Я отметила, что и существо в лабораториях говорило нечто подобное, но в голове до сих пор не укладывалось:
— Разве это не зло? Разве нельзя назвать их после этого злыми?
— Все зависит от восприятия конкретного человека, — пожал плечами Дастин. — Смотрите, Ричарда, возможно, довели до самоубийства или убили. Это зло. А недавно один из выпускников колледжа получил должность в правительстве президента. Он был стипендиатом, выходцем из бедной семьи и очень закомплексованным. Человек без будущего. А здесь он сильно изменился, проявил свои лучшие качества, поверил в себя. Через четыре года из центральных ворот выходил вовсе не тот же студент, который когда-то в них входил. И он тоже бесконечно повторял, что видел призраков. Вероятно, для него духи стали добром.
Я удивилась, услышав уверенный и спокойный голос Таши:
— Одного убивают, другому дают новую жизнь? В случайном порядке, или зависит от того, как человек воспринимает себя и влияние этих самых духов?
— Она мне нравится! — удивил Кейн. — Приятно разговаривать с людьми, имеющими мозг. На самом деле мы точно не знаем ответа. Но и сейчас видим: кого-то страх парализует, кого-то заставляет действовать, кто-то от давления ломается, кто-то становится крепче, кого-то поддержка вдохновляет, а кто-то от поддержки становится слабым. Эти духи, если мы сами правильно понимаем, испытывают человека, а дальнейшее уже зависит от его выбора и наклонностей.
Я уточнила:
— То есть вы считаете, что Ричарда и Тайсона довели до самоубийства? Возможно, прямо или каким-то косвенным внушением?
Дастин перестал улыбаться:
— Тоже не знаем точно. Возможно, Ричарда убили. Это может быть испытанием для остальных. Если его довели, то как-то слишком быстро. С Тайсоном все было иначе, но про него чуть позже…
Я, будто сдаваясь, подняла руки вверх:
— Ладно, допустим! А вы-то кто? Охотники на духов?
— Опять мимо, — усмехнулся Кейн. — Брат, ты уверен, что тебе нужна именно Лорен? Таша, например, выглядит куда более разумной.
Таша нервно пискнула. Отходит от шока, не иначе. Она тоже, пережив максимальную волну ужаса, теперь приспосабливалась. И, чтобы закрепить славу единственного тут разумного существа, выдала с длинными паузами свою версию:
— Вы каким-то образом… с ними связаны, это точно! Отсюда и ваше любопытство к этому месту! Вы не против них и не за… вы ищете ответы. А раз только они могут их дать, то вы связаны с ними… общей этой вашей шаманской мифологией! Но поскольку не знаете, выглядят ли они как люди, сами являетесь… какой-то эволюционной ветвью или подвидом, точнее не сформулирую…
Кейн посмотрел на нее без тени улыбки и выдал:
— Таша, ты прекрасна. Почему я раньше этого не замечал?
Она снова ойкнула, а потом затряслась — я это почувствовала. И теперь точно не из-за страха. Я же поморщилась: да, Таша, когда речь заходит о логическом мышлении, балансирует на грани гениальности. Не зря же она в Ноксвилльский колледж попала за способности в точных науках. Но сейчас Кейн беззастенчиво играл на ее романтических чувствах, а у нее мозг отказывает, когда речь идет о романтике. С Кейном в главной роли.
А вопросов теперь стало намного больше, чем ответов.
14
Дастин встал и теперь шагал от окна к двери и обратно. Я следила за ним взглядом, пока не надоело:
— Ну и? Я-то тут при чем? Зачем вы меня сюда притащили?
Он остановился:
— Именно поэтому я хотел обо всем рассказать у нас дома. Там есть некоторые подтверждения…
Кейн вытащил из кармана джинсов сотовый и не позволил брату договорить:
— Почему же только дома? У меня кое-что найдется.
Он нашел нужный снимок и передал телефон нам. На фотографии была изображена красивая молодая женщина с ребенком на руках. Я двумя пальцами расширила изображение, вглядываясь в лицо малыша. Чрезвычайно миленький и похож… сразу на обоих. Если бы не темно-русые волосы, то я наверняка могла бы сказать — кто из братьев.
— Это я, — Кейн наклонился к нам ближе. — И Дастин. Так мы выглядели в четыре года. Хорошенький я, правда?
Мы вылупились на него. Теперь и умница Таша растеряла все аналитические способности. Дастин продолжал объяснять:
— Наша мама была обычным человеком, а отец… как мы подозреваем, одним из этих духов. Демон или ангел, про которого она не особенно любила рассказывать.
Кейн подхватывал за ним:
— Еще бы она любила. Он сделал ей ребенка и исчез. Ладно бы просто ребенка, но такого…
— Да, я родился не в полном смысле… обычным.
— Ничего странного, что мать свихнулась после летающих по дому предметов или трупов соседских животных. Они почему-то очень любили приходить подыхать на нашем пороге.
— Мама пыталась справиться…
— Брось, Дастин, она нас ненавидела.
От этой безумной переклички волосы вставали дыбом, но чтобы ее остановить, требовалась хоть одна сформулированная мысль. Потому они беспрепятственно продолжали:
— Возможно, Кейн прав. Но сложно ее за это судить. Я тогда еще был слишком маленьким, чтобы это понимать…
— Но к шести годам дошло: я хочу быть обычным человеком. Лишь бы мама больше не ревела от ужаса…
— Она называла меня по-разному. Даст и Каин — это еще лучшее из ее эпитетов. И бесконечно говорила о том, что я сын дьявола. В самом библейском значении.
— В общем, я вдруг понял, что могу намного больше, чем обычный человек. Но не хочу этого. И тогда решил все силы потратить на то, чтобы стать обычным.
— Я пытался подавить в себе силы, но вышло по-другому — я разделился на двух обычных людей. Силы разделились и оттого заметно снизились. Теперь по дому уже не летали предметы…
— Однако это маму и доконало. Когда она увидело вместо одного жуткого ребенка двух, спятила окончательно. Ее увезли в клинику, там она украла таблетки и тем самым закончила свою затянувшуюся истерику.
— Да. Мы сделали это ради нее, но выяснилось, что такого зрелища ее психика уже перенести не способна… Жаль.
— Брось, она нас ненавидела. И соседи ненавидели. Повезло еще, что мы родились уже после тех времен, когда таких было принято сжигать на кострах.
У меня глаза устали — бегать от одного к другому, но я, открыв рот, слушала.
— Кейн, люди боятся того, чего не понимают. Вспомни, что было, когда за нами явились из органов опеки! Они бубнили только то, что сумасшедшая женщина зачем-то скрывала второго ребенка — быстро нашли объяснение…
— А потом нас отдали в семью Корчеров. Дастин, помнишь Корчеров?
— Конечно. Они недолго нас выносили. Мы, хоть и разделились, но какие-то мелочи еще проявлялись.
— Тогда мы просто еще не умели скрывать.
— Может быть. В общем, вся наша приемная семья замучилась от кошмаров. Это свойство Кейна: любой, кто спит неподалеку от него, видит во сне что-то страшное. И они каким-то образом связали это с нашим присутствием…
— Мне было шесть лет! — Кейн будто был возмущен. — Хотя это свойство сохранилось до сих пор.
— Они от нас отказались. Потом были Харрисы. Мы долго жили с ними… Они посчитали нас детьми, которым очень досталось, и потому забыли о своих ощущениях — думали только о нас.
— Они были нудными… Я до сих пор с дрожью вспоминаю каждое воскресенье, когда нас тащили в церковь.
Тут оживился Стивенсон — кто бы мог подумать, что он соображает быстрее всех:
— А что случилось с Харрисами?
— Авария с ними случилась, — ответил Кейн. — С летальным исходом для обоих.
— Не совсем так, — нехотя произнес Дастин. — Другая машина вырулила на встречную, но она не неслась на большой скорости. Мы с Кейном сидели сзади. Я так испугался, что… в общем, в зеркале заднего вида мелькнули красные глаза. Приемный отец мог бы вырулить, но от этого зрелища окончательно потерял контроль. Лобовое столкновение. Мы выжили… возможно, нас не так просто убить. Или повезло. Нам тогда было четырнадцать. После…
Я подняла руку вверх и остановила:
— По-о-одождите! У меня сейчас полный бардак в голове, потому лучше переспрошу — то есть вы один человек? Точнее не человек даже, а сын кого-то там, который разделился на двоих?
— Мы не один человек! — уверенно ответил Дастин. — Были им, но давным-давно стали совершенно разными. Это позволило нам сильно приблизиться к обычным…
— По-о-одождите! — повторила я. — Был один человек, который разделился каким-то неведомым образом на двух полноценных? Это что, типа как те самые духи состоят из всего сразу, вы разделились на добро и зло? Аверс отдельно от реверса?
— На добро и зло? — рассмеялся Кейн. — Я, получается, зло?
Мы втроем одновременно кивнули.
— И снова не так, — поправил Дастин. — Или не так явно. Кажется, мы разделились на зло и абсолютное зло. В этой классификации Кейна можно тогда назвать злом.
— Брат прав. Я склонен… искушать людей пойти неверным путем. Дастин тоже искушает, но иначе — и это всегда выглядит хорошими мыслями. Но, справедливости ради, на моем счету ни одного трупа. Жизнь себе портили, бывало — калечились, но никто не умер. За братом уже не меньше пяти, если считать чету Харрисов.
Я не понимала ход его мыслей. Если Дастин советует людям хорошее, то каким образом он затесался в «зло абсолютное»? Обвиняемый только кивнул, соглашаясь:
— Понимаете, выясняется, что люди, когда идут правильной дорогой, тоже сворачивают не туда. К вопросу о Тайсоне.
— Ты убил его?! — Стивенсон вскочил, но я схватила его за локоть и усадила обратно.
— Он Кейну сразу не нравился…
И снова эта перекличка:
— Да, он был тупее нашего тупого приятеля.
— Чего?! — даже до Стивенсона дошел намек.
— Без обид, — ухмыльнулся Кейн. — И я просто издевался над ним. Сначала доводил до истерик пустыми угрозами, перепугал до смерти, а потом просто наслаждался его терзаниями.
— Ты подсыпал ему наркотики! — с осуждением вставил Дастин.
— Было дело. Я подсыпал ему галлюциногены в еду. Во всю еду, если быть точным. Он был на грани нервного срыва…