– Прям так и сказал – «утыморы»? – ахнул Дын. – Да ещё и тощие?!
– Да точно, я сам видел. Снято в кабаке «У старого ведра». И кто его туда пустил? Туда же землюкам нельзя, им там дышать нечем. Я тебе сейчас ссылку кину.
Пока Ун ковырялся обожжёнными пальцами в экране комма, подошёл Бан, контролёр и надзиратель. Хмуро посмотрел на рабочих.
– Мы сейчас продолжим, господин, – подобострастно заблеял Дын. – Чуток передохнём.
– Какой я тебе господин? Я тебе брат, такой же марсианин, – сердито сказал Бан. – Мне ребята только что прислали сообщение с официального сайта министерства духовного спокойствия. Двадцать наших, тоже надзирателей, землюки расстреляли в кратере Коперника. Мол, по ошибке. А потом, чтобы не выплыло, поехали в гнездо и там всех убили. Всех! Мальчика маленького из огнемёта три раза сжигали… – Бан плакал, размазывая слёзы по закопчённому лицу. – Я им… Верой и правдой, пятнадцать лет! Болотный понос! Вашего брата как гонял, а? Помнишь, Ун, как я тебе ногу прутом перебил, когда ты медленно вагонетку толкал?
– А как же, помню, госп… то есть, конечно, брат Бан, – закивал Ун. – Знатно перебили! До сих пор хромаю. Вы уж если за что возьмётесь, так на совесть сделаете, без дураков!
– Вот, – плакал надзиратель, – а они нас утыморами называют! Тощими! Сейчас на сайте министерства объяснение вывесили – мол, сайт был взломан злоумышленниками, информация об убийствах – ложная. Да всё не так! Сами, небось, испугались своих злодеяний и врут теперь.
К говорящим приближалась возбужденная толпа со стороны цеха прокатки.
– Вы слыхали, братья?! Землюки хотят запретить нам праздновать Достойную Субботу по вторникам! Мол, если суббота – так в субботу и надо праздновать! Умники, чтобы им болотный паук папой стал!
Наперерез толпе бежал человек из технического отдела. Землянин, запыхавшись, остановился, поднял руку:
– Друзья, вся информация о происшествиях – ложная! Не было ничего подобного, это массовая атака ботов! Сайты компании и госучреждений взломаны, это провокация!
Марсиане остановились, слушая. Толпу растолкал рыдающий Бан, подошёл к инженеру.
– Посмотри на меня, землюк! Я вам, верой и правдой… И в Территориальной Гвардии, и на комбинате… А ты, сволочь, меня утымором обзывать?! Да иди ты к своей маме – болотной паучихе! Прямо в норку!
Человек вытянул вперед руки, пытался что-то объяснить, но его сбили с ног, потащили.
– Что, палладия вам нашего всё мало?! Так нажрись им до упора, болотный грипп! – Ун столкнул человека в ковш с расплавленным металлом.
Крик ужаса и треск вспыхнувшей кожи потонул в торжествующих воплях марсиан.
Сайт журнала опять начал падать от наплыва любопытных уже в девять часов вечера. По всем новостным каналам показывали кадры марсианского восстания, и в уголке экрана светился копирайт универсального журнала «О! Времена». Макс наскоро состряпал и отправил в редакцию статью «Мы это предугадали. Журналист Максим Духов об истоках беспорядков на Марсе». Наперебой звонили коллеги из других изданий, просили о пресс-конференции.
– Срочный вызов!
В глаза опять брызнули кровавые пятна.
Блин, надо поменять настройки. Светка очень любит море. Вот, пусть лучше прибой шелестит и солнечными зайчиками играет.
Сан Саныч был необычайно доволен:
– Максим, я же говорил, что ты гений! И камеры правильно расставил. Включи восьмой, там уже пулемёты в ход пошли. «Гвоздь» получился роскошный! Теперь не номер, а конфетка.
По восьмому каналу автоматические стереокамеры со значком «О! Времена» показывали штурм бунтующими марсианами ограждения космопорта «Арес». Пулемёты с вышек охраны били в безоружную толпу, рвали в клочья самодельные плакаты «Мы – не утыморы!». Потом крупным планом выхватили здоровенного аборигена со значком ветерана Марсианской Территориальной Гвардии. Дядька заученным движением упал на одно колено, положил на плечо длинную трубу ракетомёта. Прихрамывающий пожилой марсианин зарядил в неё продолговатый предмет и отскочил, зажимая уши.
Довольный Макс пошёл на кухню, щедро набухал вискаря. Пожалуй, стоило отметить небывалый успех. Сегодня ещё можно, до прилёта Светы – больше двух суток, а порядок он навёл.
А-а, гулять так гулять! Мэгги позвать? Или марсианку, как её там? А что, может получиться прикольно. Да, марсианку – в самый раз.
Когда Макс вернулся в комнату, потолок опять хлестал кровавыми пятнами срочного вызова. Максим чертыхнулся и приказал, наконец, поменять сигнал оповещения. Потом выключил звук стереовизора – и сразу исчез грохот и вой боя. Толпа марсиан уже штурмовала терминал космопорта. Принял звонок.
– Максимушка! – Светкин голос прозвучал абсолютно неожиданно. – Как ты там, родной?
Максим сглотнул слюну. С борта космического лайнера дозвониться невозможно, связь – только служебная.
– Папка, а мы на Марсе! – прокричала дочка. – Представляешь, незапланированная посадка, капитан сказал. Нас сейчас выпустят, отвезут на экскурсию, пока тут разбираются. Так здоровско!
– Света, – прохрипел Макс, – как называется космопорт, куда вас посадили?
– А-а, я не поняла. То ли Гефест, то ли Посейдон. Какой-то греческий бог, – беззаботно ответила Света. – Или Арес. А что такое?
Максим закричал:
– Света, умоляю, не выходите из корабля! Немедленно бегите к капитану, пусть взлетает! Света, ты слышишь меня? Любимая, ответь!
Стакан с виски упал и разбился. Робот-уборщик немедленно подскочил и, недовольно урча, начал глотать осколки.
Максим сидел на полу, молотил кулаками и продолжал кричать. Не веря, что связь давно разорвана и его не слышат.
На экране засевшие на крыше космопорта марсиане разворачивали зенитную пушку и стреляли по стоящим на взлётном поле кораблям.
Вспыхнул безымянный танкер с грязными потёками топлива на бортах.
Исчез в красном шаре взрыва транспортник дальних рейсов.
Наводчик, что-то беззвучно крича, переводил ствол на только что севший пассажирский лайнер.
Потолок осветился нежным рассветом на Карибах. Мягко зашелестела теплая волна по белоснежному песку.
– Это я придумал посадить пассажирский на Арес. Взломал программу радиосвязи и послал капитану приказ на незапланированную посадку. Ты же просил пару десятков трупов землян, – тихо произнёс Крыс. – Надеюсь, тебе понравилось, Максим.
Октябрь 2014 г.
Увидеть звёзды
Вы, достигшие цели, оправдавшие смысл! Что вы знаете о ядовитой горечи разочарования?
Вы, сияющие в своём великолепии, ставшие звёздами, ловящие взгляды – восхищённые, мечтательные, влюблённые. Греющие лучами и греющиеся в лучах.
Какое вам дело до тех, кто не смог? Старался, жёг себя изнутри, надрывался…
Но – не смог. Просто – не судьба.
Когда Бог, или Высший Разум, или сама Вселенная – кто там на самом деле отвечает за судьбы? – распределял роли, то равнодушно ткнул пальцем: этому – быть светилом и украшением. А этого – на свалку. Не годен, не нужен, рылом не вышел.
Нас много таких. Изнурённых бессмысленным страданием, выгоревших в бесплодных попытках.
Никто не помнит наши сморщенные лица, подобные печёным яблокам. Мы умираем в космическом холоде, в забвении и безвестности.
И даже наш цвет скучен и тосклив.
Лузеры, лохи, неудачники.
Карлики.
Пламен всегда любуется ею. Смешливая, ловкая, удивительно грациозная. Каждый раз – новая и непредсказуемая.
А ещё – язвительная.
– Что, опять пойдёшь к своему старикашке? – хохочет и игриво касается огненными пальцами. – Неужели с ним интереснее, чем со мной?
– Не говори глупостей. Он – мой Наставник. Он учит меня познавать.
Лав многозначительно намекает:
– Я абсолютно уверена, что познанию некоторых вещей он точно тебя не научит. Разве только ознакомит вскользь и сугубо теоретически. Если ещё помнит, конечно.
И опять заливается смехом, разбрасывая искорки.
Пламен делает вид, что хмурится:
– Лав, прекрати ёрничать. В конце концов, в этом смысл бытия разумного существа – накапливать знания. Чтобы потом передать их идущим за нами.
Лав резвится. В очередной раз меняет форму и скользит, изгибаясь сияющей струёй – очень близко. Так близко, что «гордость поколения» и «лучший молодой ум» тает и плавится, теряя структуру и форму.
– Прекрати баловаться, – просит Пламен. – Когда ты так делаешь, я не могу сосредоточиться. И, вообще, думаю только об одном.
– О чём? – невинно интересуется Лав. – Неужели о смысле бытия?
Пламен вновь хочет придать себе серьёзный вид, но быстро сдаётся. Смеётся и выбрасывает огненные струи, пытаясь обнять проказницу. Лав ждёт до последнего момента – и ускользает, хихикая.
– Вам нельзя тратить эмоции на ерунду, господин Слуга Познания. Иди к своему ископаемому, зубрила. Только обещай, что спросишь о моём сне, хорошо?
– Хорошо, Лавушка, – легко соглашается Пламен. – Не скучай, я быстро.
С каждой новой встречей Наставник выглядит мрачнее, багровее.
– Ты слишком горячий, держись подальше, – просит он Пламенна. – Мне жарко и даже больно.
Долго молчит. В какой-то момент кажется, что он совсем утонул в своих думах. Или заснул.
Пламен с трудом сдерживает нетерпение. Наконец, Наставник начинает говорить. Как всегда – с середины фразы, такая уж его манера:
– Никто не знает, как мы стали разумными. Почему из миллионов сущностей только единицы обладают способностью мыслить и общаться? Я всё-таки считаю, что дело в композиции. Когда атомы выстраиваются в определенном порядке, а на вещество воздействует комплекс электромагнитных полей, температур и давления – оно перестаёт быть косной материей и переходит в новое качественное состояние. Мы становимся способными получать информацию, перерабатывать её и обмениваться. А потом – и создавать.
– Что «создавать»? – не понимает Пламен.