тели которого наконец-то были избавлены от мучительных нехваток и потому стали уважать и любить самих себя, окружающих и даже правительство.
А дальше? В нетерпении Данилов открыл следующий том проекта «Давеча» – за 1981–2000 годы. Разумеется, в дальнейшем история страны не была сплошь устлана розами. Тяжкие перипетии случалась и впредь. К примеру, в результате интриг ушлых партаппаратчиков во главе с Горбачевым и Ельциным были выдавлены из правительства национального единства правозащитник Ковалев, писатель Солженицын и академик Сахаров. (Академик и писатель возвращаются к своей профессиональной деятельности, а Ковалева отправляют руководить Владивостокским горисполкомом.) В восемьдесят первом году умирает академик, четырежды Герой социалистического труда Королев. Он успел увидеть главный итог своего труда: человека на Марсе и даже, больше того, человека, родившегося на Марсе. По завещанию ракетчика, очередная экспедиция доставила его прах на эту планету и захоронила, после траурного митинга, в новейшем поселении, названном в его честь Королевоградом.
А в марте восемьдесят пятого года скоропостижно уходит из жизни генеральный секретарь ЦК и предсовмина Косыгин. Трое членов Политбюро – Горбачев, Ельцин и Романов – составляют заговор с целью захвата власти. На заседании Политбюро они перетягивают большинство на свою сторону. Генеральным секретарем избирается Горбачев. Однако член Политбюро Гагарин срочно созывает пленум ЦК, который по уставу партии является ее высшим органом. Среди ста сорока членов ЦК немало его личных друзей и знакомых: космонавты, главные конструкторы, военные. Всех их срочно доставляют в Москву на военных самолетах. В итоге заговор партаппаратчиков проваливается. Публично объявляется о победе над оппортунистической фракцией Горбачева – Ельцина – Романова и примкнувшего к ним Лигачева. Здоровые силы во главе с шестидесятилетним членом Политбюро, генералом армии Гагариным сначала отправляют троих изменников под домашний арест, а потом и вовсе высылают из страны. Лигачев возглавляет совхоз-миллионер в Томской области. Затем, в ходе партийных и административных реформ, к власти в Политбюро и правительстве приходят новые, молодые, энергичные силы. Убедившись в необратимости реформ, в восемьдесят восьмом году генерал Гагарин уходит в отставку и удаляется на отдых на свою скромную дачу. Ему даруют титул «Лидер нации» и прибегают к его посредничеству в спорных политических ситуациях. Руководители западных держав, приезжая с визитом в Москву, почитают за честь побывать в имении у Юрия Алексеевича.
Данилов открыл последний альманах, который начинался 2001 годом и заканчивался 2014‑м. Там тоже встречались знакомые имена: певец Шнур посажен на пятнадцать суток за мелкое хулиганство; Алла Пугачева вышла замуж за семнадцатилетнего артиста Шаляпина; снят с работы мэр Тюмени Собянин. Но, как ни искал Алексей, в здешней России, называющейся по-прежнему Советским Союзом, не случилось ни болезненных реформ, ни бешеной инфляции, ни войны в Чечне, ни конфликта с Украиной. Государство, как прежде, простиралось от Ужгорода на западе до Кушки на юге (только Прибалтика отпала). Инфляция была почти нулевой, курс доллара к основным валютам практически не менялся, рост производства составлял четыре-пять процентов ежегодно.
Неужели, думал Данилов, это следствие того, что в этом мире не удалась миссия мистера Макнелли? И остались живы Королев и Гагарин – люди вроде бы не ключевые для российской истории, но, как оказалось, до чрезвычайности важные? Неужели вдохновенный порыв – на Марс! – вовремя услышанный властью и поддержанный высокоталантливыми людьми, оказался столь благотворным для России? Похоже, дело обстояло именно так.
Однако если чего-то в природе прибавляется, то, как совершенно справедливо заметили господа Ломоносов и Лавуазье, что-то должно убавиться. Господин Юджин Макнелли в своих последних словах утверждал: его убийственная миссия была направлена не столько против СССР, сколько против цивилизации в целом. И он не просто уничтожал фигуры, знаковые для Советского Союза. Он направлял историю человечества в иную сторону.
В итоге человечество прекратило свою экспансию вовне, на другие планеты, а вместо этого стало схлопываться, окукливаться, стремительно замыкаться на самое себя. Однако здесь, в этом дивном новом мире, где Алеша сейчас оказался, напротив, в достатке имелось романтики и устремленности во Вселенную. Но, значит, чего-то не хватало?
Данилов догадывался, чего именно, но все-таки решил проверить. Он отложил последний исторический альбом и обратился к мужчине, который, стоя рядом, заинтересованно листал подарочное издание, выпущенное журналом «Нэшнел джиографик»: «145 лучших фото Марса».
– Товарищ, – спросил Алексей, – простите, мне срочно надо позвонить. Вы не могли бы мне одолжить свой телефон?
Мужчина вылупился на него:
– Вы о чем это?!
Данилов повторил вопрос и добавил:
– Я забыл свой сотовый, я заплачу.
– Вы странный какой-то! – фыркнул библиофил. – Я телефон, по-вашему, в кармане, что ли, ношу? Надо вам позвонить – обратитесь в справочную, там аппарат есть, вам пойдут навстречу. Или выйдите на улицу – автоматов вокруг полно!
– Вы меня еще раз великодушно простите, – извиняющимся тоном продолжил Алексей, – я человек приезжий, не местный, да и с памятью у меня что-то не в порядке. Скажите, а в других странах, за рубежом – я не знаю, в Америке, Франции, ФРГ, – мобильная связь, или сотовая, действует?
– Это как? – заинтересовался мужчина.
– Ну, у каждого человека есть свой личный телефон. Аппараты свободно продаются, стоят относительно недорого и легко помещаются в карман. Радиосвязь обеспечивается посредством установленных повсюду вышек, и каждый пользователь все время находится в зоне их покрытия и в любой момент может другому, где бы тот ни находился, позвонить.
– Что ж, идея интересная, – поощрительно прогудел мужчина. – Где-то я про это читал, в футуристической литературе. Но ничего подобного, насколько я знаю, нигде на Земле нет, будьте уверены. Это из области фантастики.
– Извините, еще один вопрос. А действует ли в Советском Союзе (или где-то еще) сеть Интернет?
– Хм. А это что такое?
– Все компьютеры, какие только ни есть, в том числе личные, персональные, объединены в общую Сеть. И каждый человек может обратиться к любой книге или информации. Или связаться с любой персоной посредством электронной почты или даже видеозвонков.
– А вы фантазер! Да, я слышал, нечто подобное обсуждается нашими учеными. Конечно, было бы очень удобно, если бы что-то такое существовало. Но в реальности, конечно, ничего этого нет. А вы что, – со смешком осведомился дядечка, – из будущего к нам прибыли?
– Нет, из иного варианта настоящего.
– Ага, ага, – закивал мужчина, будто бы Данилов все ему объяснил, и снова погрузился в марсианский фотографический альбом.
– Душевно вам благодарен!
И Алексей вышел из «Библио-глобуса» – то есть, простите, «Книжного мира». Двери были оборудованы рамками, реагирующими на воровство – ну и слава богу, а то он совсем решил бы, что оказался в коммунистической утопии. Но с рамками или без, мир вокруг ему нравился, причем нравился гораздо больше его собственного. Не портила окружающее даже огромная статуя железного Феликса в центре площади – наоборот, с такой доминантой площадь выглядела более законченной. Данилов почему-то даже не сомневался, что она, как и прежде, носит имя Дзержинского, а здания вокруг (в них светилась пара окон), как прежде, именуются КГБ.
Он спустился в подземный переход. У входа в метро (разумеется, под названием «Площадь Дзержинского», а не «Лубянка») и впрямь имелся целый ряд телефонов-автоматов, будок десять, и почти все они были востребованы. Алексей двинулся по длинной кишке перехода по направлению к Никольской, которая, он был совершенно уверен, именовалась тут по-старому – «25 Октября». Ему пришло в голову, что он, пожалуй, хотел бы задержаться в этом мире. Который выглядел справедливее и во многих смыслах чище, чем его собственный. Впрочем, дело тут, наверное, обстояло, как в загрантуризме: в первый день или даже неделю все страны кажутся прекрасными, а вот попробуй пожить там, обустроиться, вписаться! Но все равно, если бы он мог, он бы остался. Ему хотелось остаться.
Вот только как быть с Варей? Он в любом случае не хотел оставаться без нее. Ему ни один из самых распрекрасных миров без нее не мил! Но есть ли она здесь? И как ее найти? Да и кто она тут? Почему-то показалось, что в этом мире ее карьера должна сложиться еще более впечатляюще, чем в обычном, и она, пожалуй, могла уже дослужиться до полковника. Оставалось только ее найти.
По сотовому, совершенно понятно, звонить здесь бессмысленно. Однако Данилов помнил номер Вариного городского. Пока он гулял, наступил вечер, и она вполне могла оказаться дома. Алексей вышел из перехода в начале Никольской, сиречь Двадцать Пятого Октября, – улица и тут оказалась пешеходной. На пересечении с Большим Черкасским переулком имелся продуктовый магазин, а возле него – две телефонные будки, стильные и красные, словно в Лондоне. Данилов вошел в одну из них. Автомат работал все-таки не от «двушек», как в немыслимые советские времена, а от пятнадцатикопеечных монет, как в короткий период начала девяностых, – все же инфляция и в этом мире имела место.
Алексей бросил монету, накрутил на диске городской Вари. Механический голос ответил: «Неправильно набран номер». Данилов сообразил, что набирает телефон по-новому, с трехзначным префиксом вначале, но очень может быть, что никакой реформы телефонной связи здесь не провели. И тогда он повторил вызов из семи знаков. Установилось соединение. Пошел гудок. Трубку не снимали. Пять сигналов, семь, восемь… «Ну же, Варя!» – взмолился он. Он представил: вот она спешит из кухни взять трубку, по пути отряхивает свои крупные руки от муки (бог его знает, откуда в воображении взялась эта мука!)… Но – нет. Девять гудков, десять, одиннадцать… Безнадежно… Вот уже пятнадцать. Нет, ее нет дома.