Я сидел на каменном парапете, отгораживающем пляж от набережной, пил безалкогольное пиво, наблюдал за яркими парусами яхт, мелькающих у горизонта. Солнце клонилось к закату, теплый ветерок трепал волосы и юбки проходящих мимо девчонок… Я, конечно, на них поглядывал, но без малейшего энтузиазма. После знакомства с Амелией все земные девчонки казались мне совершенно неинтересными. Я даже Соне ни разу не позвонил, хотя надо бы наверное сказать, что все в прошлом. Надо бы, но я не мог. Нет, это не трусость… наверное. Просто после недели в Амеште вся жизнь до казалась далекой и лишенной смысла. Я и в фехтовальном клубе ни разу не появлялся, и с друзьями так и не встретился, каждый раз придумывая новые отговорки. Да я из дома выходил исключительно затем, чтоб мать не приставала с расспросами. Ладно, через несколько дней она снова уедет, и можно будет выдохнуть. А еще через месяц каникулы закончатся, но я твердо знал, что к учебе не вернусь. Амешт, или какая-нибудь школа магии, но не скучные конспекты и формулы.
Я снова провалился не то в мечты, не то в воспоминания. Перед глазами вставал то Великий Уйх с его тролльим лабиринтом, то бой с Лукасом, только в моих видениях за нами наблюдала Амелия, то бродяга Дрон — до сих пор не могу поверить, что он какой-то там бог — помешивая угольки догорающего костра, загадочно улыбался и советовал учиться магии, то…
Прямо возле уха раздался звук хлопающих крыльев, и на камень рядом со мной опустился огромный ворон — птица в наших краях редкая. Тут, у моря, все больше чайки да вездесущие голуби. Я попробовал прогнать пернатого, но тот только отпрыгнул чуть подальше да неодобрительно каркнул, косясь на меня черным глазом-бусинкой.
— Мерлин? — спросил я наугад. Да, кто б меня сейчас послушал: здоровый лоб, а с воронами разговариваю.
— Здравствуй, Роман, — отозвался он и хохотнул. — Что, бросил тебя папочка, а сам в Паутине скрылся?
— Он вернется, — с большей, чем сам имел, уверенностью, отозвался я. — Он сказал, что вернется.
Мерлин снова засмеялся.
— Ну, когда это еще будет. Он в лепешку расшибется, но не отступится. Не понимает, что не всех принцесс можно спасти.
Я вздохнул и промолчал. Слова колдуна затрагивали какие-то струны в моей душе, не помогало даже понимание того, что он — враг, а значит ему ни в коем случае нельзя доверять.
— Кстати, о принцессах, — проговорил Мерлин и замолчал, выдерживая прямо-таки театральную паузу.
— Что с принцессами? — максимально незаинтересовано протянул я.
— Не с принцессами, а с принцессой. Одной, которую бестолковый Хайверг пробудил ото сна.
— Амелия? — я резко повернулся к нему, остатки пива выплеснулись из банки мне на руку. — Что с Амелией?!
— Да что ж ты так нервничаешь? — возмутился он, отпрыгнув еще сантиметров на десять. — Жива, здорова, готовится к свадьбе.
— Как… к свадьбе? — переспросил я растерянно. — С кем?
— Там всего один претендент, — отозвался Мерлин. — Да и пусть бы, если б не один момент: стоит свершиться этому браку, как ташшары забудут обо всех договоренностях, и тогда начнется кровопролитие. Твоя прабабка при смерти, и среди Хайвергов не осталось никого, чтобы возглавить армию.
— А я здесь при чем? — удивился я.
— Ты — Хайверг, ты эту кашу заварил, тебе и расхлебывать. — Ответил он и взмахнул крыльями, собираясь взлетать. — Но учти, свадьбы у ташшаров всегда играют во время полнолуния Соники. Ты, конечно, можешь дождаться возвращения отца…, но тогда, возможно, будет слишком поздно!
Он улетел, а я так и сидел на парапете, комкая в руке пустую жестянку из-под пива. Я пытался осмыслить слова Мерлина, пытался понять, есть ли хоть капля правды в том, что он мне сказал, или же все это — часть какой-то игры, и мне сейчас просто скормили наживку? Но зачем? Чтобы что? А даже если он сказал правду, что я должен сделать, чтобы «расхлебать кашу»? На это ответов у меня не было. Да и, по большому счету, какое мне дело до всего этого?
Но Амелия, Амелия… моя Амелия… моя… Я не откажусь от нее так просто!
Я выкинул жестянку в ближайшую урну и решительно зашагал в сторону дома. Придумать удобоваримую причину для очередной отлучки, собрать рюкзак, прихватить катану — как хорошо, что Арчи чуть ли не насильно всучил мне ее на прощание — и в путь. Может, я даже успею вернуться раньше отца. А если нет… так и будет.
8. Сахара
Артур
Холодная, пьянящая, безумно вкусная вода лилась мне в рот, скатывалась в пересохшее горло, наполняя иссушенный организм. Текла по подбородку, попадала за шиворот…
Я боялся поверить, что это уже не сон, что всё происходит наяву.
Открыл глаза. Долго не мог сфокусировать взгляд. В конце концов, светлое пятно на фоне окружающей серости оформилось в прекрасное женское лицо с кошачьими глазами. Сахара! Я хотел поблагодарить свою спасительницу, но из сухого, как наждак, горла вырвалось лишь хриплое карканье.
— Успели, — улыбнулась она мне и, обращаясь к кому-то третьему. — Уходим.
Кем бы ни был ее помощник, для меня он оставался невидимыми. Я почувствовал, как чьи-то сильные руки бережно вынимают меня из гроба, а потом этот гигантский невидимка просто обхватил меня вокруг пояса, и я повис так, не доставая ногами земли.
Богиня удовлетворенно кивнула, подняла руку перед собой — из её ладони просыпалась струйка золотистого песка. Легкие песчинки взметнулись в воздух, закружились вокруг, уплотняясь образуя стену смерча. Тепло, энергия перемещения…
В следующее мгновение мы оказались в сказочном дворце богини Пустынных ветров.
— С-спасибо, — кое-как прокаркал я, все еще болтаясь в руках невидимки. На редкость унизительное положение, но я был совершенно не в форме, чтобы хотя бы попытаться встать на ноги.
Она мягко улыбнулась, провела пальцами по моей щеке и исчезла, не сказав ни слова. Невидимка — я так и не узнал, кто или что это было — отнес меня в купальню и там оставил на попечение уже знакомых гурий. А может, это были и какие-то другие — поди их разбери, этих сказочных красоток.
После банных процедур в формате «все включено» — ну, почти, но я и не претендовал ни на что, кроме пассивного созерцания — я почувствовал себя живым и почти здоровым, не считая легкой слабости, но и она, я знал, пойдет, стоит набить желудок. Впрочем, с этим тоже не задержались: из бассейна меня под белы руки доставили на устланный мягкими подушками диван, а потом кормили с рук разнообразнейшими деликатесами: даже жаль, что после длительной голодовки я при всем желании не мог съесть много. Но главное — я все еще жив. Я — жив! От осознания этого кружилась голова, и на глаза то и дело наворачивались слезы. Я украдкой вытирал их рукавом богато украшенного халата, чувствуя себя из-за этого крайне неловко. Хотя прекрасным гуриям не было ни малейшего дела до моей слабости.
Как и в прошлый мой визит, в какой-то момент все трое поклонились и ушли, оставив меня в одиночестве. Тогда на смену им пришла Сахара и подарила свое незабываемое благословение. На этот раз на подобную милость можно не рассчитывать: женщины, даже богини, любят победителей, а не… даже не знаю, каким приличным словом можно назвать то, в каком виде она меня достала из гроба.
Неумолимо клонило в сон, но я отчаянно боялся закрыть глаза. Страх, что проснувшись, снова обнаружу себя все в том же гробу, был совершенно нерационален, только поди объясни это подсознанию. Так я и лежал, таращился воспаленными глазами в высокий потолок, периодически проваливаясь в полудрему и тут же выныривая из нее в состоянии, близком к панике. Ругал себя последними словами, но то, скорее от бессилия. Бесстрашный Арчи, герой песен и легенд… Тряпка! Слабак!
А потом вошла Сахара, посмотрела на меня понимающим взглядом — в этот момент захотелось провалиться сквозь землю, потому что я был уверен, что она видит меня насквозь, до самой последней трусливой мысли. Но она подошла, присела на край дивана, провела пальцами по моей щеке.
— Все будет хорошо, Арчи…
Я поймал ее руку, прикоснулся губами к теплой ладони.
— Прекраснейшая… Как мне благодарить тебя?
Она наклонилась и запечатлела на моем лбу какой-то чуть ли не материнский поцелуй. Потом отстранилась, на губах появилась немного грустная улыбка.
— Это меньшее, что я могла сделать. Ты позвал — я пришла. Разве богиня может не откликнуться на зов того, кому даровала свое благословение?
Я неловко улыбнулся и опустил глаза. Я действительно звал ее, звал, хватаясь за последнюю соломинку, но не думал, что она действительно слышит.
— Мужчины, — мягко улыбнулась она. — Вам вечно не хватает слов.
Я лишь развел руками. Слов, чтобы выразить всю мою благодарность, все распирающие меня чувства действительно не хватало.
— Выпьем? — Сахара протянула мне золотой кубок, которого еще мгновение назад не было в ее руках. — Это поможет расслабиться и восстановить силы.
Я попытался объяснить ей, что это опасно, что из-за алкоголя я совершенно теряю контроль над своей магией и могу натворить дел, но она только отмахнулась.
— Пей! Посвященному, обладающему властью над Светом и Тьмой, не стоит переживать о подобных мелочах.
Я взял из ее рук кубок и пригубил вино — сладкое, в меру терпкое, соединяющее ароматы фруктов, тепло солнца, энергию песков. Я чувствовал, как вместе с вином по моим жилам разливается живительная сила, и энергия наполняет каждую клеточку моего тела. Сахара смотрела на меня поверх своего кубка, её глаза сияли бриллиантами. Ох, какой волшебный момент. Ах, какой сумасшедший соблазн… Но я просто смотрел в её глаза, просто смотрел и не шевелился, боясь малейшим движением разрушить магию момента.
— Паутина нуждается в герое, Арчи, — прошептала она и, отобрав у меня опустевший кубок, отправила его куда-то в небытие. — Та, кого ты ищешь, лишь разменная монета в большой игре.
— Ты знаешь, где она? — тут же спросил я.
Богиня покачала головой.
— И да, и нет, Артур. Она заточена в месте воплощенных кошмаров, но мне нет туда доступа: защита крепка, и силе песков она не подвластна.