Как бы я хотел, чтобы он оказался прав.
— Ладно, мне пора. Крайний вопрос, тёзка. Как думаешь, вот что нашей авиации ещё не хватает? Где нужно добавить? Разработки, может, новые?
— Ты не из конторы случайно? — посмеялся я.
— Вопрос абстрактный. Просто твоё мнение хочу услышать.
На ум пришла строчка из одной песни Николая Анисимова. Напрямую связанная и с моей ситуацией, и с моим новым знакомым.
— Иметь немного корабельной авиации. И мужиков таких, как Мельников Серёга.
— Тогда до встречи!
Что-то мне подсказывает, так оно и будет. С моим тёзкой мы ещё встретимся.
Зайдя в квартиру, я почувствовал приятный запах запечённой курицы с картошкой, свежих овощей и манящих женских духов. В комнате играла музыка. Что-то из репертуара Джо Дассена.
Тут же Вера зашла в коридор и игриво улыбнулась. На ней было одето красивое платье белого цвета до колен. Плечи открыты. Ткань плотно облегала талию, от бёдер расширялась, создавая волны.
— Здравствуй, Серёжа! Тебе очень идёт костюм с этой наградой, — улыбнулась она, намекая на орден Ленина на моей груди.
— Да. Награда очень ценная.
Я разулся и подошёл к жене, чтобы поцеловать. Она нежно обхватила меня руками за шею и поцеловала.
— Горжусь тобой, — шепнула она мне на ухо.
— Спасибо. Ты такая красивая сегодня. Тоже орден получила? — улыбнулся я.
— Нет. Решила, что нам нужно отметить это событие.
Сняв пиджак и расстегнув рубашку, я вошёл вслед за Верой на кухню. Стол был шикарно накрыт. Румяная курица ещё дымилась, а по охлаждённой бутылке «Советского» шампанского скатывалась одинокая капля.
— Давай, открывай бутылку и садись, — указала мне на стул Вера.
— Ты же знаешь, что я не пью, дорогая.
— А это не тебе. Хочу расслабиться. Мой муж, которого я сильно люблю и которым очень горжусь, сегодня награждён орденом Ленина. Бокал или два шампанского за твоё здоровье не помешают нашему вечеру… и ночи, — поцеловала меня в щёку жена.
Она так радостно смотрит на меня! Как её сейчас можно огорчить. Работа, которую я люблю, выходит на первое место, оттесняя жену. Надо выдержать немного времени и сказать. Может, шампанское в этом случае окажется союзником. Да и Джо Дассен уже начал петь «Если б не было тебя…».
— Дорогой, теперь давай выпьем, — сказала Вера, забирая у меня бокал. — За тебя и то дело, которому ты предан. Ну, и за наступающий мой день рождения.
— Подтвердил, — ответил я, и мы чокнулись бокалами.
Начав трапезу, Вера с интересом слушала мой рассказ о торжественном вручении наград. Больше всего она хотела узнать о внутреннем убранстве зала. Ну и, конечно, что обо мне сказал генеральный секретарь Черненко.
— Молодец, дорогой. Теперь тебе нужно довести до конца ваше дело. Полностью испытать самолёт.
Да, только сначала меня отправят на Дальний Восток. И в не самый подходящий день. Так не хочется говорить Вере, но это нужно сделать.
— Вер, мне кое-что нужно тебе сказать.
— Говори. Я слушаю, — оторвалась жена от еды.
— У тебя день рождения завтра. И…
Вот балбес! Я же и подарок забыл хоть какой-то купить. Даже цветы не сорвал с клумбы.
— И мне многое нужно тебе рассказать о том… как я тебя сильно люблю.
— Дорогой, я знаю. Не торопись. Мне нравится, когда ты мне в любви признаёшься, — улыбнулась Вера.
Ага! Кульминацией будет фраза, что завтра я улетаю.
— Итак, любимая моя Верочка. Ты для меня всегда…
Как это ни странно, но главное действие по приходе домой, я сделать забыл — снять трубку с телефона, чтобы никто не дозвонился. Расплата за такую беспечность поступила моментально. Чёрная коробка с дисковым номеронабирателем начала разрываться во время моего выступления.
— Серёжа, думаю, это тебя. Мне уже сегодня звонили, — улыбнулась Вера.
Я направился к телефону, чтобы послать куда подальше абонента, прервавшего меня. Тут и так сложно донести до Веры информацию. Ещё и перебивают!
— Слушаю! Кто это? — громко сказал я в трубку.
— Чего орёшь, Родин? Командный голос стал вырабатывать? — посмеялся на другом конце генерал Хреков.
Начинаю подозревать, что дядя Андрей установил у меня дома прослушку. Следит за нами и в самый ответственный момент набирает наш телефон.
— Честно, вы не совсем вовремя, товарищ генерал, — ответил я.
Из кухни послышался кашель Веры. Она слегка подавилась и сидела, улыбалась, посматривая в мою сторону. Будто знала, что позвонит именно Хреков. Или не будто?
В памяти всплыло, что Вера отправила меня к телефону. Ещё и уверена была, кому именно адресован вызов.
— Так, не шаромыжся, старлей! Орден Ленина — это круто, но пока до меня не дорос. Вот как Героя получишь, тогда и…
— Андрей Константинович, правда, не вовремя, — перебил я Хрекова.
— Кхм, ну то, что ты парень смелый, это я знал. Но генерала не перебивай больше. Тем более что главную проблему моя старуха уже решила…
Понятно, что Хреков сейчас упомянул Беллу Георгиевну. Но у меня бы язык не повернулся её так назвать. Эта «бабуля» ещё очень даже ничего!
— Я всё слышала, «одноглазый Джо», — уловил я в трубке голос Беллы на заднем плане.
— Всё слышит, карга! Ну да ладно. Верочке я всё рассказал. Она в курсе нашей с тобой работы. Не волнуйся за неё. Бабушка Белла за ней присмотрит.
Вот это номер! Уже поставили в известность жену. Теперь понятно, почему она догадалась, кто звонит.
— Спасибо большое. И это искренняя благодарность, но вы можете впредь как-то после меня с ней обсуждать подобное, дядя Андрей. Всё же, Вера — моя жена.
— Да? В смысле… это не вопрос был мне?
— Нет, предъява вам.
Хреков запыхтел в трубку.
— Ты прав. Я не вовремя позвонил. Завтра увидимся на аэродроме. Отбой!
Пора уже дать прозвище Хрекову «свадебный генерал». Так и норовит постоянно оказать нам с Верой помощь в отношениях.
Вернувшись на кухню, я застал Веру за медленным поглощением остатков шампанского в бокале.
— Я знаю всё, Серёжа. Ты переживал, что устрою тебе сцену?
— Последние дни ты вся на нервах. Уезжать в твой день рождения, ещё и после обещаний присутствовать на нём — весьма непросто.
Если честно, я совсем не понимаю этих женщин. Буквально вчера она была обижена с ничего, а сегодня прибывает в хорошем расположении духа, при том, что я вынужден уехать.
Вера встала и подошла ко мне. Сев на колени, она прижала мою голову к своей груди.
— Мне трудно на работе. Весь коллектив, кроме Пчёлкина ко мне относится негативно. И так было непросто, а после твоих успехов и вовсе сложно стало. Как будто, это ты виноват в том, что Як-141 оставили «не у дел» в корабельной тематике.
— И выплёскивают всю злость от разочарования на тебе?
— Всем видом показывают, что я предательница. Хотя, сами понимают, насколько разные концепции у вашего МиГ-29 и нашего Як-141.
Что за люди! А я ещё поддался лётчику, чтобы он хоть одну атаку завершил в свою пользу.
— Знаешь, Серёжа, я теперь ещё больше поняла, насколько важную работу вы делаете. Многие в конструкторских бюро преследуют цель просто обыграть конкурентов. Вы же смогли с КБ Сухого сработаться и действовать одним целым. Ваши подходы к корабельным истребителям дополняют друг друга. Как вам это удалось?
Я посмотрел на Веру, поправил прядь её светлых волос и посмотрел в зелёные глаза.
— Просто мы поняли, что делаем одно дело. И на благо страны.
— Вот и продолжайте. А я тебя подожду дома, как и всегда, — произнесла Верочка, встала и пошла в комнату.
С каждым шагом она медленно расстёгивала молнию на боку платья. Полы даже не скрипели, так мягко и грациозно она шла в сторону кровати на носках.
— Пабам! Пабабам! Пабам! Пабабам! — напевал Джо Дассена.
— Поднимайся и иди ко мне. Нам ещё вещи твои собирать, — позвала меня Вера, когда её платье упало на пол перед самой кроватью.
От вида её красивых ягодиц поднялся не только я сам.
Стоит ли говорить, что вещи собирать пришлось рано утром. Ночью было не до этого.
Май 1984 года, аэродром Дзёмги.
Тесный кабинет командира 61го истребительного полка не мог вместить всех желающих попасть к нам на беседу. Поэтому Гелий Вольфрамович сначала просматривал личные дела отобранных местным командиром лётчиков и вызывал уже на беседу.
Подполковник Ребров, просматривая личные дела, совещался то со мной, то с Вигучевым, то вступал в спор с Хрековым, не боясь его высокого положения и звания.
— Первый класс, орден Красного Знамени. Ещё и сам хочет в палубную авиацию. Чем тебе не подходит, Вольфрамыч? — возмущался генерал, когда Ребров отодвинул в сторону личное дело очередного лётчика.
— Вот именно, что он первый класс. Он всё может и умеет. А нам с Родиным и Вигучевым придётся их учить азам посадки на палубу. Мне Родин показал, по какой глиссаде надо заходить на палубу, так я чуть не обделался сначала! Все свои не отданные супружеские долги захотел отдать. Причём разом. Так жить захотелось.
Я стоял у окна вместе с Вигучевым и тихо посмеивался над перепалкой двух характерных личностей. Как раз в кабинет вошёл один из кандидатов на место в корабельном полку. При первом взгляде на него, я не понял, как этот старший лейтенант вообще выдерживает перегрузку.
— Сосиска в тесте, а не истребитель, — возмутился Ребров, когда увидел перед собой кандидата.
Вигучев, как и я, с трудом сдерживал смех, слушая ёмкие высказывания Вольфрамовича.
— Ты как с авианосца летать собрался, Голубь? — спросил Ребров, назвав по фамилии старшего лейтенанта.
Хреков, который сидел в камуфлированном лётном комбинезоне, вращал в руке пачку «Мальборо» и тоже ждал ответа на поставленный вопрос.
— Да, вот так. Как все, — ответил Голубь.
— Как все, это значит, как эти двое за моей спиной. Они с трудом выдерживают перегрузку на посадке. А тебя, сизый, раздавит в первом же заходе. Как подтянешь физуху, так и поговорим, — отправил парня Ребров.