Максим отвлёкся от приятных воспоминаний. Пармезан терпеливо ждал ответа, пыхтя в динамик.
– Ну-у-у… Тогда у меня трое суток ушло. А вы, Сан Саныч, говорите, что дедлайн в полночь.
– Ты уж постарайся, Максим, – задышал главред, – а с ресурсами проблем не будет. Любые затраты. В разумных пределах. Ну, и самого не обижу. Отдельную премию выбью у учредителей – за особо важное задание, так сказать.
– И ещё – три дня отгулов. Мне жену встречать.
– Сдашь материал – и гуляй, Максим. Два дня, – быстро согласился Пармезан.
– Пять, – наглел на глазах «Гордость древнейшей профессии».
– Хорошо, три, – покорно согласился Сан Саныч. – Какая помощь нужна?
– Так, – прикинул Максим, – отдел информации и отдел продвижения пусть будут на низком старте и в моём полном распоряжении. Пароль для связи с Крысом. Кредитную линию, естественно. Пока всё.
– Хорошо, пришлю, – заторопился главред. – Две просьбы. Во-первых, не на Земле. И, во-вторых, в этот раз – желательно с кровью. Ну, с жертвами. В основном, конечно, инопланетян, но и наших – несколько десятков, для рейтинга. Сверху намекнули, что пора слегка народу нервы пощекотать. Чтобы оценили, так сказать, покой и стабильность. Ну, ты понимаешь. Выборы, опять же, на носу.
– Посмотрим, – коротко ответил Макс и отключился.
Всё-таки политика – это дерьмо. Крови им надо, вампирам.
Максим открыл банку «русского рассола», сделал жадный глоток. Приступил к уборке. Домашние дела не отвлекали, наоборот – упорядочивали мысли.
Бутылки, пепельницы, чужие женские трусики – в утилизатор. Роботу-уборщику задал программу «тотальная влажная». Робот подумал и выпустил пенную струю прямо Максу на тапочки.
Чертыхаясь, сбежал на кухню. Пока сортировал грязную посуду (одноразовую – в утилизатор, сковородки – в посудомойку), продолжал размышлять.
Меркурий не подходит. Там – ребята горячие. Очень быстро всё может пойти по непредсказуемому сценарию.
Уран до сих пор в эйфории от победы на галактическом конкурсе. Недовольных мало, за несколько часов не раскрутить.
Нептун, Плутон – мимо. Эти, наоборот, отмороженные. Пока раскачаются…
Эх, времени мало!
Так, кто там ещё? Луна – опасно, слишком близко к Земле. Тюрьмы там, а в тюрьмах полно политических. Хотя, с другой стороны, – огнеопасный материал есть. Этим ребятам побег организовать, а дальше они уже сами устроят большой бенц. Надо подумать. Луну пока не списываем.
Венера отпадает однозначно. Никто толком не понимает, что у этих круглых в голове. С беременными шарами не договоришься.
Максим сам себе улыбнулся на слове «беременными». Светка похорошела чрезвычайно. Ещё не видно ничего, всего четыре месяца – а уже ходит нарочито осторожно, сквозняков бережётся. Словно хрустальную вазу носит в себе. Очень долго ждали этого известия, и дочка все уши прожужжала – подавай ей братика, и всё.
Макс покраснел и испытал приступ стыда. Светка там, в тёплый свитер на космическом лайнере кутается, а он тут со шлюхами… Нехорошо. Некрасиво.
Блин, и надо всё самому ещё проверить, чтобы следов не осталось. И как эти трусики в тапке оказались? Чьи они, кстати? Мэгги или Гюзель?
Так, отвлёкся. Что там ещё? На поясе астероидов – сотни поселений, но все маленькие. И основная масса населения – учёные. Эти только говорить горазды и пикеты проводить, на кровь не раскрутишь.
Чтобы прочистить мозги, Максим допил «русский рассол». Подумал: «Кровь – это ведь тоже рассол. Дурацкое название. Можно подумать, что бывает американский рассол. Или китайский».
Блин, это были марсианки трусики! Точно, её. Маленькие совсем. Марсиане из-за малой силы тяжести – худющие, как из куриных косточек собранные. Те, кто приезжают на Землю, проходят специальные курсы, им мышцы наращивают, чтобы могли свободно двигаться при некомфортной гравитации. Фигурки у девочек получаются в результате совершенно неземные.
– Кобель! – зло рявкнул Максим и ударил себя по щеке. – О работе думай, а не о девках!
Точно! Марс. Марс отлично подходит. Там металлурги постоянно бастуют. Работяги – местные, а начальники, в основном, с Земли. И менталитет у них наш, в сети торчат, как и земляне.
Макс бросил пустую банку в утилизатор и побежал в кабинет. Робот-уборщик задумчиво полировал стоящую посереди комнаты пятилитровую бутылку виски.
Господи, это здесь откуда?
Макс прогнал уборщика, спрятал бутылку в шкаф и вошёл в сеть. Сразу загорелись два флажка: письмо от Светки и сообщение от Пармезана. Подумал и ткнул в аватарку жены. Письмо было отправлено из космовокзала на Ганимеде четыре дня назад, перед отлётом в обратный путь, на Землю. Чёрт, как всё-таки медленно работает казённая почта. Открыл приложенный файл. Смеющееся загорелое лицо заполнило экран:
– Максик, любименький мой, я так соскучилась!
Съемка велась, видимо, на терминал в зале ожидания. Дочка появилась рядом:
– Мам, ну пусти. Папка, я тоже очень соскучилась! Тут здоровско, я с урановским подружилась. Представляешь, он четвероюродный внукодочь одного из этих, из дедушек-победителей! Обещал мне автограф прислать.
– Подожди ты тарахтеть про своего пятиногого. Да, мы все по тебе соскучились, все трое. Максим, мы через полчаса вылетаем. Не перепутай – посадка в Плесецке, а не на Байконуре, а то будет, как в прошлый раз.
Родное, любимое лицо приблизилось к экрану. Света прикрыла глаза, изобразила поцелуй. А потом задорно провела розовым язычком по губам.
Монитор погас. Максим поймал себя на встречном движении – он тоже сейчас целовал воздух.
Господи, скорее бы уж прилетели.
В сообщении от главреда были адрес Крыса и пароль. Макс набрал и отправил срочный вызов. Пока, чтобы не терять времени, начал просматривать подробные сводки обстановки на Марсе.
– На связи.
Никто не знал, как на самом деле выглядит Крыс. И голос сейчас звучал искусственно, искажённый модулятором. Правильная предосторожность, позволяющая сохранить конспирацию.
Максим объяснил задачу. Заканчивая, сказал:
– Оплата, как обычно. Одно плохо: время ограниченно. События должны начаться не позднее трёх часов дня, первые жертвы – не позднее восемнадцати. К полуночи должен быть самый разгар. Я наш корпункт на Марсе предупредил, они готовы. Желательно начинать с района кратера Кеплера. Там и крупный палладиевый комбинат, и транзитный космопорт «Арес». Рядом город-миллионник, так что эффект гарантирован.
Крыс молчал. Видимо, по параллельному каналу наводил справки.
Крыс. Король теневых социальных сетей и настоящий хозяин открытых. Человек, способный через многомиллионную армию агентов – и живых людей, и ботов, – устроить любой флешмоб и любую акцию на десятках больших и малых планет Солнечной системы.
Или – не человек?
Может, он – полужидкий меркурианец. А может – вообще искусственный интеллект.
Как бы там ни было, Крыс был в состоянии осуществить любую избирательную или рекламную компанию, и власть его над людскими умами была практически безграничной. С одними он сотрудничал за огромные деньги, с другими отказывался даже разговаривать. И принцип отбора был совершенно непонятным.
С журналом «О! Времена» он общался давно и продуктивно, и плату брал весьма умеренную. И, если уж быть честным, «революция пилоток» никогда бы не свершилась без его помощи. Только Максим – «Гордость древнейшей профессии» и весьма известный журналист, а про Крыса знают во всей Солнечной системе от силы сотня человек. Но популярность – явно не то, чего он хочет.
Макс набросал и отправил идеи для информационного отдела по направлениям «Истоки ненависти между землянами и марсианами», «Современное рабовладение: металлургические заводы Марса», «Можно ли их называть гуманоидами?» Дал команду приступать к распространению немедленно. Потом порылся в архиве, нашёл кадры о нападении меркурианцев на земной патруль десять лет назад. Попросил запустить сразу в ротацию: снято издалека и не очень качественно, только специалист отличит типично меркурианский пейзаж и марсианский…
– Тут? – Крыс вернулся так же внезапно, как и пропал.
– А куда я денусь? – ответил Максим нарочито бодро, скрывая волнение.
Сейчас от согласия собеседника зависело всё.
– В принципе, реально. Сроки жёсткие, конечно. Но тем интереснее задача.
– Это классно, – с облегчением выдохнул Максим. – Я тебе очень благодарен.
Крыс молчал. Но Макс почему-то чувствовал, что он остаётся на связи.
– Я вот смотрю на вас и гадаю, – задумчиво проговорил невидимый Крыс. Голос его вдруг потерял механичность, и от этого стало страшно. – Когда вы нахлебаетесь уже?
– Чем нахлебаемся? – осторожно спросил Максим, чувствуя, как холодный комок плохого предчувствия растёт в животе.
– Кровью и дерьмом, – коротко сказал Крыс.
И отключился.
Ун опустил защитный щиток на потное лицо и махнул худой рукой оператору:
– Давай, не тормози, болотный хиляк!
Заслонка поднялась, и в желоб из лётки хлынул раскалённый ручей металла. Невыносимый жар ударил, пробивая защитный фартук, сразу стало нечем дышать. Полторы тыщи градусов – это вам не болотный паук гавкнул.
Ун ловко зачерпнул ковшиком на длиннющей ручке порцию палладия, вылил в анализатор. Механизм подумал и сверкнул зелёным – «состав качественный».
Марсианин навалился хлипким телом на рычаг, зарычал от натуги. Оператор Дын подскочил, помог. В конце концов железяка поддалась, и ослепительный поток хлынул в горло литейной машины, разбиваясь на тонкие нити. Отливка началась.
Ун стащил тяжёлый фартук, сбросил на грязный пол щиток. Долго не мог откашляться.
– Все лёгкие уже сгорели в этом дерьме, болотная лихоманка! – наконец смог прохрипеть он.
– Ага, – сочувственно кивнул Дын. – А эти землюки-жадобы всё никак на нормальные респираторы не потратятся! Чтоб у них болотный паук в кишках поселился.
– Утром смотрел видео, в сети кидали ссылку? – спросил Ун. – Директора засняли пьяным в кабаке. Двух наших девочек обнимает, у тех аж косточки трещат, и рассказывает, как он марсиан ненавидит. Они, говорит, тощие утыморы, а не работники! Зла не хватает.