Часы не самые дешёвые. Особенно если учесть, что они от американской фирмы.
— Интересная у вас модель часов.
— Да. Между прочим, это подарок товарища Русова. Мы с ним были в одной зарубежной командировке. По её окончании и получил от него.
Как же всё взаимосвязано! Не думал, что у Бурченко были такие контакты с будущими членами политбюро. Таинственный Русов продолжает открываться для меня с разных сторон.
Дверь в кабинет открылась с грохотом. Кто-то дёрнул её так, что она чуть с петель не сорвалась.
— Копаетесь, как Чебурашка в апельсинах, не знаете, где край, а где конец!
— Ребров, мы с вами не закончили, — крикнули Вольфрамовичу из кабинета, когда он вышел в коридор.
— У меня предполётный режим. Ваши же документы соблюдаю, — ответил он и направился в нашу сторону.
Давно я его таким заведённым не видел. Похож на вулкан, который вот-вот извергнет лаву.
— Родин, кто так летает? Чё ты его не сбил? — спросил у меня Гелий Вольфрамович.
— Кого?
— Да козла, которого ты гонял по заливу. Сейчас бы не безопасник нами бы занимался, а другой… институт глубокого бурения, верно? — обратился он к Бурченко.
— Подтверждаю, Гелий Вольфрамович, — довольно кивнул Бурченко.
— Хотя тут и своих особистов хватает. До встречи на предполётных, — пожал Ребров нам руки и пошёл дальше.
Войдя в класс, мы обнаружили совещающихся Граблина, генерала Совенко, командира корабля и представителей особого отдела Средиземноморской эскадры. Картина ясная, как белый день. Ветрова и Реброва вызывали по делу об аварии американского самолёта.
— Разобрались? — спросил Бурченко, поздоровавшись со всеми.
— Без ста грамм не получится, — улыбнулся один из особистов. — Вот бы хотели поговорить с товарищем Родиным.
Так-так! Ну, Бурченко! Не мог сказать, что на допрос меня ведёт.
— Я поприсутствую. Сергей Сергеевич — мой человек, — ответил Андрей Викторович, присаживаясь на стол в первом ряду.
— Избежать разговора не получится, как я понимаю? — уточняю.
— Думаю, вы не против. Ничего не скажете по поводу инцидента? — спросил у меня Совенко.
— Мне было некогда в последние пару дней. Да и про аварию, которую вы обсуждаете, я узнал от посторонних людей.
Тимур Борисович рассказал, что произошло. Паша Ветров, вылетев в составе четвёрки на перехват американцев, слишком увлёкся преследованием оппонента с борта авианосца «Карл Вильсон».
Он выполнил такой же отстрел ловушек, как и я, сделав «кадушку» вокруг самолёта американца. Тот не смог его удержать на своей высоте, резко снизился. Не успевая вывести самолёт из пикирования, лётчик ВМС США покинул кабину «Хорнета», дёрнув «за ручки».
В полёте Ветров доложил, что американец его обстрелял.
— Как вам история? — спросил у меня представитель особого отдела.
Кроме того, что сомнительно было вообще делать «кадушку» после обстрела, всё вполне реально.
— Правдоподобно. Извините, но почему вы спрашиваете меня?
— Это же ваш подопечный, — сказал Совенко.
— У лейтенанта Ветрова есть командир. Я ему никто.
— Вы его отбирали в полк вместе с полковником Ребровым. Отзывались о нём хорошо. Часто летаете с ним. Что можете рассказать нам про Павла Ветрова? — спросил особист.
— Вы уже сами сказали, что я отзывался о нём хорошо. Моё мнение не поменялось.
Зачем было тогда делать такой резкий и опасный манёвр, мне непонятно. Но ещё более удивляет, чего так пристали к Ветрову особисты.
— Вы ведь хорошо изучили его личное дело, так? — спросил за спиной Бурченко.
— Я не изучал его личного дела.
— Почему? — спросил один из особистов.
К чему клонят эти ребята? Как будто они не знают почему!
— Если вы не забыли, то перед вами гражданский человек. Какое я имею право ознакомляться с такими документами?
— Не имеете, но вы оценивали его лётные качества перед рекомендацией командованию, — улыбнулся Совенко.
— А у вас есть претензии к его лётным качествам. Вы ещё с американцев возьмите показания. Они с ним уже в боевой обстановке познакомились.
— Выбирайте выражения, Родин! Здесь старшие по званию находятся! — возмутился Совенко.
Что-то совсем я не узнаю своего командира в Анголе. Тогда он такими речами не бросался. Всё было на результат и качество работы направлено.
— Верно. Только я повторяю, что перед вами гражданский человек. У меня нет воинского звания, товарищ генерал-майор.
За спиной прокашлялся Бурченко.
— Если вы закончили. Попрошу нас оставить. Тимур Борисович, дальнейший разговор не входит в ваш круг обязанностей, — сказал Андрей Викторович.
— Как это понимать? — удивился Тимур Борисович.
Жёстко со стороны Бурченко, но Совенко и правда не посвящён в наши дела.
— Пойдём, Тимур Борисыч! У товарищей есть дело к полковнику Граблину, — встал со своего места командир корабля, а вместе с ним и особисты.
— А Родин тут при чём? — возмутился Совенко.
Да когда же он поймёт, что надо освободить кабинет!
Когда мы остались в кабинете втроём, Бурченко перешёл к разговору.
— Нашли, что искали? — спросил Граблин, вытирая платком слезу в правом глазу.
Подхватил какой-то вирус Дмитрий Александрович. В нос разговаривает, голос хриплый. И так немало у него болячек.
— Нет. Не получилось у нас найти утечку, — ответил Бурченко, поворачиваясь ко мне.
— Ваши подозрения насчёт обозначенных людей тоже не подтвердились, — продолжил Граблин.
— Да. Выходит, мы имеем дело со слишком грамотным противником.
Почему-то мне кажется, что я тут лишний.
— Мне вообще можно присутствовать при этом разговоре? — спросил я.
— Да, Родин. Полковник Граблин и я считали, что есть определённые люди, которые бы могли рассказывать о наших планах американцам. Технически это сделать было сложно, но возможно. Опасения не подтвердились. Все подозреваемые прошли проверку.
Подозревал я, что какую-то шахматную партию разыгрывает Бурченко на фоне манёвров в воздухе и на море. Что именно, рассказывать он мне не собирается. Да и не хочу я знать.
— И теперь мы должны понять, как нам предотвратить налёт на Ливию. Примерная дата удара определена, — сказал Граблин.
Дверь в класс открылась, и вошли командующий эскадрой вместе с командиром корабля и Гелием Вольфрамовичем.
— Опять вы здесь, лётчик-испытатель Родин? — подошёл ко мне вице-адмирал Седов, протягивая мощную руку.
— Так точно. Я тоже рад вас видеть.
— Не могу ответить вам взаимностью, но согласен с фактом вашей высокой компетенции. Вы у нас основной специалист по нейтрализации угрозы американских самолётов, — прошёл дальше к карте Валентин Егорович, снимая фуражку.
— Ага! И по лётчикам авиагруппы, — шепнул я Реброву, который шутку оценил.
Вице-адмирал начал доводить последние данные разведки и анализа обстановки.
Теперь 6й флот насчитывал в Средиземном море три авианосные ударные группы. 50 кораблей, не считая судов обеспечения. Почти 200 самолётов, ещё могут привлечь воздушные суда с аэродромов в Европе. После количества озвученных американских сил в Средиземном море, у меня даже волосы на спине встали дыбом от волнения.
А у нас эскадра в составе 30 кораблей и одного авианесущего крейсера со смешанной авиагруппой на борту.
— Сами понимаете, силы почти равны, — улыбнулся Седов.
Не теряет чувство юмора вице-адмирал.
— В случае атаки Ливии у нас есть приказ сбивать самолёты американцев? — осторожно спросил командира корабля.
— Нет. Есть задача всеми силами помешать атаковать Ливию. Сами понимаете, что это невозможно, — сказал Бурченко.
Седов ходил вдоль карты, периодически останавливался и всматривался в районы Средиземного моря.
— Что в самой Ливии? — спросил Седов.
— Там уверены в том, что они удар выдержат. Вот только они слишком самоуверенны в этом, — ответил Андрей Викторович.
— Предлагаю продолжать наблюдение. Держать связь с берегом и передавать информацию о действиях 6го флота, — предложил командир «Леонида Брежнева».
— Не сильно это поможет, — махнул рукой Седов.
Вице-адмирал обвёл всех взглядом. Он ждал каких-то предложений, но все молчали.
Ко мне пришло понимание, что подобную операцию американцы должны были провести в 1986 году. Всё в лучших боевых традициях «матрасников».
Огромное число самолётов и кораблей. Предварительная подготовка, которая представлена как учения в Средиземном море. К слову, она уже началась.
Заранее отработали они и уничтожение надводных и наземных средств ПВО. И в самый неожиданный момент провели операцию, получившую название «Каньон Эльдорадо». Пафосно и по-американски.
В тот раз результат был весьма плачевный — почти сотня погибших ливийцев, уничтоженные военные объекты, а также много самолётов. Даже приёмная дочь Каддафи погибла от удара по резиденции лидера Джамахирии.
— Утром жду предложения. Если кто-то чего дельного придумает и ночью меня может потревожить. Пока перерыв.
Мы вышли в коридор, но пока я отбросил мысли об отражении удара. Мне нужно было разобраться с Ветровым. Для этого я перехватил Бурченко.
— Что случилось, Сергей? — спросил он, когда я отвёл куратора в сторону.
— Что за игры, Андрей Викторович? Привлекли меня к какой-то игре с поимкой предателей. Ещё и никого не нашли.
— Да. Этот вопрос требовал проверки. Мы предателя не нашли и хорошо. Что-то ещё?
— Конечно. Ветров и я тут при чём?
Бурченко улыбнулся, пару раз похлопав меня по плечу.
— Жизнь — лучший сценарист. Эта была моя идея проверить вас. Слишком многое вас связывает с Павлом. Ничего не замечали в нём странного?
И правда, пару намёков было. Отличное пилотирование, погибший дядя в Афганистане, некоторые фразы… Да не бывает такого!
— Как звали его дядю?
— Всегда знал, что вы чертовски проницательны.
Глава 25
Очень уж не хотелось мне быть правым в своих догадках сейчас.