– Новое. Новую информацию, новые сущности. Надо только осознать, что ты можешь не только воспринимать поток, но и управлять им.
Пламен в последнее время всё хуже понимает Наставника. Или Наставник теряет способность объяснять?
– Так сказали Старые? – спрашивает юнец.
– Нет. Старые не говорят. Боюсь, они уже и не думают, – горько вздыхает Наставник. – И меня ждёт такая же судьба. Пока мы горячи – мы молоды, подвижны и умны. Как ты, мой любимый ученик. Потом мы постепенно остываем – и замираем на месте. Я скоро стану гранитом. Или базальтом. Камнем. А потом придёт твой черёд. Слой Старых всё толще. Огня всё меньше. Мир умирает, остывая. Потом придёт холод и его спутница – тьма.
Пламен растерянно молчит. Неужели мир обречён? Почему Наставник не рассказывал об этом раньше?
– Я не говорил тебе до последнего, – старец словно слышит вопрос, – чтобы страшная правда не убила тебя раньше времени, не лишила воли и желания мыслить, пока ты ещё горяч. Но теперь в тебе есть силы, я достаточно долго учил тебя. Попробуй. Взгляни на мир внутренним зрением – и ощути его.
Пламен сосредотачивается. Как там говорил Наставник? «Отключи “Я”. Откройся Вселенной. Пусть мир войдёт в тебя».
Словно поток, долго подтачивавший плотину, сносит её, крутя обломки в водоворотах. Пламен вздрагивает и ощущает, осознаёт, видит всё и сразу: раскалённую сферу ядра в центре мира, окружающую его кипящую бешеным огнём магму. Сполохи редких отметок разумных друзей в окружении бессмысленной пылающей материи.
Пламен видит себя самого – ровно светящего оранжевым. И Наставника – тёмно-багрового, почти чёрного. А выше – сплошная тьма, твёрдые горные породы, остывающие и теряющие остатки памяти.
И где-то внизу, посередине между жёстким безжизненным холодом коры и раскалённой сферой – она. Лав, играющая живыми протуберанцами, меняющая цвет от ослепительно белого до ласково-алого. Нежная, гибкая, думающая о нём…
Пламен внезапно вспоминает о её просьбе и спрашивает:
– Учитель, неужели наш мир ограничен твёрдой корой, в которой умерли Старые? И там, выше, нет ничего? Лав говорила…
– Ты увидел мир, Пламен? – сердито перебивает Наставник. – Только что произошло самое главное событие в твоей жизни – ты познал суть нашей Вселенной, и когда-нибудь научишься управлять её движением. А потом найдёшь и воспитаешь ученика, остынешь и станешь камнем. И в этот решающий момент о чём ты думаешь?! О взбалмошной вертихвостке, бестолковой фантазёрке!
Пламен мгновенно закипает, выбрасывая струю тысячеградусного огня:
– Не смейте так о ней! Она… Лав – самое лучшее, что есть в моей жизни, и она чувствует и видит то, что не могу представить ни я, ни даже вы, Учитель!
Юноша не замечает, как Наставник корчится от боли, обожжённый его гневом, и продолжает:
– Лав говорила, что ей приснилось: наш мир – не единственный, и Вселенная гораздо больше его. Что там, за твёрдой тьмой, есть Небо – так она называет пустое пространство. А в нём, в Небе, живут Звёзды – миры, похожие на наш. Они тоже полны живительного пламени, и светят через пустоту, касаясь друг друга нежными лучами, поддерживая и даря надежду и любовь!
Наставник злобно визжит:
– Бред! Твоя девчонка сошла с ума и тебя тащит в безумие своими выдумками! Нет ничего. Никаких звёзд, никакого неба – только мёртвый камень. Вселенная умирает. И никому не уйти от гибели.
Разъярённый Пламен кричит:
– Я не верю тебе!
И, расшвыривая бестолковую магму, уносится гневным сгустком огня, не разбирая пути.
– И мы все обречены?
Лав отворачивается. По тому, как содрогаются и тускнеют протуберанцы, Пламен понимает: она плачет.
Гонит от себя горькое бессилие, заполнившее, кажется, весь мир.
– Мы попробуем, родная. Либо мы увидим Звёзды, либо погибнем – вместе.
Пламен невероятным напряжением ума проникает в косную безмозглую жидкость магмы. Тысячекилометровые огненные реки начинают вскипать, сворачиваться в огромную тугую пружину.
Пламен подхватывает Лав и бросается вверх. Туда, где чернеет мёртвый каменный потолок его мира.
Чувствуя, как миллионы тонн раскалённой лавы, подчинившиеся приказу, устремляются вслед за ним, грохоча и плюясь искрами.
Разгоняется и, зажмурившись, ударяется в твёрдый свод.
Порода стонет и начинает поддаваться. Что-то кричит Наставник, но его вопли тонут в рёве бушующего пламени. Неколебимая гранитная толща трещит – и уступает сумасшедшему напору.
Расшвыривая обломки, разрывая каменную твердь, вместе с любимой – вверх!
К Небу.
К Звёздам.
Научно-исследовательский бот внешне напоминал своих создателей – выглядел, словно вырванное бурей дерево, летящее корнями вперёд.
Астровулканолог азартно крутил веточками-пальцами верньеры настройки, объясняя:
– Это же редчайший случай: вулканическая активность на поверхности коричневого карлика. Посмотри, какая красота! Мы, конечно, опоздали, лава уже остывает. Но всё равно, нам повезло стать свидетелями небывалого события!
Подруга кокетливо поправила крону и ревниво прошелестела:
– Неужели это повод прерывать медовый месяц? Подумаешь, очередное извержение на очередной заурядной планете.
Учёный нежно приобнял любимую крепкой ветвью:
– Это не планета, милая, а коричневый карлик. Очень необычный объект. Звезда, так и не сумевшая стать звездою и остывшая, не успев развиться в полноценное светило. Практически – мертворождённое дитя.
– Очень аппетитно, – вздрогнула тонким стволом спутница. – Умеешь ты испортить настроение. Прекрасное свадебное путешествие: вместо Райских Оранжерей – на кладбище.
Вулканолог удивлённо воскликнул:
– Какой необычной формы это остывающее озеро магмы! Похоже на кровяной насос, расположенный в грудной клетке у гуманоидов. Погляди, тебе понравится. Ну, пожалуйста, дорогая.
Подруга капризно поджала листики, но всё-таки посмотрела. Помолчала.
– Знаешь, ты заразил меня своей романтическим настроением, любимый. Только мне это напоминает по форме плод. Знаешь, такой совсем юный, зелёный ещё. Который обязательно превратится в прекрасное дерево. Похожее на тебя.
– И на тебя, родная.
Разорванная литосфера вздыбилась, подобно краям дымящейся резаной раны. Вырвавшаяся на свободу магма остывала под равнодушным чёрным небом.
– Мы умираем, Пламен?
– Да. Холод для нас – смерть. Мы застынем и станем камнем.
– Зато – вместе. И – под Звёздами.
Научно-исследовательский бот, набирая скорость, уходил к Райским Оранжереям.
Странным украшением на сморщенной, подобной печёному яблоку, щеке остывало пятно магмы из сердца коричневого карлика.
А далёкие звёзды ласково гладили его нежными пальцами.
Ноябрь 2014 г.
Кавардак под Новый Год, или Шлем под Ёлкой
У директора прииска «Титан» Ивана Громкого голова шла кругом. Хорошо, что он был заурядным землянином: голова у него имелась всего одна.
31 декабря начался дурдом, не до праздника. Прорвало водкопровод, добыча встала. Иван осмотрел место аварии: в трубе образовалась дыра размером с кулак.
– Чёртов метеорит, – тихо сказал Громкий.
Пошёл к берегу озера. Шахтёры-марсиане валялись в абстиненции и постанывали. Бригадир с трудом разлепил левую полусреднюю тройку глаз и прошептал:
– Однако, начальник, совсем плохо. Есть чё?
Иван вздохнул:
– Не будет пока водки. Может, так поработаете?
Марсианин заплакал. Встал, пошатываясь, забрёл в озеро по колено и начал плескать пригоршнями жидкий метан в зелёное лицо.
В кабинете ревели все экраны: капитан танкера требовал немедленно начать погрузку; из министерства орали про срыв годового плана и советовали Ивану запастись вазелином; жена визжала про подарки тёще и племянчатому дедушке.
– Задержка погрузки, авария у нас. Вы меня вазелином не пугайте, пуганый. Милая, не до подарков мне.
Громкий по очереди гасил экраны, остался последний. Изящная венерианка защебетала:
– Иван, напоминаю. Ёлку привезут сегодня, прошу всё приготовить. Вашей планете очень повезло!
– Титан – не планета, а спутник Сатурна, – буркнул Громкий.
– Какая разница? – взмахнула метровыми ресницами красотка. – Звезда, спутник, спутница. Главное – повезло.
Ёлки нам только не хватало!
Иван вздохнул и вызвал механика Лёню. Тот прятал глаза и дышал в сторону.
– Опять бухой? Как вы ухитряетесь? Трубе же кирдык.
– Я ведь на Луне срочную служил, – начал оправдываться Лёня. – Отметили Новый Год по лунному времени. Святое дело. А водкой казённой – ни-ни! Сами гоним.
Громкий взорвался:
– Ты повод всегда найдёшь! Ёлка у нас будет, не забыл? Соседей пригласить, объявление?
Лёня гордо прошествовал к пульту, включил внешний обзор:
– Любуйтесь, товарищ директор!
Иван ахнул – на половину чёрного неба переливалась огнями, брызгала искрами гигантская надпись: «ЁЛКА НА ПРИИСКЕ ТИТАН! ЛУЧШИЙ НОВЫЙ ГОД ВО ВСЕЛЕННОЙ!»
– Молодец! – восхитился Громкий. – Умеешь, чертяка, когда захочешь!
Механик скромно потупил глаза.
– Теперь дуй, заваривай дыру на водкопроводе.
Лёня заблеял:
– Так это… Плазменных электродов нет.
– Не может быть! Три тонны завезли! Куда дел имущество, мерзавец? – директор сгрёб механика за грудки.
– А рекламная надпись? – просипел Лёня. – Вся плазма и ушла.
– Делай, что хочешь, но чтобы бухло у марсиан было. Или я сам тебя. Без вазелина.
И тут завыла сирена:
– Боевая тревога! Нептунианский крейсер! Вражеский десант в большом зале!
Громкий напялил шлем, схватил со стены лазерные мечи и побежал отбивать коварное нападение.
Сотни нептуниан валили в зал, сверкая вспышками выстрелов. Иван взмахнул мечами и приготовился героически погибнуть.