Войдя в комнату, я застал Ивана. Он сидел на своей кровати, смотря в стену напротив. Лицо у него было задумчивым, а в руках он держал бутылку коньяка.
— Катя отдыхает. Я вот к тебе пришёл, — виновато смотрел на меня Швабрин, поправляя треники.
— Хорошо, что отдыхает. Если ты поговорить, то это не нужно. Коньяк тоже зря купил.
— Совсем не хочешь? — спросил Ваня, рассматривая бутылку.
— Желание отсутствует полностью. Хочешь говорить, пожалуйста.
Я сел на кровать и ждал, что мне скажет Иван. На его месте, мне бы тоже хотелось как-то объясниться с товарищем, чем-то загладить вину. Может и «запить» это дело. Однако, прошло пару минут, а Швабрин ничего дельного не сказал и продолжал смотреть на бутылку.
— Серый, ну… ну… блин.
Я встал с кровати и забрал у него коньяк. Бутылку поставил в тумбочку.
— Продолжайте, Иван Фёдорович.
— Так! Я вообще не понимаю, чего ты на меня обиделся⁈
Странно он начал заглаживать вину. Хотя бы уже проговорил больше двух слов.
— Вань, я не обиделся. Просто словами «японский Бог», «мать твою» и «пошёл ты, дружище» не хочу заканчивать наш с тобой разговор. Ты даже сейчас не признаёшь тот факт, что потерял голову от этой девушки.
— Признаю, но это всё неважно. Есть вещи важнее наших с тобой отношений со вторыми половинами.
Бред какой-то несёт.
— И что же?
— Представляешь, Аида обещала нам помочь быть первыми на корабле. Более того, именно МиГ-29К будет основным истребителем в будущей авиагруппе на «Леонид Брежнев», — радостно улыбнулся Иван.
Что у него в голове твориться⁈ Пускай эта Аида и родственница Горшкова, но по щелчку пальцев нас не пропустят перед «суховцами». Нам нужно доказать, что МиГ-29К больше подходит к базированию на авианесущем крейсере.
— То есть, ты решил, что она вот так решит этот вопрос? Через постель? — спросил я, щёлкнув пальцами.
— Почему нет⁈ В чём ты сомневаешься?
— В твоих мыслительных процессах. Нет чудесного звонка телефона, чтобы наш самолёт признали лучшим. Нам это нужно доказать самим. А ещё лучше, если мы докажем, что нужен и наш МиГ, и их Су.
Ваня вскочил с кровати и грозно посмотрел на меня.
— Настоящий «фирмач», так не должен думать.
— Зато так думает человек со здравым умом. Ты вообще понимаешь, что из-за тебя я сегодня попал в сложную ситуацию с женой?
— Нет. Ничего критичного я не увидел. Аида приходила не к тебе. Чего тут переживать?
Я не мог его больше слушать. Он меня совсем не понимает. Либо не хочет.
— Тогда почему ты язык засунул в «одно» место и не признался Екатерине?
Иван молчал и пыхтел. Упрямый, как баран! Ещё и виноватым себя не считает.
— Завтра трудный день. Приедет командование флота. Будет решаться вопрос с началом полётов на корабль, — тихо сказал Ваня и направился к двери.
Схватившись за ручку, он застыл на несколько секунд, а потом повернулся ко мне.
— Жаль, Серый, что так вышло. Я не хотел.
— Никто не хотел.
— Ты же мог меня сдать, и ситуация была бы другой. Почему так не сделал?
— Своих не бросаем — девиз по жизни, — тихо ответил я.
Ваня ничего не ответил и вышел из комнаты, захлопнув дверь. Я переоделся и лёг на кровать.
Не заметил, как очутился в кабине самолёта. Корабль передо мной. Выдерживаю крутую глиссаду. РВП даёт команды быстро. Не успеваешь принять одну, а он уже переходит к другой.
— Сядем. Держи ровнее, — раздаётся сзади чей-то голос по внутренней связи.
Знаю, что я один в самолёте. Никто не может мне подсказывать вот так. Поворачиваться нельзя, чтобы не упустить из виду палубу.
— Скорость держи. Вот так хорошо! — продолжает говорить кто-то в наушниках, вклиниваясь в команды РВП.
Попытался повернуться, но нет возможности. Палуба всё ближе. Команды всё чаще.
— Посадку подтвердил! — громко командует РВП.
Глухой удар и я просыпаюсь. В комнате уже светло. Смотрю на часы, а время уже пришло вставать и идти завтракать. Пожалуй, один из самых спокойных снов. По крайней мере, посадка на палубу в нём получилась.
Высокие гости прибыли только через два дня. В Крым пришла весна, и погода начала в прямом смысле «шептать». Прилетел и наш генеральный конструктор Белкин. Между ним и Самсоновым даже в коридорах гостиницы чувствовалось напряжение. Они обменивались только сухими рукопожатиями и короткими приветствиями.
«Суховцы» немного потренировались на НИТКе и тоже были готовы представить Су-27К на суд главкома Горшкова и представителей Министерства Авиапрома. День показа был выбран очень удачно — погода шикарная! Солнце пригревало сильнее, а воздух постепенно наполнялся запахом зелени.
Самолёт был подготовлен. Иван получил заключительные инструкции на выполнение полёта, а я и Сагит помогали ему готовиться.
— Вперёд, — похлопал Ваню по плечу Байрамов и ушёл в сторону трибуны.
Там уже толпились официальные лица, среди которых выделялся адмирал Горшков. Преклонного возраста военачальник, который уже давно ратовал за развитие авианосного флота, но не находил поддержки в больших кабинетах партийного и военного руководства. Теперь же всё должно получиться. Он лично решил проверить готовность двух фирм и представить образцы истребителей корабельного базирования.
Я ещё был на стоянке и ждал, пока Ваня закончит приготовления к вылету. Белкин и несколько конструкторов продолжали желать успеха Швабрину. Он выглядел сосредоточенным и спокойным.
— Серёга, подойди, — позвал меня Иван.
Я протиснулся к нему сквозь толпу. Со стороны весь процесс проводов в полёт, выглядит как отправка в космос.
— Я вот думаю, стоит ли удивлять больших гостей фигурами пилотажа? — спросил Ваня.
— Им нужен корабельный истребитель. Он должен садиться и взлетать с палубы. Вот и покажи им это.
— Понял, — ответил Швабрин и приобнял меня.
Он несколько секунд не отпускал мою шею, прислонившись ко мне гладкой поверхностью шлема.
— Спасибо, Серый. И прости, что так вышло.
— Всё хорошо, дружище. Работать пора, — улыбнулся я.
Пока Иван занимал место в кабине, я спустился под «учебную палубу» и вновь встал за спиной РВП.
Су-27К под управлением Вигучева уже вырулил и стоял напротив трамплина. Закончил прогрев двигателей.
Выпускающий контролировал включение форсажей. Розжиг пламени из сопел двигателей. Вигучев получает разрешение на взлет, и самолёт трогается с места. Он начинает своё восхождение вперёд-вверх, на самый «кончик» трамплина.
В этот момент гаснут форсажи двигателей. Истребитель уже поднял нос и вот-вот взбежит на трамплин.
— Прекратить взлёт! — несколько раз повторил команду руководитель полётами, чей голос разорвал динамики на нашем пункте управления.
У самого края самолёт останавливается на «трамплине», едва не достигнув её верхней точки. Так Су-27 больше напоминает памятник.
Прошло несколько минут, прежде чем Вигучев показался из кабины. Издалека видно, как его окружили инженеры и техники, радостно хлопая по плечам и спине.
Прошёл почти час, а на аэродроме ещё продолжали разбирать случившееся. Наконец, Су-27К укатили с трамплина, а сам Вигучев появился у нас на пункте визуальной посадки. Его все хвалили, но сам он был не очень рад.
— Молодец-то молодец, да только причина серьёзная. После страгивания с места я успел заметить, что обороты левого двигателя резко упали. Команды «взлёт прекратил», ещё не прозвучало.
— В рубашке родился. Мог бы уйти с трамплина вниз, — сказал я, но Вигучев улыбнулся.
— Я бы сказал иначе. Не было счастья, да несчастье помогло. Расстояние до трамплина, оказывается, не то взяли. Больше. Встали бы как надо, точно свалился бы вниз.
— Теперь долго будете разбираться?
— Думаю, что мы вас пропустим вперёд на корабль, — кивнул Вигучев.
Действительно, теперь у нас есть шанс. Но так нечестно. Надо, чтобы обе фирмы участвовали в корабельной тематике.
Наконец-то, начал запускаться Ваня. Дали ему добро на полёт. Спустя некоторое время он резво взлетел с трамплина и начал работать над аэродромом, показывая все известные ему фигуры пилотажа.
Со стороны было видно, как высокие гости указывают вверх. Главное, что им по душе такое представление.
Иван выполнил программу и начал серию заходов на посадку. Первый проход над аэрофинишёрами выполнил безукоризненно. Следующий, с касанием палубы.
— Зелёный, слева 8, — подсказывает РВП.
Ваня выравнивает самолёт по курсу и идёт практически «по нолям».
— Зелёный, на курсе. Зелёный, на курсе, — повторяет РВП.
— Понял, — отвечает Ваня.
Самолёт подходит к посадочному блоку. Секунда и грохот от удара основных стоек шасси об «учебную палубу». Если бы выпустил гак, то зацепился бы за второй трос. Оценка «отлично».
Ваня добавляет обороты и взмывает вверх, выполняя левый отворот. Проходит прямо над трибуной больших гостей. Можно было заметить, как некоторые машинально пригнулись.
И вот он третий заход. Это будет полноценная посадка.
— 087й, разворот на посадочный, 150, — доложил Иван.
— 087й, разрешил, — ответил ему руководитель полётами.
Смотрю на МиГ-29К, который выходит на посадочный курс. Всё идёт к нашему успеху.
Хлопок один, хлопок второй. Из сопел вырывается пламя. Самолёт клюёт носом и мчится к земле.
Печально известная женщина заполонила весь эфир. Ваня пытается выровнять самолёт, но всё тщетно.
— Катапультируйся! — хором кричат все, кто находятся рядом со мной.
Остаются считанные метры. Всё как в замедленной съёмке. Крик руководителя полётами о катапультировании тонет в рёве двигателей. Фонарь кабины отлетает в сторону и от самолёта отделяется точка. Купола не видно.
МиГ бьётся о землю и взрывается. Грохот сотряс наш пункт управления, а внутри меня всё сжалось. Купола так никто и не увидел.
Глава 9
Время потекло совершенно иначе. Если во время полёта в аварийной ситуации, оно замедляется, то здесь шло слишком быстро. Картины перед глазами сменялись молниеносно.