Август в Риме. Реформа сената13 г. до P.X
Немедленно по возвращении в Рим Август посреди других, менее важных занятий принялся за подготовление завоевания Германии, и за борьбу с возрастающим распадением аристократической конституции. Он начал с того, что дал пример уважения к конституции, отдав сенату подробнейший отчет во всем, что он совершил в свое отсутствие из столицы.[138] Потом он предложил, мы не знаем точно, сенату или комициям, военную реформу, отвечавшую различным требованиям солдат, очевидно, с целью подготовить легионы к опасностям и утомлениям, ожидавшим их в Германии. Закон точно определял некоторые главнейшие условия военной службы, которые до тех пор регулировались только очень неопределенными обычаями, что часто позволяло правительству слишком долго удерживать солдат под знаменами и злоупотреблять их службой. Новый закон окончательно определял время военной службы в 16 лет для легионеров ив 12 лет для преторианцев; по истечении этого времени те и другие получали в награду не только земли, но и деньги, сумма которых нам неизвестна.[139] Он освятил, наконец, начатый Цезарем театр и в память своего племянника дал ему имя театра Марцелла,[140] без сомнения, стараясь этим благочестивым воспоминанием смягчить неутешную скорбь Октавии. Но, с другой стороны, он дал понять, что принадлежность к его фамилии сама по себе не приносит высокого общественного положения, как в восточных династиях. Тиберий во время игр, данных народу по поводу его возвращения, приказал сесть рядом с Августом на месте, назначенном для консулов, Гаю, усыновленному Августом сыну Агриппы и Юлии, которому было только семь лет, и весь народ поднялся, приветствуя его бурными рукоплесканиями. Август публично выразил порицание и Тиберию, и самой публике.[141] Он не старался противиться снисходительности общественного мнения к прелюбодеянию, ибо эта снисходительность позволяла избежать многих скандалов и слишком суровых наказаний;[142] впрочем, он и lex de adulteriis предложил вопреки своему желанию. Но он старался найти лекарство против старческой дряхлости сената, прибегнув к энергичным мерам вынужденного зачисления в сенаторы. Он пересмотрел список всадников; выбрал из них молодых людей менее тридцати пяти лет и приказал произвести тщательное расследование об их здоровье, состоянии, способностях и честности; он сам удостоверился во всем этом, собрал свидетельства об их жизни и предложил каждому клятвой подкрепить или опровергнуть результаты расследования; и тех, которые казались ему обладающими здоровьем, состоянием, уважением, необходимым образованием, «их он принудил», как говорит Дион,[143] «вступить в сенат», угрожая в противном случае изгнанием из всаднического сословия. Таковы были меры, принятые тем человеком, которому все историки приписывали проект основать монархию! Вместо того чтобы сидеть сложа руки и позволить сенату и аристократии прийти в полный упадок, чтобы со временем оказаться вместе со своей семьей господином Рима, Италии и империи, он, напротив, прилагал все старания придать силу истощенной аристократии и поднять авторитет сената, т. е. придать новые силы тем, кто тогда, как и всегда, был главным препятствием к основанию монархии. Но Август, подобно всем своим современникам, не мог даже представить, чтобы по главе римского мира не стоял его славный сенат и его великая аристократия.
Планы завоевания Германии
Наконец, когда вернулся Агриппа, Август вместе с ним выработал оригинальный и остроумный план военных действий, идея которого, без сомнения, принадлежала Агриппе. Дело шло о вторжении в Германию по Эмсу и Везеру. Главным препятствием для вторжения в Германию было отсутствие дорог, принуждавшее делить армию и подвергаться таким образом неожиданным нападениям и засадам. Большие реки предлагали широкие, удобные и великолепные пути сообщения, по которым многочисленные армии могли спокойно проникнуть в самое сердце неприятельской страны, везя с собой все необходимое, военные припасы и провиант.[144] Дело шло только о том, чтобы построить достаточное число кораблей. Из Северного моря две армии могли войти в устья обеих рек, подняться вверх по их течению и, достигнув середины неприятельской территории, спокойно построить по лагерю на Эмсе и Везере, чтобы начать завоевание изнутри, в то время как третья армия переправится через Рейн и направится к Эмсу; постепенно продвигаясь, армия, следующая по Эмсу, наконец встретилась бы с армиями, пришедшими по Рейну и Везеру, и широкими укрепленными дорогами могла бы соединить Рейн с Эмсом, Эмс с Везером, а может быть, Везер с Эльбой. Таким образом вокруг варварской Германии провели бы железную цепь, навсегда приковавшую ее к римской власти. Но если, принимая этот план, не подвергали слишком серьезному риску армии в неведомых странах, то, напротив, приходилось подвергнуться не столь большому, но все же значительному риску, двинувшись на легких римских судах по бурному морю, простирающемуся от устья Рейна до устья Эмса и Везера. Для избежания этой опасности, как кажется, составили план прорыть канал между Рейном и Исселем, чтобы по этому каналу и Исселю римский флот мог проникнуть в Зюйдерзее и выйти в Северное море по реке, соединявшей тогда это озеро с морем. Друз получил приказание подготовить флот и приказать легионам копать канал.
Глава IV„Наес est Italia diis sacra“
Италийская буржуазия. — Литература и юриспруденция. — Август и Ills respondendi. — Лабеон. — Кассий Север и новое красноречие. — Долина По. — Причины ее благосостояния. — Прогресс земледелия и промышленности в долине По. — Центральная Италия. — Бедность и упадок южной Италии. — Италийская буржуазия и Август.
Италийские средние классы
Таким образом, Август вновь занял римскую аристократию, восстановленную после гражданских войн, великим дипломатическим и военным предприятием, подобным тем, за которые с таким успехом брались в предшествующие годы. Сколько событий зависело от этого предприятия! Римская аристократия в течение веков приобрела свое значение, богатство и могущество благодаря ловкой дипломатии и счастливым войнам, поработившим, ограбившим и разрушившим столько царств и государств. В течение столетий она распространила свое господство на Рим, Италию и бассейн Средиземного моря. Но способна ли она была сделать из Галлии и Германии орудие новой славы и силы, как уже сделала из Македонии, Малой Азии, Сирии и других больших провинций? Это новое доказательство должно было быть решительным; ибо рядом с аристократией, которая могла представлять в будущем политику расширения, в Италии быстро складывался другой класс, который, напротив, стремился к внутреннему развитию и хотел реорганизовать и эксплуатировать завоеванную империю вместо ее увеличения, пользуясь всеми средствами, которыми человек пользуется при работе над материей и духом: торговлей и религией, промышленностью и администрацией. Средний класс земледельцев, купцов и ученых, образовавшийся в Италии в последнее столетие посреди стольких кризисов на всем полуострове, довел до конца дело, которое он начал во времена Гракхов. В течение пятнадцати последних лет численность, образованность и богатство этого класса возросли настолько, что аристократия не могла более руководить его умственной, нравственной и экономической жизнью. Высшие формы образованности, поэзия, история и философия еще были под влиянием аристократии в силу покровительства, которое она им оказывала, следуя примеру Августа, Мецената и Агриппы. Из молодых людей, принадлежавших к умеренно зажиточным семействам, которые учились во время революции и хотели быть писателями и философами, никто не выказывал более той совестливости, которую защищал Гораций в своих Посланиях. Число домогавшихся покровительства Августа или какого-нибудь вельможи становилось, напротив, слишком значительно. Не только Август, но всякий знатный богач, имевший средства содержать и кормить литераторов и ученых, превращался в глазах интеллигентных бедняков в полубога, достойного почти религиозного почитания.[145] Август, не желая того, сделался судьей в литературных вопросах, ибо все желавшие приобрести его расположение старались отгадать его вкусы и написать вещи, которые ему понравились бы. Так как он всегда мечтал о создании национального театра, то все хотели писать трагедии или комедии и изучать драматическое искусство.[146]
Литература и юриспруденция13 г. до P.X
Но если лирика и драма, которые мало служили целям управления, оставались в руках знати, то два других рода ученых занятий, которые являлись гораздо более важными орудиями господства: красноречие и юриспруденция — попали (отчасти, по крайней мере) в руки образованных людей среднего класса, преобразовавших их и даже пользовавшихся ими против аристократии. Август, как мы видели, возродил закон Цинция, запрещавший получать вознаграждение за оказание юридической помощи. Этот закон был одним из основных законов аристократического строя, ибо, препятствуя образованию класса профессиональных адвокатов, он делал адвокатуру гражданской обязанностью и монополией богатых классов. Но трудность и число процессов уже давно возрастали вместе с запутанностью законов и развитием социальной и экономической жизни, а число знатных фамилий уменьшилось вместе с временем, которое они могли отдавать юридическим делам. Чтобы защищать дела, или respondere, cavere, scribere (таковы были три функции юриста), недостаточно было, как некогда, знать три или четыре юридических правила; теперь была необходима совершенно специальная подготовка и долгое и трудное обучение. Но много молодых людей следовало примеру Овидия и отказывалось от юриспруденции ради более привлекательных зан