Я в последний момент успел остановить его и попытался объяснить.
В эту самую минуту на пороге появился и мой подопечный. Одна нога в гипсе, голова перемотана, и он уже одет в свою одежду.
— Мештре Родио! — улыбнулся он и подошёл ко мне. — Вы меня спасли и пришли проведать?
Кажется, нам всем стоит поработать над знанием португальского и испанского.
Проведав Фронте, мы вернулись на аэродром. Здесь продолжали работать техники, отмывая самолёты и устраняя неисправности. А нас в очередной раз ожидали в классе предполётных указаний.
— Разрешите войти? — спросил я, но внутри уже сидело много наших соотечественников.
На первой парте сидел Совенко, который разочарованно покачал головой. Похоже, что кто-то более высокого чина и звания приехал.
— Проходите, товарищи лётчики. Есть большой разговор, — произнёс спокойным голосом высокий гость.
Мы быстро вошли в кабинет и сели на свои места.
— Итак, обстановка сейчас в Анголе требует от вас и от меня, как от представителя военного и политического руководства страны, серьёзных решений. Думаю, вы понимаете, о чём я, — сказал гость и стал показывать на карте основные направления движения ангольских войск.
Пока я слабо понимал, что же такого нового этот товарищ нам показывает и рассказывает. Я даже его имени и должности не знаю.
— А что случилось? — шёпотом спросил я у Гусько, но тот промолчал.
— Молодой человек, у вас вопросы? — спросил у меня гость.
— Так точно, — встал я и представился. — Мы опоздали к началу разговора. Хотелось бы знать его суть.
Гость покачал головой, а я поймал на себе гневный взгляд Совенко.
— Пока я ничего ещё не говорил. Но вы правы. Стоит начать с главного.
Гость надел очки и вновь встал за трибуну, развернув папку с документами.
— Сегодня утром, военно-воздушные силы ЮАР нанесли серию ударов по нескольким объектам правительственных войск Анголы. В том числе, поражены объекты гражданской инфраструктуры. В результате налёта, уничтожены десять самолётов ВВС и ПВО Анголы на базах в Менонге и Куито-Куанавале. Но главное — то, что был сбит наш Ан-26. На борту были 25 человек и экипаж. Все погибли.
— Товарищ… — начал говорить я, но мне высокий гость не был известен.
— Генерал-армии Варенников, слушаю вас, молодой человек.
— Товарищ генерал, кто был на борту?
Варенников сделал паузу, а потом тяжело вздохнул.
— На борту были только советские граждане, которых эвакуировали из провинции Куадо Кубанго.
Глава 12
В такие моменты пытаешься представить себя на месте тех людей, которые ушли в этот последний полёт. Мысли каждого, кто сидел за штурвалом или следил за показаниями приборов. Почувствовать, о чём думали в момент крушения пассажиры в грузовой кабине. В Анголе мне удалось подобное пережить и своей жизнью я обязан не только счастливому случаю, но и экипажу, который мне поблагодарить не удастся.
— В числе 25 человек были как военнослужащие, так и гражданский персонал. Известно, что были и жёны с детьми, — сказал Варенников и снял очки.
Он сильно зажмурился и поднял глаза к потолку. Военачальник его масштаба не мог в этот момент поддаваться чувствам. Да и любой из сидящих в этом классе должен быть сдержан в эмоциях.
Я посмотрел на первые ряды, где сидело всё командование советской военной миссии в Анголе. Каждый из этих высших и старших офицеров знал информацию о сбитом Ан-26. Однако и они вели себя молчаливо, пребывая в недоумении. Шокированными им быть запрещено.
Варенников положил очки на трибуну и прошёлся вдоль карты.
Генерал армии Варенников Валентин Иванович — удивительной судьбы человек. Ветеран Великой Отечественной войны, прошагавший с Советской Армией от Сталинграда до ступеней Рейхстага.
После войны был на разных командных должностях, а на момент этой встречи Валентин Иванович должен был быть начальником Главного оперативного управления — первым заместителем начальника Генерального штаба ВС СССР.
Свою звезду Героя Советского Союза он получит только в 1988 году за Афганистан. Правда, как сейчас будет обстоять дело с этой наградой, неизвестно, ведь получил он её за Афганистан. А сейчас там всё поменялось.
В 1991 году поддержит Государственный комитет по чрезвычайному положению, и это событие ещё вполне себе может произойти.
— Это трагедия, товарищи офицеры, — сказал Варенников. — Читая ваши донесения до сегодняшнего дня, я был убеждён, что в Анголе всё идёт как надо. Ошибался?
— Товарищ генерал армии, обо всех проблемах я докладывал вам. И о проблемных… «товарищах» в военном руководстве Анголы, — встал со своего места высокий седой офицер.
По его выправке я бы сказал, что это либо десантник, либо морпех.
— Александр Яковлевич, я всё понимаю, — остановил его Варенников. — Знаю, что порой наших советов не слушают ангольские военачальники на местах. От этого и нет у них продвижения на этих фронтах, — указал на карте Валентин Иванович на провинции Мошико и Квадо Кубанго.
В Кубанго продолжалась та самая крупная операция правительственных войск. Они ставили перед собой цель выйти к главной военной базе УНИТА в Джамбе. Тем самым был бы полностью освобождён юго-восток страны.
Ещё один из представителей группы военных советников выступил с необходимостью пересмотреть всю работу аппарата. Мол, надо быть ещё осторожнее, а то потерь не избежать.
— А вы за что боитесь? Что вас в Москве по головке не погладят за потери? — спросил Варенников.
— Товарищ генерал армии, есть позиция политбюро по вопросу участия наших специалистов в боевых действиях в Анголе. Официально в этой африканской стране… — начал говорить этот сутулый, но Варенников его перебил.
— Официально и меня здесь нет, товарищ генерал-майор, — слегка повысил голос Валентин Иванович. — Однако я стою перед вами. Вы не забыли, что мы здесь делаем? Кто, если не мы с вами поможем этой стране встать на ноги⁈
Воцарилась пауза. Генерал армии выпил стакан воды и продолжил.
— Да, мы не можем в открытую ввести сюда войска. Позиция политбюро по этому вопросу неизменна. Мы только выровняли ситуацию в Афганистане. Помогаем там строить государство, а не определяем в каком кишлаке сидят наши афганцы или не наши. Здесь, то же самое должны сделать.
— Валентин Иванович, мы готовы. Какая задача стоит перед нашей миссией? — спросил у Варенникова Александр Яковлевич.
— Задача — снизить поддержку ЮАР отрядам УНИТА. До минимума! — постучал пальцем по столу генерал армии.
Через минуту, нам и ещё нескольким присутствующим дали указание подождать на улице. Здесь мы и пообщались с остальными. Это были советские военные или специалисты из разных округов.
Конечно, большая часть обсуждала гибель экипажа и пассажиров Ан-26. Настроения были отомстить, сбросить как можно больше бомб на ЮАРовцев и вообще начать войну с этой страной, где процветает апартеид.
Однако, это не выход. Второй «Афганистан» для нашей страны сейчас не нужен.
Подробности, как именно произошла катастрофа с Ан-26, мне удалось узнать у нашего офицера боевого управления, который был по совместительству советником начальника командного пункта 5го военного округа правительственных войск.
— «Миражи» из ниоткуда появились. На предельно-малой высоте подошли и выпустили две ракеты. Говорят, в воздухе уже ничего не осталось от самолёта.
— А на перехват подняли кого-нибудь? — спросил я.
— Не успели. Они очень хорошо всё спланировали. К тому же эта группа не одна была. Там ещё и аэродромы атаковали, РЛС уничтожили, по расположению двух бригад удар нанесли, — расстроено покачал головой мой собеседник. — Урон колоссальный.
От других советников и специалистов я узнал, что сейчас в Лубанго направляется много наших военных.
— Я по средствам ПВО специализируюсь, — объяснял мне один из советников. — Вроде всё ангольцы понимают, но их руководители пытаются постоянно показать, что они и без нас могут справиться.
— Вот и я про то же, — сказал стоящий рядом специалист по артиллерии. — Кубинцев отодвигают, а посланники Фиделя готовы сражаться и помогать. Шесть лет назад только благодаря нашей поддержке и кубинским войскам смогли столицу отстоять.
— А про кого намекал Александр Яковлевич, когда говорил о проблемных «товарищах»? — спросил я.
Оказалось, что фамилия у Александра Яковлевича была Булочкин. Он являлся главным военным советником в Анголе. На этой должности он был уполномочен встречаться не только с высшим военным командованием страны, но и с президентом Анголы.
— Да кто его знает, — отмахнулся подполковник, который был советником заместителя главкома ВВС. — «Генерал Александр», как ангольцы Яковлевича называют, часто про Карейру спрашивает.
— Это кто такой? — уточнил я.
— Главком ВВС Анголы. Кстати, Совенко тоже про него не лучшего мнения, — ответил подполковник.
Через несколько минут к штабу подъехали машины. Среди них были и белые «Волги», и военные УАЗики. На улицу вышли все начальники и стали грузиться в транспорт.
Варенников не торопился садиться в свой автомобиль. О чём-то очень долго беседовал генерал армии с Булочкиным и Совенко.
В курилке к этому времени остались только мы.
— Борща хочется, — расстроено сказал Ренатов. — И хлеба с салом.
— Дамир, ты уверен, что ты сало хочешь? — удивился Гусько. — Ладно я, но ты…
— А в чём проблема? — удивился Ренатов. — Все русские едят сало. И я тоже
— Ну, ты ж татарин, — посмеялся Гусько.
— А татарин что, не русский⁈ — спросил я.
Савельевич задумался, но признал, что каждый татарин имеет право и должен кушать сало.
— Не нравится мне этот Совенко, — сказал Марк. — Наехал на нас за «недоклад» ему, помнишь? — обратился он ко мне.
— Ты сам пойми, за потерю лётчиков с него спросят очень жёстко. Мол, чего мы полезли спасать ангольца. Нам предписано их учить, а не задницу свою напрягать за них. Вот он и обозлился. Если бы мы пострадали, его бы по головке не погладили, — ответил я.