Остальные начальники поддержали генерала и тоже захлопали. Кубинцы аплодировали сильнее всех.
Выходит, что до генерала армии новость о нашей поездке не дошла. Либо дошла, но Валентин Иванович пока не спешил её разбирать. Если судить по серьёзному лицу Булочкина, то он уж не упустит момент высказать нам за поездку в Мосамедиш.
— А чего вы такие побитые? — спросил Варенников. — Полковник Совенко, вы отвечаете за авиационную составляющую в Анголе.
Тимур Борисович выдохнул и подошёл к столу.
— Я, товарищ генерал армии, советник командующего ВВС.
— Это понятно, что ты старший за авиацию. Чего народ такой побитый? — повторил свой вопрос Варенников.
— Товарищ генерал армии, вы не поверите, но после воздушного боя все так обессилели что…
— Да, да, слышал, — остановил его Варенников. — Вылезали из кабин самолётов и попадали со стремянки, верно?
— Так точно! — громко ответил весь класс.
— О как! Александр Яковлевич, а я думал, ты мне соврал, когда говорил, что лётный состав слегка не в форме, — улыбнулся Валентин Иванович. — Ладно. Насколько я помню, в авиации говорят — лётчик жив, значит, полёт удался, верно?
Совенко молча кивнул. Варенников повернулся к трибуне и дал отмашку офицеру начинать.
— Товарищи офицеры, слово предоставляется руководителю Кубинской военной миссии в республике Ангола дивизионному генералу Раулю Томассевичу, — представил нам лысого кубинца офицер за трибуной.
Томассевича я помнил из истории. Сподвижник Фиделя Кастро. Один из героев Кубинской революции, впоследствии получивший и звание Героя Кубы.
Рауль Томассевич из всех кубинских военных деятелей был главным специалистом по повстанческим действиям и противодиверсионной работе. Именно он осуществлял разработку всех операций кубинцев в Анголе. В некоторых участвовал и сам.
— Спасибо! Хочу выразить вам благодарность от нашего команданте и всего кубинского народа, — начал свою речь Томассевич, но видно было, что русский язык он знает не очень хорошо. Поэтому в дело вступил переводчик.
Кубинский генерал зачитывал послание руководителя Кубы, а в классе на лицах ребят читалось недоумение. Что-то странное происходит. У меня такое ощущение, что нас сейчас награждать будут. Я представляю, что сейчас творится в голове Совенко. Мол, с таким косяком их ещё и наградят!
— Вижу, что вы устали и вам требуется отдых, — продолжал дивизионный генерал зачитывать послание Фиделя Кастро.
На наших лицах сейчас и правда столько «усталости»!
— Нам ещё много предстоит пройти, но иного пути нет. Родина или смерть! Мы победим! — закончил под аплодисменты читать послание Томассевич и передал папку Дель Потро. — От себя добавлю, что ваш подвиг и победа в воздухе, способствовали успехам на земле. Враг дрогнул и теперь мы можем ставить свои условия на предстоящих переговорах.
А вот это новость! Далее продолжил говорить Варенников. Он довёл, что получен запрос на проведение встречи в многостороннем формате. Инициатором выступили ЮАРовцы.
— Можно с уверенностью сказать, что выход правительственных войск на границу с Намибией заставил руководителей режима апартеида в ЮАР пойти на компромисс, — сказал Варенников. — Пока это всё слова, но героическая оборона Шангонго и ваша победа в воздушном сражении привели к этому.
Мне приятно быть причастным к истории. Вообще, война в Анголе должна будет продолжаться ещё долго. Главным противником законных властей остаётся Жонас Савимби — лидер УНИТА. Но если он лишится поддержки с Запада, это приблизит победу правительственных сил.
— А теперь, товарищ генерал армии, разрешите вручить награды отважным лётчикам, — перевели Варенникову слова Томассевича.
— Конечно. Они этого заслуживают, — сказал Валентин Иванович и повернулся к главному военному советнику Булочкину. — Александр Яковлевич, вы ничего не желаете сказать нашим офицерам?
Булочкина немного перекосило от недоумения. Уверен, что он многое нам хотел высказать. Да вот только не при кубинцах. В плохом свете выставлять Советскую Армию никто не будет.
— Мы подготовим представления к поощрению личного состава, Валентин Иванович, — ответил главный военный советник. — В ближайшее время.
— Это хорошо. Продолжайте Рауль, — обратился к Томассевичу Варенников.
Кубинский генерал взял из рук Дель Потро первую коробочку с наградой и вышел из-за трибуны.
Сначала, само собой, были награждены Варенников и Булочкин. Названия этих наград прозвучали очень быстро, так что я их не запомнил. А вот дальше кубинский полковник Дель Потро говорил медленнее и ещё более торжественно.
— За особые заслуги при выполнении интернационального долга ради независимости и суверенитета народов, борющихся против империализма, колониализма, неоколониализма и любых других форм эксплуатации, наградить орденом Эрнесто Че Гевары третьей степени полковника Совенко Тимура Борисовича, — зачитал Дель Потро следующий пункт приказа о награждении.
Вот именно этот орден мне знаком. Насколько я помню, это очень высокая награда. Пожалуй, после Героя Кубы, это самый почётный военный орден острова Свободы. Его очень редко вручали иностранцам. Совенко, когда ему на грудь вешали эту награду, был весьма напряжён.
Томассевич несколько секунд беседовал с полковником через переводчика. Тимур Борисович что-то активно объяснял и показывал на нас.
— Подполковник Штыков Валентин Николаевич, — зачитал Дель Потро, когда Совенко отошёл в сторону.
Наш старший группы в Лубанго и не думал, что так всё обернётся. Томассевич сказал несколько слов Штыкову, которые ему перевели. Николаевич поблагодарил генерала и вернулся на своё место.
Думаю, что теперь дело и до остальных дойдёт. На ордена рассчитывать не приходится, но и какие-нибудь памятные медали от кубинцев будет приятно получить.
— Старший лейтенант Родин Сергей Сергеевич, — объявил Дель Потро и мне стало немного не по себе.
На автоматизме я встал со своего места и направился к Томассевичу. Не первая моя награда, но из рук исторической личности получать очень волнительно.
— Поздравляю, Сергей, — перевели мне слова генерала, когда он пожимал мне руку. — Правда ли, что операция — ваша идея?
— Товарищ генерал, вы же знаете. Никаких советских лётчиков в Анголе нет и не было. Не могу знать, о какой операции вы говорите, — ответил я на испанском.
— О, да! — посмеялся Томассевич. — Полковник Дель Потро сказал, что многие кубинские лётчики зовут вас Маэстро. Почему?
— Я был у них инструктором в Советском Союзе. Ваши лётчики — хорошие ученики. Летать с ними честь для меня, — сказал я и Томассевич слегка приобнял меня за плечи.
Дель Потро передал ему награду. Как и двух предыдущих офицеров, меня тоже наградили орденом Эрнесто Че Гевары. Аккуратно и медленно Томассевич прикреплял мне на грудь восьмиконечную звезду бронзового цвета с изображением одного из самых легендарных революционеров. После чего он отдал мне коробку, в которой осталась планка ордена — красная лента с тремя белыми полосками.
— Служу Советскому Союзу! — громко сказал я, повернувшись лицом к классу, и направился на своё место.
Остальные тоже были удостоены высоких наград. У каждого на груди красовался крест ордена Камило Сьенфуэгоса, выполненного из позолоченного серебра.
— Поздравляю, товарищи! — сказал Томассевич и вернулся на своё место, рядом с Варенниковым.
— Я думаю, Рауль, что мы можем двигаться дальше. Много ещё дел, — сказал Валентин Иванович.
Генерал армии попрощался с нами и вышел вместе со всей группой. В кабинете остались только Совенко и Булочкин с ещё одним представителем советских специалистов в Анголе.
Не сразу я узнал в военной форме того самого посольского работника Игоря Ивановича. Выглядел он очень уставшим. Такое ощущение, что посольский работник сам участвовал в какой-то операции или полевом выходе.
— Сталинские соколы вы мои! Ваши приключения у меня в таком неприличном месте сидят, что я словами-то не могу выразить, — начал говорить Булочкин. — Мне нужно принять меры. Слушаю ваши предложения.
Совенко пару секунд молчал, но опередил всех Штыков.
— Товарищ генерал, все лётчики выполняли мои указания. С первой и до крайней минуты нашего… путешествия, — произнёс Николаевич.
— Интересное вы слово применили. Я бы назвал это залёт, товарищ подполковник! — громко ответил Булочкин.
Неправильно, если всю вину будет он брать на себя. Как никак, но у каждого была своя голова на плечах.
— Товарищ генерал-майор… — начал я вставать со своего места, но Штыков не дал мне этого сделать и надавил на плечо.
— Слушаем вас, старший лейтенант. Что-то сказать хотели? — спросил Булочкин.
Штыков не давал мне встать, и сам ответил на этот вопрос.
— Родин хочет подтвердить вам мои слова. И только, — ответил Валентин Николаевич, с укором посмотрев на меня.
Продолжает упираться Штыков! Не хочет ни с кем делить «лавры» виновника. Булочкин в это время прохаживался вдоль стены и смотрел на нас.
— Тимур Борисович, какие у вас предложения? Не первый случай уже, — сказал главный военный советник.
— Такого у нас ещё не было, товарищ генерал, — ответил Совенко.
Генерал-майор Булочкин думал иначе. Начались воспоминания о проступках других лётчиков. Оказывается, Александру Яковлевичу пару раз приходилось доставать из местной полиции наших коллег, когда они слегка засиживались в одном из кафе Луанды.
— Что вы на это скажете, Тимур Борисович?
— Залетают в Анголе все. Не только лётчики. Однако внимание почему-то уделяется только нам, — сказал Совенко.
— Ты мне не переставляй стрелки на других, — ворчал Булочкин. — Дисциплины у вас никакой в авиации. Работы много делаете, а вот отдыхаете как-то неправильно. Что ты мне конкретно скажешь про ваши эти купания?
— Скажу, что искупаться летают все, но вертолёт сломался только у этих парней. Не произойди этого, мы бы сейчас обсуждали с вами, какие бы награды дать ребятам за их работу в небе.