ь. Что бы он ни творил, это как-то слишком легко прощалось. То есть Кейн… умел мне нравиться при всех своих недостатках. Притом я могла четко сформулировать, почему мне нравится Дастин: правильный, нежный, серьезный, внимательный, таких и делают главными персонажами в эпических историях — герой без страха и упрека. В Кейне невозможно назвать ни одной черты, чтобы он в эпической истории изображал кого-то, кроме главного злодея. И несмотря на это, он каким-то невероятным образом мне нравился. Но разве он не создан для того, чтобы нравиться?
Это ерунда. Вернется Дастин, и все встанет на свои места. У меня даже от телефонных разговоров с ним мысли на место вставали. Серьезно смущало только одно: за три последних ночи мне не приснилось ни одного кошмара. Таша со Стивенсоном тоже на плохие сны не жаловались, а до них хотя бы отголоски должны доходить. Вряд ли мы всей честной компанией успели выработать иммунитет. И означать это могло только то, что Кейн все три ночи не спал. Быть может, он отлеживается в своем подвале, прогуливая занятия? Вряд ли, ведь именно на его совести наша защита. И машину сегодня он вел медленнее обычного, когда мы возвращались домой. В итоге я посчитала себя обязанной зайти к нему и убедиться, что демоны прекрасно могут обходиться без сна хоть неделями. И их бессонница ни в коем случае не означает близость к нервному срыву.
На стук он не ответил, потому я вошла без приглашения. Прикрыла дверь за собой и села на пол рядом с ней. Кейн лежал на кровати: глаза открыты, но в мою сторону даже не посмотрел.
— Кейн, ты в порядке?
— Конечно. С чего ты взяла, что нет?
— Дастин возвращается в пятницу.
— Знаю. Я говорил с ним.
— Кейн, мы можем как-то сосуществовать? Просто из уважения к друг другу? Дастин сразу заметит это напряжение.
— У меня нет к тебе уважения. Но я могу с тобой сосуществовать из-за бесконечной любви к себе. Не собираюсь портить отношения с братом из-за какой-то тебя. А мне он еще в хозяйстве сгодится. Как мне повезло быть эгоистом.
Я закрыла глаза. Тогда его голос звучал еще глубже, как если бы под каждым словом скрывался айсберг неозвученных мыслей.
— Все верно, Кейн. Будь эгоистом до конца. Но… сейчас ты почему-то не выглядишь эгоистом. И потому скажи еще раз, что с тобой все в порядке.
Длинная пауза.
— Ты лучше за собой присматривай, Лорен. Тебе это чувство могли и внушить, а с внушением сложно бороться, если есть внутренняя готовность.
— Какое чувство? — глупо переспросила я, но глаза так и не открыла. Уперлась лбом в колени и зажмурилась еще сильнее.
— То самое, которое заставляет тебя сейчас переживать за меня сильнее, чем за то, что подумает Дастин.
— А ты? Тебе не внушили?
— Не знаю. Уходи отсюда.
Но я, вопреки всем доводам разума, не пошевелилась. Пыталась заставить себя встать, но на это требуется чуть больше воли, чем я обладаю. Еще немного. Вздрогнула, когда Кейн заговорил снова:
— Я иногда думаю, что это не внушение. Мы с Дастином видели тебя во сне, но в разных ситуациях. Я ведь даже лица твоего не запомнил — узнал, но не сразу. Помнишь, ты тогда обернулась? Я стоял за твоей спиной. Взволнованная, уставшая, растрепанная, мешки под глазами. Я видел много красивых девушек, Лорен. По сравнению с ними ты вовсе не красива. Ты самая обычная. Банальная. Почти примитивная. Никаких тебе длинных ресниц или пухлых губ. Еще и растрепанная, с этими жуткими мешками…
— Я тогда была сразу после долгой дороги. Нашел, к чему придираться.
Сказала это без возмущения. Но посмотрела на него. Кейн по-прежнему говорил в потолок:
— Таких я только на территории колледжа пару сотен отыщу. И еще пару сотен, которые никогда не бывают в настолько плачевном положении, чтобы просто причесаться. Понимаешь?
— Не особо.
— …и я тогда подумал, что Дастин уж слишком перегибает со своим сном. Повинуется ему, а не выбирает сам. Почему именно эта серая мышь станет его спасением, а не любая другая серая мышь?
— Если ты собирался меня обидеть, то продолжай, — я усмехнулась.
— Да нет… я не собирался обижать. Просто рассказываю. Уходи или слушай дальше, — сделал паузу. Конечно, я не думала шевелиться. — Нет, ты можешь быть ничего — я потом это заметил… особенно когда сильно злишься или боишься. Но дело не в этом. Дело вообще не в тебе — в нас с Дастином. Он уверил себя, что ты будешь с ним. И потому не заметил, что в тот первый день ты была серее, чем самая серая мышь. А я… я вспомнил свой сон о тебе. Тот, в котором даже лица твоего не запомнил, но мне было больно — так, как никогда в реальности больно не было.
— Тебе было больно, когда ты приносил меня в жертву?
Он будто не услышал:
— Я способен убить человека, Лорен. Даже уверен, что способен убить сотню или тысячу людей. Возможно, когда-нибудь этим и займусь, когда остальное окончательно наскучит. Но когда я убивал тебя — я будто сам себя убивал.
Поскольку он замолчал, я переспросила еще тише:
— И что это означает? — сердце сжалось, потому как я и сама понимала, к чему он ведет.
— …я все смотрел и смотрел на тебя в тот первый день и никак не мог понять, каким образом ты станешь настолько важной для меня. И сейчас мы вдруг оказались в этой самой точке. Но это не произошло сразу. Каждое твое слово, каждый раз, когда ты злилась или боялась, даже эти чертовы растрепанные волосы и мешки под глазами, безобразная растянутая футболка, татуировка на животе с буквой моего имени, но раздражающая тем, что посвящена другому человеку… Все вместе привело меня в эту точку. Я не думаю, что это внушение. Оно работает не так.
Воздух плотным комком забил горло. Это признание — самое настоящее, на которое Кейн вообще способен. Не в силах выдавить ни слова, я слушала дальше:
— Это не любовь. Желание. Не секса даже, а просто желание целовать тебя. Мне, наверное, большего и не нужно. И вполне возможно, что я сам тебе и внушил ответное желание. Не собирался этого делать, так вышло. Теперь понимаешь?
Он считает, что меня направляли не духи, а он сам. А меня точно кто-то направлял? Желание просто целовать… которое сложилось из сотни мелких эпизодов. Разве у меня было по-другому? Но спорить сейчас не было смысла. Я не могла быть уверена, что именно произошло.
— Понимаю.
— Тогда выметайся отсюда, Лорен.
Почему-то хотелось и заорать во всю глотку, и расхохотаться от непонятного облегчения. Его чувства мучили меня, но при этом делали счастливой. В жизни не испытывала настолько противоречивых эмоций.
— Как мне от этого избавиться, Кейн?
— Понятия не имею. Надеюсь, тебя завтра собьет машина — и все закончится без жертвоприношений. Зато наступит порядок.
— Ты это несерьезно!
— Может быть. Но порядок бы наступил. Выметайся уже.
И я неожиданно нашла решение:
— Кейн, внуши мне обратное!
Он наконец-то повернул голову в мою сторону, задумался.
— Можно попробовать… Если ты перестанешь на меня реагировать, то и мне станет проще. Твое сердце не будет так стучать, когда ты смотришь на меня, твое дыхание не будет сбивать мои мысли…
Кейн мгновенно оказался на полу передо мной, ухватил за плечи и заглянул в глаза:
— Лорен. Я не нравлюсь тебе, правда? Черт тебя дери, не смотри на мои губы!
— Извини.
— Тебя привлекла только моя внешность, но не сам я. Твое желание не имеет ничего общего с тем, что ты на самом деле хочешь. Тебе нужен кто-то, кого можно любить без сделок с совестью, ведь так?
— Точно. Дастин подходит для этой роли куда лучше.
— А я… мне нужна постоянная девушка. Ты ведь будешь рада, если я буду счастлив?
— Девушка?..
— Лорен, перестань! Конечно, мне нужна девушка. Возможно, она тебе понравится. Или она будет невыносима. Но ты будешь видеть, что у меня все в порядке.
— Ты прав… Это было эгоистично с моей стороны — думать, что ты никого не можешь полюбить.
— Возможно, что я когда-нибудь и смогу. Никогда этого не умел, но сейчас это уже кажется реальным, — Кейн улыбнулся. — Люблю брюнеток, знаешь, таких страстных, раскрепощенных.
— Такая бы тебе точно подошла! — я неожиданно легко рассмеялась. — Или наоборот, тебе нужна тихоня? Чтобы хотя бы немного компенсировала твой дурной характер!
— Может, и так. Мне очень нравится Таша… но она совсем не сексуальна. И спит со Стивенсоном…
— Не трогай Ташу! — взвилась я. — Как спит со Стивенсоном? До сих пор?
— Не хотелось бы разносить сплетни… Ладно, сработало?
Я прислушалась к ощущениям.
— Кажется, да. В смысле, ты мне все равно очень нравишься, но как-то иначе…
— Сработало. Все, выметайся. И больше никогда не смей заходить в мою спальню, ясно?
Выйдя в коридор и сделав пару шагов, я замерла. Внушение работает, мне уже не хочется вернуться к нему, чтобы хотя бы минутку побыть рядом. Уже не хочется завыть в мольбе, чтобы обнял. Однако при мысли, как Кейн просто обнимает меня, сердце снова заныло. Теперь он нравится мне иначе, но все равно очень сильно. И дело вообще не во внешности! Откуда он вообще это взял?
25
Когда я очнулась от кошмара и сообразила, что происходит, облегченно выдохнула. Все встает на круги своя. Значит, наш разговор с Кейном пошел на пользу. Пройдет немного времени, и весь этот эмоциональный накал схлынет. Мне уже намного проще, Кейну станет проще чуть позже. Или уже стало, раз он спокойно спит?
Чтобы перенастроиться на очередной ужастик, я спустилась вниз и выпила воды. Проходя мимо комнаты Таши и Пола невольно притормозила. Кейн не преувеличил — у них там явно идет не борьба за единственную кровать. Вероятно, договорились в процессе борьбы. Усмехнулась и поспешила наверх. Зачем они так тщательно скрывают свои отношения? Разве кто-то бы осудил? И насколько много внушил им в Вегасе Кейн, если они без всякого внушения на все готовы? Получается, он им даже услугу оказал, толкнув друг к другу без длительных притирок… Что я делаю? Оправдываю бесспорно отвратительный поступок Кейна?.. Потрясла головой и поспешила в постель. Кошмары снятся не постоянно. Или мозг привыкает и реагирует пробуждением только на самые зрелищное шоу. Да, с подобным точно можно смириться. Девушке Кейна сочувствовать необязательно… Девушке Кейна. В груди снова неприятно затрясло, но быстро ут