Под ведомствами он подразумевал Судостроительную промышленность, Авиапром и Министерство обороны. На корабле сейчас кого только нет!
— Самсонов на корабле. Он постарается всё разрулить, — уверенно сказал Вигучев.
— Мой генеральный тоже там, — объяснил я.
— Если уж на то пошло, и мой тоже. А ещё товарищ Чубов. Курирует все вопросы.
Этот может «докурироваться» и до отмены посадок вообще.
— Вопрос в том, кому разрешат сесть? — улыбнулся лётчик «яковлевцев».
Мы переглянулись втроём. Каждый понимает, что это сейчас мы дружелюбно общаемся. А вот в воздухе будем конкурентами.
Я осмотрелся. Инженерно-технический состав наших фирм был похож на техников команд Формулы-1 во время пит-стопа. Они были готовы в любую секунду начать подготовку. Всё что угодно, только чтобы выпустить самолёт своей фирмы в полёт первым.
Облака начинали становиться всё более свинцовыми. Ветер на аэродроме усиливался, и стоять на открытой местности становилось некомфортно.
— Ладно, товарищи. Я, наверное, на обед, — сказал лётчик КБ Яковлева.
— А если сейчас разрешат? — спросил Вигучев.
— Мужики, давайте быть честными сами с собой. Там на корабле, никто не будет брать на себя ответственность выполнить посадку. Вдобавок погода портится. Если честно, думаю, что разрешение на неё будет нам давать товарищ генеральный секретарь. Выше него просто никого нет. Все боятся.
— А что ваш генеральный конструктор говорит? У вас хорошие перспективы с новым самолётом, — спросил я.
— Хорошие. Нам есть, где его применить. «Киев», «Минск», «Баку» — для вертикалок любой подходит. А вот ваши «корабелки» могут так и остаться проектами.
Наш коллега ушёл в сторону микроавтобуса «яковлевской» фирмы. Я посмотрел на часы. Время 12.20, а команды на вылет до сих пор нет.
Вигучев развёл руками. Несмотря на не самую тёплую погоду, мы с ним стояли в лётных комбинезонах с одетыми спасательными поясами. Оранжевый костюм ВМСК решили не надевать.
С каждой минутой сомнения в сегодняшнем вылете становились всё больше.
— Пошли поедим, Сергей. На голодный желудок хреново ждать.
— Согласен.
Только я это сказал, как вдалеке зазвучали звуки автомобильного сигнала. К нам летел на всех парах УАЗик командира местного полка. На переднем сиденье был Сагит. За ним уже ехал и микроавтобус «яковлевцев». Кажется, «раскручиваются» полёты!
Визг тормозов, и машина останавливается рядом с нами.
— Мужики, дело дрянь. Разрешение нам не дают, — выскочил из машины Байрамов.
— Не удивлён. Пошли обедать, — махнул рукой Вигучев, но я остановил его.
Сагит сто процентов недоговорил.
— Дружище, ты слишком взволнован для того, чтобы полёты совсем отбить, — улыбнулся я.
— Да. Самсонов передал всем, что нужно лететь.
— Просто так? — уточнил Вигучев.
— Серёг, он сказал, что ты всё поймёшь.
Глаза у лётчика фирмы Сухого загорелись. Он радостно надел шлем, пожал нам руки и побежал к самолёту.
Я рванул к МиГу, но Сагит меня придержал.
— Мы что, не летим?
— Ещё как летим, но есть проблема. Если первыми сядем не мы, нашей фирме конец. Белкин уйдёт в отставку, а нас объединят с другим конструкторским бюро.
Глава 11
На ходу начал застёгивать шлем и надевать перчатки. Маска ждала меня в самолёте. Техники, завидев двух бегущих лётчиков, поняли всё без слов. Тут же закружился «муравейник» вокруг самолёта.
— Уже летим? — спросил у меня техник дядя Вася, когда я промчавшись мимо него запрыгнул на стремянку.
— Погода портится, нельзя медлить, — услышал справа от себя голос Байрамова, поднимающегося в кабину.
За спиной уже загудели двигатели Су-27. Вигучев нас опережает на несколько минут.
Маску пристегнул, подключил шнур радиосвязи и тут же начал запрашивать руководителя полётами.
— Лесная, 088й, приветствую! Запуск прошу.
— 088й, у меня только команда на вылет 017го, — ответил мне РП.
— Проверьте, а я пока запущусь.
Время нельзя терять. Очередную «свинью» нам кто-то подкладывает.
— 088й, проверил. Вам разрешён вылет с возвратом на аэродром. Как приняли?
— Точно так. С возвратом.
Главное — взлететь, а там уже разберёмся. Вигучев уже запросил начало руления. Придётся взлетать после него.
— Сергей, ты знаешь все проблемы корабля? — спросил у меня Сагит, когда я готовился начать руление.
— Вполне. Что-то ещё добавилось?
— Надеюсь, что нет, — посмеялся Байрамов.
Недостатков на «Леониде Брежневе» было в избытке. Достаточно сказать, что на нём отсутствовал аварийный барьер для удержания самолёта на палубе в случае обрыва троса. Одна из 4х гидравлических машин аэрофинишёров явно не обеспечивала вытяжку троса после зацепления. Тем самым, она может не обеспечить остановку самолёта в пределах палубы. В уме это держать стоит, но концентрироваться нельзя.
Время идёт почти на секунды. Неизвестно, насколько долго нас будет ждать корабль в готовности к посадке.
— 088й, за 017 м прошу вырулить, — запросил я, когда Вигучев прорулил мимо нас.
— Разрешил.
Держусь на минимально возможном расстоянии от Су-27. Видно, что Вигучев торопится и пытается увеличить дистанцию даже на земле. Каждая секунда на счету.
— Ты уверен, что надо так близко держаться? Безопасность полёта прежде всего, — спросил у меня Байрамов.
— Я же его не обгоняю. Или предлагаешь взлететь с трамплина?
Мы как раз находились напротив этой горки. Взлёт нам разрешили с большой полосы, но именно сейчас можно было обогнать Вигучева.
— Это хорошая идея. Сразу вырвемся вперёд.
— Давай уже играть по-честному. Суховцы же не хитрят, — ответил я.
— Как всегда! КБ МиГ — честность и доблесть, а Сухого…
— Тоже. Без внутренней конкуренции фирм, не будет прогресса внешнего, — перебил я Байрамова.
— Сейчас и посмотрим.
Вигучев занял исполнительный старт. Выровнялся. Быстро проверил механизацию и положение рулей в хвостовой части. Стабилизаторы несколько раз отклонились в крайние положения.
— 017й, прошу взлёт, — запросил в эфир Вигучев.
— Разрешил, — ответил руководитель полётами.
Су-27К начал разбег и быстро оторвался от полосы. В это время я уже запрашивал свой взлёт, но руководитель полётами медлил. Выдерживал интервал между нами. Ему всё равно до нашей конкуренции.
— Лесная, 088й, к взлёту готов.
— По команде, — отвечает РП.
Рука лежит на рычаге управления двигателями. Перед собой вижу, как набирает высоту Вигучев. Он всё выше и дальше отдаляется от аэродрома, но взлётный курс не освобождает. Специально? Пытается таким образом задержать нас?
— 017й, взлёт произвёл. Вправо по заданию, — доложил Вигучев.
— 088й, прошу взлёт, — запросил я и сразу начал выводить обороты двигателя на «максимал».
Самолёт присел на переднюю стойку, слегка наклонив нос. Начал раскачиваться, трястись. МиГ-29, будто сам в ожидании взлёта. Пауза затягивается. Сколько уже можно нас держать⁈ Тормоза сдерживают самолёт на месте из последних сил.
— Взлёт разрешил.
Отпускаю тормоз. Самолёт начинает бежать по полосе. Скорость растёт, Сагит следит за ней и подсказывает значение.
— Отрыв! — произносит Байрамов, и я отклоняю ручку управления на себя.
В глаза бросается циферблат часов. Ровно 12.35 московского времени.
Тут же выполняю отворот вправо, убираю шасси и начинаю набирать высоту.
— Лесная, 088й отхожу по маршруту. Связь по направлению доложу.
Наблюдаю впереди и выше себя Су-27, следующий в направлении авианесущего крейсера.
До начала полётов в Крыму, я море видел только в Белогорске. На кораблях никогда не ходил. Да что там говорить — больше чем моторной лодки, ничего не было в моей «морской практике».
В разрывах облачности, замечаю различные морские суда и боевые корабли. В Чёрном море кипит своя жизнь. По водному пути из Новороссийска шли отечественные и иностранные суда, а рыбаки на сейнерах ловили рыбу.
Я пристально вглядывался в морскую даль, стараясь быстрее обнаружить авианесущий крейсер. Перед глазами уже стоял силуэт мощного и величественного корабля. Представляю, как он сейчас ищет встречный ветер. Меняет постоянно курс, чтобы обеспечить самолётам на посадке силу ветра в 15 м/с. А лучше 20.
— Саламандра, 017му, — слышу я в эфире, как запрашивает руководителя полётами на корабле Вигучев.
Пока они ведут радиообмен, продолжаю искать глазами «Леонид Брежнев». И вот он показывается на горизонте.
— Наблюдаю. По курсу справа, — сказал я Сагиту по внутренней связи.
— Не могу привыкнуть, что он выглядит как спичечный коробок, — ответил Сагит.
— Скоро он станет больше.
Чем ближе приближаешься к кораблю, тем значительнее его размеры. В воздух поднимаются клубы дыма котловой установки крейсера, по которым можно отыскать его очень быстро.
— Саламандра, 088й, добрый день. К вам по заданию. Прошу снижение до 1000, запросил я руководителя полётами на «Брежневе».
— Добрый. До 1000 разрешил снижение.
Вигучев впереди и уже выходит на посадочный курс. Снижается медленнее нас. У Су-27 посадочная скорость меньше. Подходит к кораблю и выполняет проход. Пока примеряется.
— Тоже примеримся, — объяснил я Сагиту.
— Однозначно. Каждый раз система посадки работает по-разному.
— Просто это не то же самое, что на НИТКе.
Выхожу на посадочный курс. Тёмные воды сливаются воедино с кораблём. До него несколько километров. Начинаю снижаться.
— 088й, удаление 4, жёлто-зелёный, справа 20, — начинает руководить мной РВП.
Ветер хоть и встречный, но самолёт бросает из стороны в сторону. Держаться на «нити глиссады» очень сложно. Первые капли пота выступают моментально.
— Красный-зелёный, слева 15.
Надо исправлять. МиГ-29 тяжело выходит на расчётную траекторию, но вновь проскакивает зелёный сектор.
— Жёлтый, слева 10.
По курсу ещё получается выровнять, а вот по высоте тяжело. Сагит молчит. Даёт мне самому прочувствовать процесс посадки.