— Сколько ехать? — спросил я у Кузьмы, прислонившись головой к двери и посмотрев на свои часы.
— Чуть больше часа. Уснуть не получится — жара слишком сильная.
Но мой организм думал иначе. Сон меня завлёк моментально, как только закончил говорить Кузьма.
Неожиданно очертания величественной пустыни стали меняться.
Перед глазами внезапно возникло изображение невиданной местности с зелёным садом и… моей женой рядом с маленькой самодельной качелью. Она смеётся, поправляя растрепавшиеся длинные волосы. И смех доносится такой удивительный. Ни на что не похожий. Он и пугает, и леденит душу и радует слух. А за спиной Веры постепенно проявляется образ обожжённого православного креста…
Меня подбросило вверх, и я очнулся. Первым делом взглянул на часы и понял, что сон продлился всего пару минут.
— Говорил же, что не поспите.
— Задремал. Ещё и сон успел увидеть, — ответил я.
— Да вы с открытыми глазами сидели, а потом стали на часы смотреть. Мы только с вами поговорили, — улыбался Кузьма.
— А что ж я тогда видел?
— Это, Сергей, мираж. Тут такое бывает, когда слишком жарко и сильно устал. Сам как-то прочитал книгу Стругацких про другую планету и увидел тут очертание города. Думал, с ума сошёл!
Эх, сказать бы ему, что моё сознание в это тело перенеслось из будущего, то точно бы сошёл. Но видение или мираж, увиденный мной, всю дорогу меня не отпускал.
— Уставший вы какой-то. Вы не с «Леонида Брежнева»? — спросил Кузьма.
— Оттуда.
— Несладко вам приходится. Я из «Шарика» в Тобрук ездил в учебный центр для моряков. Они там много чего рассказывают. Правда, что вы по несколько вылетов в день делаете?
— Много работы, Кузьма. Чуть меньше, чем у тебя.
— Да у меня то что! Встал, рюмку опрокинул и пошёл в гараж. Там закусил апельсином, гайки покрутил с ливийцами и домой под кондиционер.
Даже в условиях строжайшего сухого закона, наш человек умудряется найти, что выпить.
— Я так и не понял, откуда ты ездил в Тобрук.
— А, так мы «Шариком» жилгородок называем.
— Ясно. А рабочий день у тебя 8 часов?
— Не-а, я на обед не хожу. Где-то 7 получается.
Через час появились ровные ряды небольших одноэтажных домиков. С шоссе мы съехали на грунт и устремились к въезду в жилой городок. Он был обнесён двумя рядами колючей проволоки. Периметр охраняли ливийские солдаты.
Ворота отсутствовали. Вместо них широкий разрыв в ограждении. Дома чем-то напомнили мне афганские модули светло-зелёного цвета, крытые волнистым оцинкованным железом, на котором разводы ржавчины.
Между домиками были проложены бетонные дорожки и росли низкорослые деревья. Примечательно, что на въезде в городок располагался стадион, окружённый несколькими рядами скамеек. И даже в столь жаркий день кто-то умудрялся подтягиваться на перекладине.
— Совсем себя не жалеет. Как не увижу этого лысого, так он на стадионе. Лучше бы за женой следил, — высказался Кузьма.
Не стал я интересоваться слухами городка о личной жизни его жителей.
Все вокруг были одеты по-летнему — в футболках и шортах, на голове различные панамы, а немногочисленные женщины в светлых кепи.
Кузьма подвёз меня к площадке рядом с одним из домиков.
— Этот дом у нас для командировочных. Запаху не удивляйтесь.
О каком запахе шла речь, я понял сразу. Выйдя из машины, почувствовал амбре, исходившее от канализационного стока. Складывалось впечатление, что все трубы городка сходятся за этим гостиничным модулем для командировочных. Реальность оказалась хуже. Модуль находился рядом с оградой, за которой начиналось «озеро» из сточных вод, покрытое густейшей растительностью. И это в пустыне!
— Не успевает всё впитать Мать-земля ливийская! — радостно сказал Кузьма.
— Надеюсь, вы не используете данный водоём для отдыха.
— Нет. Здесь вообще редко кто на берег моря ездит. Автобус раз в неделю в Сирт нас возит.
Сирт — ближайший крупный город, находящийся как раз на берегу залива Сидра.
За спиной послышалась незнакомая речь, отдалённо напоминающая какой-то славянский язык. Двое мужчин, надрываясь, тащили здоровенную пластиковую 200 литровую бочку.
— Эти откуда?
— Братушки! Болгарские строители, которые и возводят здесь то жилые городки, то хозяйственные постройки. В Ливии вообще много кто из стран Восточной Европы работает.
Кузьма объяснил, что это местные бутлегеры. В погоне за наживой, их не остановил недавний рейд ливийцев по болгарским домам.
— Много браги они вылили. Запах в «шарике» стоял сильнее, чем от нашего озера вонючки.
— А почему городок «Шариком» называете?
— Так это из-за братушек! «Болгарская фирма» по-арабски «шарика Булгария». Вот и приклеилось.
Поблагодарив Кузьму, я вошёл в домик. Всё как и в афганских модулях — коридор, множество комнат и везде рычащие кондиционеры. Наша пятёрка разместилась в отдельной комнате на одноярусных кроватях. Хотя можно было так не ютиться и взять себе как минимум ещё одно помещение. В этом гостиничном модуле кроме нас и десяти человек техсостава никого.
— Серёга, тебе тут оставили «подарочек»! — воскликнул Морозов, когда я вошёл в комнату.
Рядом с кроватью стояли несколько сумок с закрутками. Чего только мне не передали с Родины: огурцы маринованные, помидоры кручёные, вишнёвый компот. И это только в одной сумке!
— Столько закуски, а выпить нельзя, — раздосадовался Саня.
— Не до этого нам будет. Слушайте, чем займёмся, — ответил я, бросил сумку на кровать и рассказал нашу задачу.
Законный вопрос поступил от Олега — почему ему нужно находится здесь? На МиГ-29 он не летает, а самолётов КБ Сухого здесь нет.
— Пока не знаю. Бурченко об этом не говорил.
— Если честно, меня эта командировка начала доставать. Отзывать не отзывают, конкретных задач по испытаниям нет. Ещё и к учениям припрягли, — возмутился Печка.
— Сам уже домой хочу. Миражи вижу в пустыне, — ответил я.
На удивление, Тутонин тоже испытал нечто подобное, когда ехал в «Шарик».
— Конкретные задачи узнаем завтра. Сегодня отдыхаем, — сказал я, взял из сумки конверт с письмом от Веры и пошёл на улицу.
Присев на крыльце, принялся читать. Не думал, что письма так могут радовать. В этом времени, когда нет интернета и мобильных телефонов, аккуратные строчки, написанные любимым человеком на листках в клетку, греют сильнее, чем пустынное солнце. Только от этого тепла тебе хорошо в душе.
Вечером к нам пришёл Фаридович, привезя огромные подносы шашлыка, овощей и фруктов. Обозначенная им ещё днём «кадыма хальфия» оказалась просто задней ногой коровы.
Ночь прошла спокойно. Спать на новом месте было хорошо. Чего не скажешь про утренний кипишь.
Проснулся я от того, что дверь в комнату чуть не слетела с петель. Едва приоткрыв глаза, я увидел посреди комнаты троих ливийцев в камуфлированной форме. Каждый из них был вооружён автоматом.
— Встаём! Быстрее! — вбежал ещё один в комнату ливиец, прекрасно изъяснявшийся на русском.
Остальные наперебой повторяли одни слова — «мухабарат эль-Джамахирия».
Так себе будильник! И чего вообще контрразведчикам нужно в нашей комнате? Так же рассудили и мои товарищи, нехотя поднявшиеся на ноги.
— Что за беспредел⁈ — возмутился Олег.
Один только Морозов и не подумал встать.
— Перебухали, что ли? — спросил Коля, не отрываясь от подушки.
— Приказ всем собраться и построиться перед домом! — надрывался ливиец, расстёгивая кобуру на поясе.
Я быстро надел штаны.
— Живо! — крикнул ливиец.
— Чего кричите? Люди спят. Хотите разговаривать, тогда пойдём на улицу со мной, — ответил я, подойдя ближе к главному ливийцу.
Он был на голову ниже меня, смуглый и с густыми усами. Глаза его бегали из стороны в сторону, осматривая нашу комнату.
— Мы ищем запрещённые напитки. Алкоголь, — ответил он.
— Здесь ничего нет. Мы уважаем законы вашей страны.
За спиной ливийца стоял Тутонин, который слегка отвернул голову в сторону. Кажется, что Витя законы уважает, но не соблюдает.
— Мы вас обыщем…
— Вы выйдите из комнаты и оставите нас в покое. Если мои люди не отдохнут должным образом, они не смогут выполнять задачи в совместных учениях. Тогда познаете гнев вашего лидера. Будете сами ему объяснять, почему не состоялись его учения в заливе Сидра.
Один из автоматчиков указал на лётный комбинезон Олега, висевший на вешалке. Ливиец замялся, когда услышал намёк на Каддафи.
— Вы для проведения учений? Почему тогда вы здесь, а не в столице?
— Не привередливые. Можем и в таких условиях пожить, — ответил я.
Главный возмутитель спокойствия что-то произнёс на арабском, и его подчинённые вышли из комнаты.
— Приношу извинения, — сказал ливиец и покинул помещение, аккуратно закрыв дверь.
После такого пробуждения спать было бессмысленно. В столовой городка за завтраком мы узнали, что был очередной рейд к болгарам по поводу алкоголя. Братушки теперь будут выдворены за пределы не только «Шарика», но и Средиземного моря.
В назначенное время на авиабазе началась постановка задач. Ничего сложного мне в предстоящем полёте не виделось. Взлетели, сопроводили, сели на аэродроме Мисурата. Ту-22 отработают, и мы их опять подхватим.
Одна только особенность — летим сегодня. Командование ливийцев стремилось угодить желанию лидера страны показать зубы «стервятникам запада».
Выйдя из ангара, мы сразу отправились на стоянку к самолётам.
— Родин, зачем столько проблем? Так обязательно сопровождать именно на МиГ-29? — спросил у меня Морозов, когда мы подошли к самолёту.
На соседней стоянке Белевский и Тутонин начали осматривать самолёт перед вылетом. Напротив нашей стоянки два больших ангара с ливийскими Ту-22.
В сравнении с МиГ-29, эти бомбардировщики выглядели великанами. Ещё больше впечатлял размер ракет Х-22, подвешенных под фюзеляжем по одной у каждого самолёта.
— Такое было указание из Москвы. Покажем возможности МиГа, и их купит Ливия.