Наверху их молча встретили двое одинаковых молодых людей, затянутых по горло в одинаковые черные пальто.
– О-о! Какие люди! – раздвинув охрану, появился пожилой толстый господин. – Неожиданно, но приятно. Что же не предупредили? Петр Иванович беспокоился, даже сердился. Мы могли бы встретить. Такое торжество, полный бомонд!
– А где хозяин? – оборвал поток слов мусорщик.
– Рыболовствует, – ответил говорливый господин и жестом пригласил следовать за ним.
Они вошли в залитый светом салон. Торжество, видимо, началось давно, и бомонд был изрядно пьян. Между отяжелевшими гостями сновала вышколенная прислуга.
– Артисты! Богема, что поделаешь! – сокрушенно развел на ходу руками провожатый. – Покушали, попили…
– Смотри! – дернула девушка мусорщика за рукав. – Гурский! А я читала, что он давно в Америке.
– Вызвали, – гордо ответил провожатый.
– Пойдем познакомимся, – предложила девушка.
– Не рекомендую, – сказал говорливый господин. – Лыка не вяжет еще с утра. Полная апатия к окружающему.
– Ого! – восторженно указала девушка в другую сторону. – Лосев! Экстрасенс. По телевизору банки с водой заряжает!
– Отзаряжался, – хихикнул провожатый. – Последний раз пол-литра водки зарядил и перегорел.
Они добрались до кормы. Там в шезлонге со спиннингом в руках сидел укутанный в шубу монументальный Петр Иванович. Внизу чернела подсвеченная прожектором лунка с неподвижным поплавком посередине. Рядом с лункой тоскливо томился на морозе мужик в тулупе и унтах с большим подсачником наготове и с непременным радиотелефоном, выглядывающим из-за пазухи.
– У-у! – Петр Иванович царственно протянул мусорщику руку. Заметил рядом с ним девушку и спросил: – Неужели?
Мусорщик пожал ему руку, но промолчал. Говорливый господин тем временем приволок еще два шезлонга, и мусорщик с девушкой сели рядом с хозяином.
– Клюет? – спросил мусорщик.
– Кое-как, – ответил рыболов и кивнул на салон. – Всю рыбу разогнали, черти. Глотки луженые. Есть хочешь?
– Мы из ресторана.
– Эва как!.. Что-то случилось?
– Нет.
– Чего тогда здесь?
– Соскучился.
– Не верю, но приятно.
– Что нового? – спросил мусорщик.
– Все то же – бардак… Приказ вчера подписал – очистные сооружения на химзавод. Знаешь, сколько денег стоит? – с неожиданной обидой спросил Петр Иванович.
– А сколько голосов на выборах! – с усмешкой ответил мусорщик.
– Да брось ты, – досадливо сказал Петр Иванович. – О вечном пора думать. Может быть, ты и прав…
Девушка переводила глаза с одного на другого, не упуская ни слова из разговора.
– Как зовут-то? – обернулся к ней Петр Иванович.
– Оля.
– Да? – он внимательно посмотрел на нее и усмехнулся. – Ну, Оля так Оля…
Позади них распахнулась дверь салона, и на палубе появился плотный кудрявый паренек в тельняшке и длинных трусах с рисунком американского флага. Паренька поддерживал могучий матрос.
– Папа! – обиженным басом обратился он к Петру Ивановичу. – А где Лиза?
– Сбежала твоя Лиза, – хмуро ответил тот. – Столы не надо было переворачивать.
– Он первый начал… – стал было оправдываться паренек.
– Дурак! – крикнул на него отец. – Ты ему два пальца свернул, а у него послезавтра концерт в Лужниках! Иди спать, не позорь меня!
– Папа, я нечаянно… – переживал увлекаемый матросом обратно в салон паренек. – А Лиза! Она меня обещала ждать из армии!
– Как же! – буркнул ему вслед Петр Иванович.
– Неужели в армию отдали? – удивился мусорщик.
– Что значит, отдал? Призвали.
– И не жалко?
– Жалко у пчелки в попке. По городу недобор пятьдесят процентов! Кто-то должен в армии служить?
Он отложил спиннинг и достал из-под шезлонга бутылку кагора.
– Сладенького? – предложил он. – Впрочем, ты сладкого не любишь, – отмахнулся он от мусорщика.
– А я не против, – согласилась девушка.
– Бокал, – не оборачиваясь, велел Петр Иванович.
Говорливый господин исчез и в то же мгновение возник снова, будто держал бокал наготове за спиной.
Петр Иванович налил вина и протянул бокал девушке:
– Ваше здоровье, Ольга…
– Ивановна, – подсказала та.
– Ивановна так Ивановна, – согласился хозяин, чокнулся бутылкой и отпил в один присест половину.
– А знаете ли вы, Ольга, что это за человек? – кивнул он на мусорщика.
– Интересно-интересно, – с готовностью откликнулась девушка.
– Значит, не знаете… Кирилла с гитарой ко мне, – снова приказал не оборачиваясь Петр Иванович. – Если еще спать не уложили.
– Он пьяный, не надо, – попробовал возразить мусорщик.
– Спокойно, – ответил Петр Иванович и обратился к девушке. – И мой выродок на что-то горазд. Не только водку жрать.
Снова говорливый господин исчез и явился в одно мгновение – теперь вместе с кудрявым пареньком. Кирилл был уже прилично одет и шел самостоятельно с гитарой под мышкой.
– Любимую, – велел Петр Иванович.
– Стоя, что ли? – буркнул тот.
Отец уступил ему шезлонг, а сам присел на леер.
Кирилл подстроил гитару и запел, потягивая «А», делая паузы, отчего песня становилась много чувственнее.
Скажи мне что-нибудь, скажи.
В твоих устах пустяк – загадка.
Коньяк в стакане, шоколадка.
Глоток – и сердцем на ножи.
Скажи мне что-нибудь, скажи.
Не голос слушаю, а звуки.
В предчувствии чудесной муки
Словами голову вскружи.
Скажи мне что-нибудь, скажи.
Тут не придумаешь некстати,
В четыре шага от кровати
И в четверть шага от души.
Скажи мне что-нибудь, скажи…
Когда растаяли самые последние отзвуки последнего аккорда, Кирилл опустил гитару и взглянул на отца. Тот в свою очередь посмотрел на девушку:
– Понравилось?
– Очень, – искренне ответила та.
– Его стихи, – указал на мусорщика Петр Иванович. Перехватил ее удивленный взгляд и пожал плечами: – Вы что, первый день знакомы?… А впрочем, что я в ваши игры лезу! Давай теперь эту… – обернулся он было к сыну и тут же махнул рукой: – Не надо. Иди. А то совсем растаю…
Кирилл с достоинством покинул палубу.
Откуда-то послышался неприятный электронный зуммер. Говорливый господин вытащил из внутреннего кармана радиотелефон, прижал к мясистому уху и осведомился:
– Чего еще?… – растерянно глянул на хозяина и сказал: – Они арестовали счета.
Петр Иванович неожиданно резко для его солидной комплекции вскочил и пнул шезлонг так, что тот сложился и отлетел к дверям салона.
– Поднимай курортников! Ефимова ко мне! Вызывай Москву! – повернулся к мусорщику и развел руками. – Извини, опять бардак начинается! Хочешь каюту? Отдохнете.
– Поедем, – поднялся тот. – Мы на машине.
– Отдай ключи. Мои тебя довезут, – категорически сказал Петр Иванович, галантно раскланялся с девушкой и пошел в салон. Говорливый господин спешил следом.
– Он кто? – спросила девушка, думая о чем-то своем.
– Мэр, – мусорщик глянул на часы. – Скоро светает. Как раз успеем.
Они ехали по узким улочкам в длинном «линкольне». От водителя и охранника их отделяло бронированное стекло, так что мусорщик и девушка спокойно разговаривали сзади.
– Невероятно, – сказала девушка. – Не сплю уже пятую ночь, и порхаю, как бабочка… Продолжим?
– Я иссяк. Твоя очередь.
– Любовь, любовь… – вздохнула девушка, задумчиво разглядывая кожаную обивку потолка. – Такая разная. Странно, что называется все одним словом… Ты так и не решился поцеловать ни одну девочку, потому что читал слишком много книг и боялся, что в жизни это будет не так красиво. В армии ты был единственным нецелованным и очень стеснялся этого, и отмалчивался в похабных солдатских разговорах. А мужики кругом были грубые, потому что служить тебя угораздило в десанте, в штурмовой бригаде…
Мусорщик остро глянул на нее. Девушка ждала этого, засмеялась и указала на бледную наколку у него на тыльной стороне кисти: парашют и буквы ДШБ.
– Наверное, Афганистан, – продолжала она. – Как раз те годы…
– Ангола, – поправил мусорщик. – Тоже братская помощь. Только братья почернее.
– Там ты и расстался с мечтой осчастливить все человечество разом, теперь ты хотел сделать счастливым хотя бы одного человека. И ты нашел этого человека: тихую близорукую сокурсницу. Она обладала удивительным даром: если она ехала в метро, ее обязательно прихлопывало дверью, она постоянно везде опаздывала и все теряла, и каждый продавец считал своим долгом наорать на нее. Вы поженились и были счастливы. Тебе не нужны были другие женщины, хотя она и в тридцать лет краснела, как девочка, при слове «трахаться» и старательно заменяла его смешными детскими выражениями. Тебя это трогало. Вы думали жить долго и умереть в один день. Но она ушла от тебя…
Девушка помолчала, глядя в окно.
– Через год или два ты привел к себе какую-то случайную женщину, а проснувшись утром, закричал от ужаса и обиды, увидев рядом с собой не ту, не ее… Больше в твоей жизни женщин не было и ты думал, что не будет никогда. Но однажды утром ты увидел на своем участке красный «опель», в котором спала незнакомая девушка… – она замолчала, глядя в глаза мусорщику, медленно приближая к нему лицо.
Губы их почти коснулись, когда мусорщик вдруг сказал:
– Поздно! – выпрямился и постучал в стекло водителю.
Машина остановилась, и мусорщик вышел на свой участок.
– Работа не ждет! – развел он руками. – Они отвезут тебя в гостиницу.
Когда лимузин скрылся за поворотом, он зачерпнул пригоршней снег и сунул в рот.
Девушка, не раздеваясь, задумчиво прошлась по номеру. Сняла трубку, набрала было номер, но тут же нажала на рычаг. Подумала и снова набрала.
– Это я, – сказала она. – Я нашла его.
Мусорщик колол лед на мостовой, когда подъехала девушка на «опеле». Мусорщик не удивился, увидев ее снова так скоро.
– Что-то случилось? – спросил он.