахтенный тотчас доложил обо всем командиру. Тот остановился, некоторое время внимательно рассматривал шлюпку, потом наклонился к вахтенному офицеру, шепнул ему на ухо несколько слов и сделал знак пассажиру следовать за ним, после чего оба сошли в каюту.
В каюте два человека, попивая оранжад из бокалов богемского хрусталя, курили сигары.
– Как дела? – спросил по-французски один, как только командир показался на пороге.
– Ну, – ответил тот, весело потирая руки, – до сих пор все шло прекрасно. Лоцман был убежден, что мы чистокровные испанцы. «Мадонна» творит чудеса. Она обладает всеми признаками частной кастильской шхуны. Лоцман остался в восторге. Вероятно, в эту минуту он поет нам хвалу во всех городских кабаках.
– Надо признать, Легран, – ответил его собеседник, которым был не кто иной, как Филипп, – что ты много сделал для нашего успеха. Ты прекрасно играешь свою роль. Тебя просто нельзя не принять за настоящего сеньора.
– Экая хитрость! – смеясь, возразил Пьер Легран. – Ведь я из Байонны. Но будьте внимательны, братья, шлюпка приближается. В ней, верно, находятся городские власти. Теперь надо не ударить в грязь лицом.
– Не беспокойся, – сказал со смехом Филипп, – твой успех подстегнул нас. Мы будем достойны тебя. Кому из офицеров ты поручил принять гостей?
– Баску.
– Стало быть, все к лучшему. Он, по крайней мере, такой же кастилец, как и мы.
Мнимое испанское судно в действительности было шхуной Филиппа. Флибустьеры с отличающей их безумной отвагой без колебаний решились на это сумасбродное предприятие. Они верили, что если все пройдет хорошо, что, впрочем, было весьма ожидаемо, то они легко и быстро добьются сведений, необходимых для смелой экспедиции, замышляемой ими. Флибустьеры решили также, что если их предприятие провалится и они будут узнаны, то они скорее поднимут себя вместе с судном на воздух, чем сдадутся испанцам. Впрочем, мы должны признать, что все самые благоразумные меры были ими предприняты со всей тщательностью.
Испанская шхуна, которую Пьер Легран и Филипп захватили некоторое время назад, опять приняла вид испанского судна и даже вернула свое прежнее название «Мадонна», которое Филипп сменил было на «Кокетку». Оснащение было сделано заново, команда надела костюмы матросов кастильского флота. Словом, никогда еще столь сумасбродная экспедиция не была задумана и исполнена с таким блеском.
Флибустьеры, нимало не заботясь об опасностях, хохотали как сумасшедшие, воображая себе розыгрыш, который они задумали провернуть со своими неумолимыми врагами. Подобная шалость была совершенно в духе этих разбойников и весьма забавляла их. Каждый всеми силами старался хорошо разыграть роль, назначенную ему в трагикомедии, которая могла вследствие любой непредвиденной случайности окончиться резней и убийством. Но это соображение не входило в расчет флибустьеров: они хотели и как следует позабавиться, и добиться успеха.
Между тем шлюпка, в которой сидели опытные гребцы, быстро приближалась к шхуне. Мигель Баск, узнавший по мундиру старшего офицера, поставил нескольких матросов возле трапа, и, когда испанец взошел на шхуну, ему были отданы все почести, соответствующие его званию.
Как только офицер, которым был не кто иной, как дон Фернандо д’Авила, бывший губернатор Тортуги, ступил на палубу, перед ним предстал Мигель Баск. Оба церемонно поклонились друг другу.
– С кем имею честь говорить, кабальеро? – вежливо осведомился Мигель.
– Сеньор офицер, – ответил дон Фернандо столь же учтиво, – я – дон Фернандо д’Авила, губернатор города Маракайбо.
– Добро пожаловать, сеньор губернатор, – сказал Мигель с почтительным поклоном.
– Сеньор, – продолжал губернатор, – я узнал шхуну его католического величества «Мадонна», которая вошла в гавань Санто-Доминго в тот самый день, когда я покидал этот город, чтобы отправиться сюда по приказанию его католического величества.
– Вы не ошиблись, кабальеро, эта шхуна действительно называется «Мадонна».
– Об этом мне сказал лоцман, который вел вас и у которого я осведомлялся. Я поспешил приехать, потому что, если не ошибаюсь, у вас на шхуне находится сеньор дон Пачеко дель Аталайя, и я первый хочу его приветствовать с прибытием в наш город.
– Среди наших пассажиров действительно числится граф дель Аталайя, кабальеро. Он сел на нашу шхуну в Санто-Доминго.
– Да, мне сообщили, что он должен был воспользоваться вашим судном, чтобы добраться сюда. Угодно вам, сеньор, представить меня его сиятельству?
– Вот наш капитан, сеньор, – сказал Мигель, указывая на Пьера Леграна, который в эту минуту показался на палубе. – Он будет иметь честь сам представить вас сеньору графу.
Дон Фернандо д’Авила подошел к Пьеру Леграну, обменялся с ним поклонами и обратился с той же просьбой, что и к Мигелю.
– Господин губернатор, – ответил Пьер Легран, – его сиятельство только что хотел отправляться на берег. Я не сомневаюсь, что он будет очень рад увидеться с вами и преисполнится благодарности к вам за ту поспешность, с какой вы явились сюда. Не угодно ли следовать за мной?
Пройдя вперед, чтобы показывать дону Фернандо дорогу, Пьер Легран спустился в каюту. Она была пуста. Указав губернатору на стул, Пьер Легран позвонил. Явился юнга.
– Доложите его сиятельству графу дель Аталайя, – сказал Легран, – что сеньор губернатор ждет его приказаний.
Юнга поклонился и вышел. Через минуту он явился опять и доложил:
– Сеньор дон Пачеко, граф дель Аталайя!
Вошел Монбар. Дон Фернандо поспешно встал и поклонился ему.
– Кажется, вы – капитан дон Фернандо д’Авила, – произнес Монбар, с достоинством отвечая на его поклон. – Я слышал о вас много лестного и рад познакомиться с вами, сеньор.
– Ваше сиятельство приводит меня в смущение, – ответил губернатор, снова кланяясь, – я не заслуживаю…
– Извините, – с живостью перебил Монбар, – вы честный слуга его католического величества, и, стало быть, имеете право на мое уважение. Позвольте мне поблагодарить вас за поспешность, с какой вы захотели представиться мне. Впрочем, я сам собирался нанести вам визит.
– Я должен был сделать первый шаг, ваше сиятельство. Я был обязан явиться за вашими приказаниями и имею честь сообщить, что приготовил для вашего сиятельства и вашей свиты лучшие комнаты в моем дворце.
– А вот этого я не допущу, любезный губернатор. Я искренне благодарен вам за ваше любезное предложение, но решительно отказываюсь. Я не хочу быть вам в тягость. Кроме того, скажу между нами, для надлежащего выполнения данного мне поручения я должен пользоваться полной свободой… Вы меня понимаете, не так ли?
– Ваше сиятельство…
– Это решено, – перебил Монбар. – Возвращайтесь на берег и подыщите мне дом, все равно где, но очень скромный.
– Однако…
– Молчите, – перебил Монбар, слегка дотронувшись до его руки, – я имею веские причины, чтобы просить вас об этом. Скоро я вам все объясню.
– Если ваше сиятельство требует, я буду повиноваться.
– Благодарю, и поверьте, я чрезвычайно ценю вашу любезность.
– В таком случае я прощаюсь с вашим сиятельством, чтобы как можно скорее исполнить ваши желания.
– И как только найдете нужный дом, сразу же сообщите.
– Если вы, ваше сиятельство, позволите, я сам доставлю вас туда.
– С величайшим удовольствием.
Они обменялись еще несколькими фразами, после чего дон Фернандо уехал, очарованный благосклонным приемом, которым удостоил его граф дель Аталайя.
Глава VIВ доме
Когда дон Фернандо д’Авила отбыл, предводители флибустьеров дали волю безоглядной радости от столь неожиданного и полного успеха. Задуманное ими отважное предприятие превосходило все, что значилось до сих пор в летописях Береговых братьев – летописях, безусловно наполненных достославными подвигами.
Действительно, авантюристы, несмотря на храбрость, вошедшую в поговорку, никогда еще не отваживались на такую опасную операцию ради того, чтобы выведать тайные планы своих врагов. Ни Морган, ни Олоне – ни один из героев флибустьерства не осмеливался до сих пор сыграть столь рискованную партию.
Однако, когда прошла первая минута восторга, последовало отрезвление. Авантюристы почувствовали опасность, которая таилась в столь полном и непредвиденном успехе. Было ясно, что долго разыгрывать роли и ломать эту комедию, не подвергаясь опасности быть со временем узнанными, – невозможно. Тревожно устремив глаза на город, дома которого амфитеатром поднимались от берега, они спрашивали себя, не лучше ли, пока еще есть время, воспользоваться наступающей ночью, поднять паруса и выбраться из ловушки, в которую они сами так безрассудно устремились. Испанцы достаточно часто имели дело с флибустьерами, и представлялось довольно вероятным, что в городе с пятью тысячами жителей и с гарнизоном из восьмисот солдат найдется человек, который узнает одного из командиров шхуны.