— Я бы прошёлся до станции «Кировская». На Чистых прудах погуляю. Подумать нужно.
Граблин отдал мне мою сумку, попрощался и уехал. А мне оставалось только идти и размышлять.
Но в одиночку этого мне не дали сделать, меня догнал Бурченко. Молча мы прошли два квартала и остановились рядом с памятником Грибоедову.
Не знаю что больше меня напрягало — его присутствие или молчание. Я надеялся до последнего, что ему просто со мной по пути.
— Недавно вы получили высокую награду из рук генерального секретаря. Поздравляю!
— Спасибо, но это было ещё в мае.
— Мне кажется, вы рассчитывали на большее, не так ли? — продолжил спрашивать Андрей Викторович, смотря на образ Грибоедова.
— Я получил высокую награду и горжусь ей.
— Но, чтоб чины добыть на то есть многие каналы, — процитировал Бурченко одного из героев «Горе от ума».
— Служить я рад, прислуживаться тошно, — ответил я, тоже показав знание известного произведения Грибоедова.
— Не сомневался, что вы читали эту пьесу.
Мы медленно шли по тротуару вокруг прудов. Запах сырости бил в нос сильнее, чем парфюм товарища Бурченко. В кабинете я не мог не заметить этот аромат с «нотками» цитрусовых.
— Должен вам сказать, что идея подключить вас к работе — моя. Собственно, некоторые и из моих коллег отзывались о вас как об очень хорошем специалисте.
— Мне льстят.
— Не скромничайте. К тому же у вас есть талант в разработке операций. Пока они все заканчивались успешно.
Ещё и это! Остались в памяти командования мои предложения по воздушным налётам в Афгане и Анголе.
— Такими фразами можно и сглазить.
— Всегда знал, что лётчики — люди суеверные.
Мы прошли ещё несколько шагов, и Андрей Викторович предложил спуститься к воде.
— Я уже в группе «Куб», пойду в боевой поход. Что вам ещё нужно?
— Результат. Поймите, мы сильно уступаем на Ближнем Востоке. Отношения с Египтом ещё не наладились. Иран и Ирак по-прежнему воюют. Афганистан хоть и стал для нас союзником, но там неспокойно. Нет ещё всей полноты власти у Наджибуллы, пусть он и потеснил Кармаля.
Вот и ещё одно изменение. Наджибулла, раньше встал во главе государства Республики Афганистан. Может, удастся ему наладить процессы примирения в стране.
— И теперь всё внимание к Ливии, — закончил Бурченко.
Я задумался. Когда пришлось сбить Гаврюка, это был лишь эпизод. Мы были один на один. Южно-африканские лётчики в Анголе, не самые мастеровитые. А здесь — подготовленные и многочисленные пилоты ВМС США.
В 101 м корабельном полку Реброва ещё не завершились все процессы формирования и ввода в строй молодых лётчиков и в количестве авиации мы уступаем. Причём кратно.
— Андрей Викторович, я скажу прямо. Мы изначально в проигрышном положении. Нам будут противостоять лучшие палубные лётчики в мире. Они уже больше полувека занимаются развитием авианосного флота. И сколько кораблей имеет 6й флот в Средиземном море? А сколько может иметь? Вы учли риски, если дело дойдёт до столкновения в Средиземном море?
Бурченко был не удивлён таким заявлением, но улыбаться не стал. Всё он прекрасно понимает и без моих пояснений. Представитель КГБ нагнулся и нашёл на берегу небольшую гальку.
— Не помните, как зовётся эта порода уток? — указал он на пруд.
На воде медленно плавали утки рыжеватого окраса. У кого-то на шее можно было разглядеть чёрный «ошейник».
— Огари.
— Точно.
Бурченко резко размахнулся и швырнул гальку в сторону уток. Камушек несколько раз проскакал по воде, оставляя круги. Рыженькие утки разлетелись в разные стороны, однако слетаться обратно не торопились. Не ожидали такого вторжения в их жизнь.
— Видите. Маленькая галька, а весь выводок уток испугался. С 6 м флотом то же самое будет. Наша эскадра будет наводить круги на воде, а ваша группа будет галькой.
— Гениально. Сами придумали? — с иронией в голосе ответил я.
— Я готовился. Нам с вами предстоит важная работа. Ливию нам терять нельзя, — развёл руками Бурченко.
— Так не теряйте. У вас своя работа. Нелегальная, как я понял. У меня своя — учить летать самолёты. Разве не так?
— Всё так. Но я знаю только одного действующего лётчика, сбившего в воздушных боях 5 самолётов противника, — похлопал он меня по плечу.
Сказал-то Андрей Викторович всё правильно. Только попробуй это объяснить Вере.
— Ах да! Я забыл про шестой. Наслышан, что это было очень эффектно, — сказал Андрей Викторович, находясь на возвышенности.
Сомнений нет. Протекция Краснова налицо. Никуда мне не деться с этого… авианосца.
Для Веры было большим сюрпризом, что я так резко вернулся. Настолько, что мне не сразу удалось ей рассказать о планах после Нового года. Мы долго нежились в постели, а потом уже и поговорили на кухне за вкуснейшим ужином.
— И сколько это кругосветное плавание продлится? — спросила Вера, сев напротив меня.
Аппетитнейшие макароны с куриными котлетами уплетались мной невероятно быстро. Не мог я отвлечься даже на ответ жене.
— Да ты и в еде голоден, как посмотрю. Когда ел то в последний раз? — улыбнулась Вера, поправляя волосы.
— И в ней тоже. Срок похода не обозначили, но не меньше двух месяцев точно.
Вера кивнула, вставая из-за стола. Она подошла к окну и застыла, всматриваясь в осенний пейзаж Циолковска.
— Мне почему-то кажется, что во всей авиации, кроме тебя больше нет лётчиков. Или ты сам так хочешь в этот поход?
Жена повернулась ко мне. Я смотрел на неё, отставив в сторону тарелку с остатками еды. Выражение лица Веры было мрачным.
Не могу я ей рассказать, насколько опасным может стать боевой поход. Но она и сама всё чувствует.
— Руководство считает меня способным выполнить эту работу. Мне поставлена задача, которую я должен выполнить. Отказываться и устраивать истерики не по-мужски. Такой уж я.
Жена подошла ближе и обняла меня.
— Таким тебя и люблю. Единственным и неповторимым, — поглаживала меня Вера по волосам.
Я не хотел отрываться от неё. Приятный запах женского тела манил гораздо сильнее, чем добавка макарон.
— Вот и в КБ также думают. Никого со мной не посылают из лётчиков.
— Будешь за всех отдуваться, — улыбнулась Вера и поцеловала меня.
Подготовка конструкторских бюро к походу шла полным ходом. Задачи поставлены, личный состав бригады определён. А главное, подготавливали самолёты для участия в боевом походе.
Был и недостаток — самолётов два, а лётчик всего один. Пускай мне предстоит работать с военными испытателями, но кто-то из «братьев по крылу» нужен обязательно.
Каждый день мы обсуждали на лётной станции с инженерами особенности оснащения самолётов. В просторном кабинете Белкина присутствовали инженеры и конструкторы. Некоторым из них придётся разделить со мной все тяготы и лишения флотской жизни на корабле. Настроение у этих избранных было паршивым.
— Уже легенды ходят о том, сколько проблем на авианесущем крейсере. Вода по расписанию, еда тоже. И то, если успеешь. А сколько работы в ангаре будет! Средства ограничены, так что запасного имущества нужно брать в несколько раз больше.
— Вот ты и потащишь, — предложил инженеру Белкин, запихивая табак в трубку.
В кабинете послышались смешки.
— Анатолий Ростиславович, я на полном серьёзе! Нужно брать много имущества и оборудования, — продолжил говорить инженер.
— И я серьёзно. Попробуй мне только не загрузить в самолёт всё имущество.
— Понял, — ответил инженер.
Также мне представили самолёты, которые будут базироваться на авианесущем крейсере.
— Первый борт с номером 312 самый новый из выпущенных в линейке МиГ-29К. Всё новое на него установили, — довели информацию до меня.
— А второй?
— Второй — твой любимый 311.
Тот самый, на котором мы с Байрамовым совершили первую посадку на палубу.
— Других корабелок у нас всё равно нет, Сергей, — сказал Белкин.
— Как и лётчиков. Тебе нужно будет плотно работать с военными испытателями. Все планы работ у инженеров есть, — продолжил за генерального Федотов.
После совещания в кабинете остались Александр Васильевич, генеральный конструктор и я. Белкин был напряжён и сильно дымил. Федотову пришлось даже окно приоткрыть, впустив морозный воздух.
— Как вы это курите? — с непониманием спросил Александр Васильевич.
— Обычно. Тебе объяснить, как это технически выполняется? — улыбнулся Белкин, выпустив дым.
— Ясно. Давайте к делу, — ответил Федотов, отойдя от окна. — Сергей, с тобой будет работать ещё несколько человек из других конструкторских бюро. А также, мы нашли тебе напарника.
— Рад это слышать. Выходит, Сагит согласился на командировку, — предположил я.
Однако, выражение лица Федотова говорило об обратном. Тогда кого мне решили подобрать?
— Я уже не летаю, сам понимаешь. Меницкий работает над другими направлениями, и к нему в помощь отправлен Байрамов. Есть парочка молодых лётчиков, но они не освоили полёты на корабль.
— И кто же со мной будет работать?
— Мы взяли подготовленного лётчика. Он уже имеет допуск к полётам с корабля. И даже садился и взлетал ночью. Правда, на другом самолёте, — сказал Белкин.
Дверь в кабинет открылась. Я повернулся и увидел того, кто ранее не согласился бы со мной работать ни при каких обстоятельствах. О чём только руководство думало?
Глава 26
Николай Морозов уверенной походкой вошёл в кабинет. Выглядит он совсем иначе. За время, что прошло после окончания школы испытателей, он внешне сильно изменился. И не в лучшую сторону.
Щёки стали впалыми. Волосы коротко пострижены. На лице присутствуют юношеские прыщи. Да и сам Коля выглядит так, будто пережил сгонку веса перед боем на ринге.
— Доброго всем дня! — поздоровался он.
Белкин первым пожал ему руку. Затем, то же самое сделал и Федотов.
— Вы друг друга прекрасно знаете, ведь так? — спросил Анатолий Ростиславович, когда Коля подошёл ко мне.