оно находится, ни за что не найдешь. Даже случайно не наткнешься».
Машинально – а может, что называется, по приколу – Алексей попытался по карте проложить к нужной точке маршрут. Сервис откликнулся меланхолически: «Общественный транспорт здесь не ходит». А в ответ на следующий клик отозвался: «Проехать на автомобиле здесь не получится». И, наконец, как финал-апофеоз прозвучало: «Пройти пешком здесь не получится». Да, редкостная дыра. Настоящая задница мира. Ни городов, ни деревень, ни дорог, ни просек – ничего, на все триста «кэмэ» к северо-западу от Яранска.
– Что остается? – произнес он вслух, имея в виду некую абстрактную или гипотетическую перспективу: – Лететь вертолетом.
Однако Зубцов откликнулся деловито, словно о чем-то запланированном: «Арендуем геликоптер в Яранске». А потом выдал четкую программу. Завтра, мол, лететь смысла не имеет, не успеем подготовиться. Постараемся вылететь в Яранск послезавтра. Билеты будем брать прямо в аэропорту – так меньше шансов, что задержат. Остаток дня сегодняшнего и завтрашний надо посвятить подготовке. «Сейчас возвращаемся домой, каждый должен составить список необходимого. Не забыть теплую одежду, средства от насекомых, накомарники. Я займусь взрывчаткой. С ней, конечно, в самолет не пустят, но отдельные вещества придется везти из Москвы. Кое-что постараемся докупить на месте. Еще нужны пробирки, термосы – мы ведь собираемся доставить в столицу кусочки инопланетного вещества для изучения? Или нет? А еще альпинистское снаряжение: веревки, крюки, блоки, топорики. Палатки, спальные мешки. Да, кстати, Алексей, вашу палатку и спальник я вам верну».
Возник небольшой спор: лететь им вместе или по отдельности? Данилов упирал, что для конспирации лучше разделиться и следовать в Яранск разными рейсами, а там снова соединиться. Но экс-полковник возразил:
– У меня на вас, Алеша, большие надежды. Например, что вы возьмете и почувствуете, если меня или нас всех соберутся закрывать. И предупредите.
Молодой человек подумал: «Не слишком ли много упований на меня одного?» – но возражать не стал, мысленно согласился, что в плане Игоря Михайловича имеется свой резон. Поспорить решил в главном:
– Вы уверены, что все обстоит именно так, как я рассказал? После моего сна? И нашего с Кильдеевым путешествия? А если мы ошибались?
Игорь Михайлович дернул плечами:
– Тогда мы спокойно вернемся в Москву. И будем изучать тему дальше. Кстати, берите с собой побольше денег, дорогой Алексей Сергеевич. У меня как отставника с ними не очень, а на «вертушке» кататься – это вам не на маршрутке колесить.
Можно было бы возмутиться, отчего за него все решают, да еще и деньгами его распоряжаются, но внутреннее чувство подсказывало Данилову: то, что придумал Зубцов, – единственно верно и правильно, и он просто обязан принять участие в экспедиции.
Данилов опять ей день напролет не звонил. К вечеру, когда беспокойство пересилило женскую гордость – а вдруг опять с ним случилось что? – Варя набрала его номер. Он откликнулся, чрезмерно ласковый: «Здравствуй, Варечка! Как твои дела?» Она спросила без обиняков: «Я соскучилась. Когда мы увидимся?» И тут возлюбленный заюлил: дескать, ему срочно требуется уехать. Гастроли, мол, Сименс назначил чрезвычайно выгодные в городе Яранске. Поэтому послезавтра вечером он отбывает, а завтра целый день напролет собирается собираться.
При том, что в Данилова и его таланты верили тысячи посторонних людей, а сотни доверяли ему безоговорочно, близким врать он не умел. И в его голосе Кононова услыхала отчетливую фальшивинку. «Ах ты, мерзкий типус! – воскликнула она про себя. – Голову мне морочишь?! Скрываешь что-то? Не замешана ли тут женщина?!» Всей своей судьбой она приучена была ничего не оставлять на полуслове. И если возникло вдруг недоверие между ней и молодым человеком (а молодого человека она, безусловно, любила), следовало выяснить все до донышка. Недоговоренность хороша только в романах Хемингуэя (и то они безнадежно устарели). А она желает все знать наверняка. Да так да, нет – значит, нет.
Варя не сочла зазорным позвонить Сименсу. Однако антрепренер сам заговорил про поездку в Яранск и тоже, создавалось впечатление, врал. А когда она задала прямой вопрос, выяснилось, что сам он туда не едет! Да, видать, и его Алексей упредил, вовлек в сети своего вранья!
Тогда, под конец рабочего дня, Варя подумала: если экстрасенс пользуется в отношении нее своими инструментами и в состоянии, к примеру, прочесть при необходимости ее мысли, почему бы ей опять не применить собственные возможности? Те, что дает ей служба? И Кононова снова воспользовалась программой, которая не так давно обнаружила мобильный телефон Данилова на улице Лубянка, в доме два.
На этот раз девушка нашла включенный сотовый своего бойфренда на Пушкинской площади. Что он, спрашивается, там делал? Офис его от Пушки вдалеке. Квартира – тоже.
Не иначе свидание – растравляла себя Варвара. Памятник Александру Сергеевичу – известное место для рандеву. И она решила отправиться туда и взять изменщика с поличным. Но пока собиралась, даниловский телефон (и, очевидно, он вместе с ним) переместился со скоростью пешехода и остановился неподалеку: по адресу Гнездниковский переулок, дом ***. Здесь, помимо большого числа жилых квартир и определенного количества учреждений, помещалось довольно популярное кафе «Выше крыши». В то, что Данилов посещал кого-то на дому или в учреждении, почему-то не верилось, а вот развлекательно-гастрономическое заведение прекрасно подходило для первых шагов по скользкому пути изменщика.
Варя отправилась туда – на метро, оставив авто на стоянке на службе, а не то придется толкаться в центре в пробках, потом искать место для парковки, платить за него немалые суммы.
В самом кафе, куда Кононова вошла спустя полчаса после того, как засекла там Данилова, материализовались ее самые худшие, самые ревнючие видения. Она тут же, от входа, заметила затылок возлюбленного и смешной хохолок, вечно на нем торчащий. Алексей сидел, как положено истинному джентльмену, спиной к входу. А напротив него помещалась, блин, девица: простенько одетая, но с довольно миловидным лицом, и о чем-то с ним, чужим для нее парнем, оживленно беседовала! Чем-то знакомой показалась в первый момент Варе эта особа – и тут она вспомнила: это не кто иная, как Люба! Люба с юга, из лагеря древлян, которая изображала из себя возлюбленную Зубцова! Значит, они за ее спиной (и спиной Зубцова, но это детали) снюхались еще там?! И теперь, как ни в чем не бывало, встречаются?! Так плотно, что Данилов даже не может выкроить время для встречи с ней, Варей?! В глазах Кононовой потемнело. Она отодвинула метрдотельшу, которая пискнула вопросительно: «Вас ожидают?» – и направилась к столику. Она сама не знала, что сотворит с неверным и разлучницей: плеснет в лицо воду или чай (спиртных напитков, Варя успела заметить, на столе не имелось), залепит Алексею пощечину или скажет что-нибудь резкое девице. Однако в тот самый момент, когда она подходила к столику, с противоположной стороны к нему приблизился немолодой усач, лицо которого пряталось в тени бейсболки с длинным козырьком. В походке, а также движении рук незнакомца ей почудилось что-то очень знакомое. Когда мужчина по-хозяйски уселся рядом с Любовью и даже потрепал ее по руке, Варя сообразила: это не кто иной, как Зубцов!
И тогда она разом многое поняла, хлопнула Данилова по плечу и воскликнула:
– Вот так встреча! Кого я вижу! Познакомь меня со своими спутниками!
Тот довольно быстро пришел в себя от неожиданности и сказал:
– А вы ведь с Любой знакомы.
А Зубцов, опережая ее, привстал и учтиво поклонился: «Юрий Петрович Касимов, двоюродный дядя Любови Дмитриевны».
– А я думала, ты на гастроли в Яранск собираешься, чемодан пакуешь, – словно бы не замечая неловкости, возникшей за столом, и смущения, обуявшего Данилова, громко произнесла Варя.
– Я тебе все объясню, но чуть позже, – сквозь зубы проговорил Алексей.
– Да, мы, пожалуй, пойдем, – сказал Зубцов, оказавшийся Касимовым. – Да, Люба? – Он похлопал ее по руке и обратился к молодому человеку: – Рассчитаетесь за нас? – И положил на стол тысячную купюру. – Завтра, как договорились, о’кей? – И они с девушкой встали, причем галантный отставник отодвинул стул и помог ей выбраться.
Мило улыбнувшись, место напротив возлюбленного заняла Варя. Скомандовала: «Закажи мне воды». А когда официант, убирая чашки, оставшиеся от прежних гостей, отходил от столика, молвила, вперившись прямо в глаза экстрасенсу:
– А теперь давай, колись. Что случилось, куда ты едешь и почему?
Когда он рассказал Варе свой последний сон – про тундру образца две тысячи тридцать восьмого года, – она отреагировала неожиданно. Он думал, что она будет преисполнена скепсиса и скажет: с какой, мол, стати и с каких это пор мы принимаем решения согласно чьим-то ночным видениям – пусть даже такого проницательного человека, как он? Но глаза девушки вдруг увлажнились. Одна слезинка скатилась по щеке. Варя прошептала:
– Правда? Там был твой сын? Наш сын?
– Да, и он родится у нас с тобой в шестнадцатом году.
– Продолжай.
Он поведал о встрече с Зубцовым и Любой и о том, как они поехали к Кильдееву, которого сначала называли Вурдалаком…
– Как-как? – переспросила она.
– Вурдалак. Не правда ли, удачный оперативный псевдоним? Бездна фантазии и вкуса. А что, он тебе тоже встречался?
– Н-нет… – она была совсем не готова, в отличие от Зубцова, раскрывать тайны комиссии первому встречному, пусть этим встречным и был ее возлюбленный. – Неважно. Рассказывай дальше.
Данилов поведал о полете с Кильдеевым и о том, что видел провал, который оказался точь-в‑точь таким, как в его сне. И закончил:
– Короче, послезавтра мы втроем, с Зубцовым и Любой, едем во второй половине дня, с вещами, в «Домодедово». Там вечером четыре рейса вылетают на Яранск.