– Ставки сделаны, – нервно объявил крупье и крутнул рулетку.
Выпал красный. Все глянули на мусорщика, но не обнаружили на его лице ни радости, на азарта, ни волнения. Он сосредоточенно смотрел на игровое поле.
Количество фишек на красном квадрате удвоилось.
– Ставки сделаны, – сказал крупье, вопросительно глядя на него, и снова привел рулетку в движение.
– Выпить, Таня, – не оглядываясь, попросил вполголоса мусорщик.
Барменша торопливо махнула напарнице:
– Одну «золотую»! – и тотчас снова уставилась на бегущий по кругу шарик.
Под дружный вздох игроков и зрителей шарик лег в алую лузу.
– Мэтода? – спросил азербайджанец.
– Просто везет, – улыбнулся мусорщик. Выпил стопку текилы, незаметно для окружающих сунул в руку Тане горсть фишек, а остальные – вдвое возросшую стопку, – подумав, сдвинул на черное поле.
Шарик послушно остановился в черной лузе.
– Мэтода! – объявил азербайджанец. Отодвинув спутницу, он сгреб свои фишки и приготовился ставить за мусорщиком.
Тот на мгновение замер, протянув руки к игровому полю, и вдруг решительно передвинул всю гору фишек на «зеро». Азербайджанец озадаченно покрутил головой и, не решившись на столь бессмысленный поступок, рассредоточил фишки по полю.
Полковник вдруг отчаянно махнул рукой, крякнул и выставил весь свой оставшийся боезапас рядом с победной горой мусорщика.
– Ставки сделаны, – спертым голосом сказал бледный крупье.
Вокруг стола собрались уже все посетители казино. В гробовом молчании все напряженно следили за шариком. Тот подпрыгнул напоследок на краю круга и опустился в «зеро».
Зрители ахнули, Таня восторженно взвизгнула, крупье судорожно сглотнул и неловко повел головой, вытягивая шею из тугого воротничка.
– Мэтода… – обреченно сказал азербайджанец.
Полковник тупо смотрел на рулетку, не веря глазам, потом торопливо сгреб свой выигрыш и, весело переглянувшись с мусорщиком, направился к кассе.
– Все? – спросил мусорщик.
– Служба! – хохотнул тот.
Мусорщик передвинул груду фишек на красное поле. Азербайджанец последовал его примеру.
– Ставки сделаны, – безнадежно сказал крупье.
И снова все впились глазами в бегущий шарик. Только мусорщик отвлекся, доставая сигареты и прикуривая. И только когда раздалось испуганное «ах!» и все взгляды устремились на него, глянул на рулетку. Шарик снова лег в «зеро».
Крупье облегченно выдохнул, порозовел и стал расправляться, как воздушный шарик.
– Ты проиграл!.. – изумленно вытаращив глаза, простонала Таня.
Мусорщик оглядел обращенные к нему скорбные лица и неожиданно для всех засмеялся. Не так, как делают «хорошую мину при плохой игре», а искренне, от души.
– Дурочка, – ласково сказал он и чмокнул расстроенную барменшу в нарумяненную щеку. – Судьба такая…
Он вышел из казино и зашагал по улице, все быстрее и быстрее, потом не выдержал и побежал, отчаянно, как спринтер на исходе сил.
Его догнал огромный военный ЗИЛ.
– Держи! – свесившись из окна, крикнул полковник и протянул ему бутылку шампанского.
– Спасибо! – мусорщик на бегу подхватил бутылку.
– Может, подвезти?
– На Семеновскую! – скомандовал мусорщик, запрыгивая на широкую подножку.
– Быстрее ветра! – отозвался полковник, и ЗИЛ помчался по улице, унося на подножке мусорщика в развевающемся пальто.
Девушка в строгом брючном костюме и больших очках открыла дверь номера и опешила на мгновение, увидав мусорщика. Торопливо сняла очки.
– Зачем? Тебе идет, – сказал мусорщик. – Можно войти?
– Конечно, – не слишком уверенно ответила девушка.
В номере, залитом светом морозного дня, сидел высокий молодой человек с золотой заколкой на галстуке. На журнальном столике лежал карманный диктофон.
– Это Коля, мой единственный знакомый в этом городе, – представила мусорщика девушка. – А это Олег.
Молодые люди чинно поздоровались за руку, коротко и внимательно глянув друг на друга.
– Очень приятно. Но я, кажется, вам помешал?
– Нет-нет, – с достоинством ответил Олег, поднимаясь. – Я думаю, Ира, я наговорил вам на два интервью.
Девушка чуть заметно прикусила губу от досады, а мусорщик чуть заметно улыбнулся.
– Буду очень благодарен, если вы пришлете экземпляр вашего журнала. К нам так редко заезжают московские журналисты. До свидания, Ира, – банкир поцеловал руку девушке. – До свидания, – пожал он руку мусорщику, снова обменявшись с ним быстрым взглядом, и удалился.
Девушка закрыла за ним дверь и вернулась, испытующе и с вызовом глядя на мусорщика. Тот невозмутимо выставил из бумажного пакета пузатую бутылку текилы.
– Да ты никак ухаживать за мной решил? – насмешливо спросила девушка.
– Да, – сознался мусорщик.
– От скуки?
– Из тщеславия. Ведь к нам так редко заезжают столичные журналисты… – невинно ответил мусорщик.
Девушка усмехнулась:
– А мне почему-то показалось, что вы с Олегом давно знакомы.
– Как же я могу не знать единственного в городе банкира? – пожал плечами он.
– Да, но странно, что банкир знает мусорщика.
– Храню свою скромную зарплату на депозитном вкладе. Примелькался.
– Замечательный банк у Олега! – восторженно всплеснула руками девушка. – Ведь это на проценты со своего скромного вклада ты купил карденовский костюм и пьешь «золотую» текилу?
Минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Игра зашла в тупик – дальше начинался разговор всерьез, либо кто-то должен был первым отступить.
– Так что не будем больше, Коля, вспоминать о заезжих столичных журналистах, – улыбаясь, предложила девушка.
– По крайней мере, не сегодня, – согласился мусорщик.
– Ну что ж, ухаживай, – девушка села на диванчик и томно склонила голову на плечо. – Где подарок?
– Вот, – мусорщик вынул из пакета хрустальный бокал. – Мне показалось, что в тот вечер один бокал нечаянно разбился.
– Спасибо. Но, к сожалению, я за ненадобностью в тот же вечер выбросила и второй.
– Будем пить из одного?
– Ну уж нет! – засмеялась девушка. – Я провинциально суеверна. Мы сразу узнаем все друг про друга, и твоя любимая игра потеряет смысл. А она мне нравится.
– Тогда позвольте пригласить вас в наш единственный скромный ресторан, – мусорщик подхватил принесенную бутылку, поклонился и отставил локоть.
Девушка кокетливо изобразила реверанс и взяла его под руку.
Они сели за свободный столик. Под эстрадой теснилась богатырскими плечами уже знакомая девушке компания. Они тотчас затихли и выпучили глаза на нее и ее спутника.
Подошел официант, сразу поставил на стол блюдце с тонко нарезанным лимоном и горкой соли, открыл бутылку минеральной и почтительно протянул меню.
– А что, есть что-то новенькое? – заинтересовался мусорщик.
Официант смущенно развел руками и убрал меню.
– Тогда две курицы, фирменные, волосатые. И два жюльена из бледных поганок.
– Жюльены – дрянь, – шепнула девушка.
– Курица не лучше, – успокоил ее мусорщик. – Не «Метрополь», что поделаешь. Лаптем щи хлебаем – фирменное блюдо.
Мусорщик приветливо помахал сидящей поодаль комичной парочке – неимоверного объема толстухе с обесцвеченными младенческими кудрями и ее тощему унылому кавалеру.
– Кто это? – спросила девушка.
– Галя. Коллега с соседнего участка. Как это она уговорила своего благоверного на людях показаться?… Странная субстанция – любовь. Он ее любит, обожает каждый килограмм ее тела, но стесняется с ней на улицу выйти.
Мусорщик наполнил рюмки текилой, затем потер лимоном и посыпал солью между большим и указательным пальцем. Девушка, глядя на него, повторила.
– За странную субстанцию – любовь! – подняла она рюмку.
Они чокнулись и выпили, слизнув соль с руки.
– Поговорим? – спросила девушка.
– О чем?
– О странной субстанции.
– Начинай.
– Я новичок в твоей игре. Сначала ты.
Мусорщик откинулся на стуле и сплел пальцы, глядя на нее.
– Ты однолюб, – начал он.
Девушка чуть не подавилась минеральной водой, торопливо поставила стакан и постучала ладонью по груди.
– Ну-ну, – отдышавшись, весело сказала она.
– Ты однолюб, – спокойно повторил мусорщик. – В твоей жизни была только одна большая, чистая, светлая, самоотверженная и абсолютно взаимная любовь – это ты сама… Первая детская любовь тебя миновала, потому что лет с десяти ты уже твердо знала, что этот городок не для тебя, ты берегла себя для Москвы, для другой жизни. Впрочем, был одноклассник, хороший парень, к тому же влюбленный в тебя до одури – завидная партия по местным понятиям.
– Еще бы! Отец – главный хирург, мать – майор милиции, – не без гордости сказала девушка.
– Все считали, что вы поженитесь сразу после школы, а ты вытирала об него ноги, издевалась, как могла, исследуя пределы своих женских чар. Ночью после выпуска ты отдалась ему, наполовину от жалости, наполовину из интереса, и всю ночь с искренними слезами повторяла за ним клятвы вечной любви, зная, что через час уедешь навсегда и никогда больше его не увидишь…
Официант принес заказ, расставил тарелки на столе и удалился.
Следом, улучив благоприятный момент, приблизился квадратный молодой человек, позорно сбежавший несколько дней назад из «опеля».
– Наш стол хочет заказать для вашей дамы песню, – официально сообщил он. – Если вы не против. «Естердей».
Мусорщик, недоуменно подняв брови, мельком покосился на него, не в лицо, а куда-то в область паха, и указал на девушку. Та равнодушно пожала плечами, аппетитно вгрызаясь в куриное крылышко.
Детина понимающе кивнул и направился к эстраде.
– Э!.. – окликнул его мусорщик. – Только без слов!.. Произношение чудовищное, – пояснил он девушке.
Бандит озадаченно потоптался на месте, потом подошел к лабухам и принялся объяснять им что-то. Наконец, солист объявил:
– Для гостьи нашего города Виолетты звучит эта… эта мелодия… – и отошел от микрофона, уступив место саксофонисту.