Конечно! Вспомнил, как он рассказывал о какой-то рыженькой девице. Теперь я понял, что речь шла о секретаре Чубова. Той самой, что встречала нас в Министерстве.
— Сергей, что делать теперь? Морозов летает до конца авиасалона, а ты? — спросил Белкин, когда мы подошли к машине.
Нас догнал переводчик, но я пока не собирался его слушать. Что-то у него было ко мне.
— Я поеду на Эйфелеву башню посмотрю. Мне ведь можно, товарищ Кирилл?
— Можно, но не сегодня. Вас кое-кто хочет видеть.
Кирилл стоял и смотрел на меня с укором. Думаю, что он не собирается уходить, а у меня не было настроения с кем-либо встречаться после предательства Морозова.
— Я никуда не пойду, Кирилл, — настойчиво произнёс я.
— Придётся. С вами хочет встретиться ваш друг из США.
Глава 21
Переводчик Кирилл выглядел серьёзным. Раньше, я бы и во сне не мог представить, что у меня появятся друзья в США. После ливийских событий такой вариант не кажется фантастикой.
— Он вас ждёт, Сергей. И руководство советской делегации тоже.
— Спасибо, но для одного дня цирковых номеров слишком много, — ответил я, расстёгивая лётный комбинезон.
Кирилл продолжал стоять у двери минивэна и ждать моего выхода. Мне же хотелось просто попасть в номер и принять прохладный душ. Мысли в голове перепутаны напрочь.
— Что вы стоите над душой, товарищ Кирилл? — спросил я.
Переводчик посмотрел на Белкина. Анатолий Ростиславович тоже не горел желанием идти на встречу с заокеанскими «друзьями» в присутствии Чубова и Паклина. Наверняка сейчас будет дежурное фотографирование, ответы на вопросы «а как вы считаете?» или «а как вы не считаете?». А главное — картинные и белоснежные улыбки американцев с заверениями, что всё будет «ок»!
— Сергей, я вас понимаю. Не думайте, что мы ничего не видим.
— Мы? Кто это «мы»? — улыбнулся я.
— Те, кому не безразлична обороноспособность страны.
Слышал я много раз подобные фразы от таких вот «посольских работников». А по факту, дальше наблюдений и сбора данных ничего у Комитета и не доходит.
Мне казалось, что раз история Афганистана, Анголы и Ливии изменилась, процессы в стране повернутся вспять. Но пока всё идёт «своим» чередом — к полному краху государственной системы.
— Ладно. Всё равно не отстанете, — согласился я и вылез из машины.
Белкин тоже пошёл с нами в центральный павильон, находившийся напротив. Войдя внутрь, я обнаружил, что многочисленные делегации США и Советского Союза обсуждают различные вопросы. Тут же отвечают на вопросы журналистов и фотографируются. Ох уж эти лицемерные улыбки зарубежных «партнёров»!
Белкин пока пошёл к Самсонову, который стоял отдельно от всех и активно не участвовал в подобном светском мероприятии. А вот меня быстро заметили. Наверное, потому, что не в строгом костюме, а в комбинезоне с именной нашивкой и гербом СССР.
— Вот вы, Сергей Сергеевич! — увидел меня Паклин и жестом пригласил подойти.
Я спокойно просочился сквозь толпу и оказался рядом с Борисом Николаевичем. Кирилл был неподалёку, но близко не подходил. Смотрел, контролировал, наблюдал или что там ещё делают в спецслужбах в такие моменты.
Ко мне спиной стояли несколько человек, мило беседовавшие с Чубовым.
— Нет, месье. Мы с вами уже обсуждали, что учебные бои — лишнее на подобных мероприятиях, — отказывал американской делегации руководитель авиасалона.
— Почему? Это было бы интересно! — махал руками представитель американцев, которому хотелось повыпендриваться на глазах у всего мира.
— Я согласен с руководителем авиасалона. Это не безопасно и не имеет в современных реалиях смысла. Мы с вами не враги, — выступил Чубов.
Удивительно, но я с ним согласен. Я не переживал за результат. Побеждать другие истребители у нас уже получалось. Организаторы просто не хотят превращать авиасалон в реальное поле битвы. У кого-то из лётчиков может перемкнуть, и он выполнит слишком опасный манёвр. Тут уже и безопасность зрителей оказывается под угрозой.
Паклин увёл меня в сторону от больших начальников. Подвёл к двум отдельно стоящим иностранцам, которые изучали характеристики перспективного французского вертолёта.
— Товарищи, вот тот, с кем вы хотели поговорить. Это наш лучший лётчик. Он расскажет вам о нашей технике всё, что вас заинтересует, мистер Дейн, — представил меня Паклин.
Американский переводчик быстро переводил, а ко мне в это время развернулся господин Джордж Дейн. Для меня удобнее было называть его по позывному — Брейкер.
Хищный взгляд этого американца мне хорошо знаком. Не видел его несколько месяцев, но желания врезать ему снова так и не пропало. Отметин на лице после нашей последней встречи у него не осталось.
— Весьма рад, господин Родин, — улыбнулся Брейкер и протянул мне руку.
— И вам не хворать! — ответил я.
Руку пожимать не буду принципиально. Да и кому? Человеку, который чуть меня не убил в воздухе, а потом и в камере?
— Мистер Дейн представляет фирму Локхид и заинтересован в обмене опытом. Между прочим, как и вы, Сергей, недавно тоже награждён высшей наградой своей страны, — радостно представлял Паклин мне Брейкера.
Джордж Дейн выглядел в своём светло-кремовом костюме, как настоящий магнат. В руке большая не прикуренная сигара, а на запястье очень дорогие часы в золотой оправе.
— Отличный парень ваш Родин. Мне он нравится. Мы с ним пройдёмся? — спросил Дейн через переводчика.
— Разумеется, — быстро ответил Паклин.
— Борис Николаевич, за кого вы меня принимаете? С чего вдруг, вы позволяете себе принимать решения за меня? — шепнул я.
— Вы будете выполнять наши указания. Иначе на фирме новее Ан-2 ничего в воздух не поднимете.
— Нашли чем пугать… — посмеялся я.
— Или вам устроить внеочередное ВЛК с пристрастием? — спросил Паклин.
Не сказать, что я был удивлён. Можно было предположить во время вынесения вердикта в госпитале, что председатель выполнял установку. Теперь понятно чью.
— Вы этим ничего не добьётесь, — сказал я, развернулся и собирался уйти.
Но тут подошёл переводчик Кирилл и остановил меня.
— Сергей Сергеевич, давайте я побуду вашим переводчиком, — улыбался наш «посольский» работник.
Понятно, что это сигнал к выполнению задачи Паклина. Как бы мне ни хотелось находиться рядом с Брейкеров, но Комитет я подставлять не могу.
— Хорошо. Я и хотел найти переводчика. Выдвигаемся, господин Дейн, — сказал я и показал Брейкеру на выход из павильона.
Пока шли, он в дежурном режиме расхваливал, какие у них классные самолёты. Как много они работают и какие объёмы заказов у фирмы Локхид.
— Дерьмовое выступление. У вашей страны нет опыта представления техники на таких больших выставках, — начал меня «учить» Джордж Дейн, вышагивая королевской походкой.
— Куда ж нам до вас! — ответил я.
Брейкер улыбался и в каждом движении показывал своё мнимое превосходство. Пафос и нарциссизм никуда не ушли у этого человека. Надо было чуть посильнее его ударить тогда в камере.
— Мне даже обидно, мистер Родин. Я слышал, что ваш самолёт и Су-27 ни в чём не уступали нашим истребителям над Средиземным морем. Но вчера я увидел, что ни черта вы не умеете. За своим железным занавесом закисли, — продолжал говорить Брейкер, а его переводчик переводить.
Конечно! Не скажет Дейн, что лично участвовал в этих полётах. А про разбитый им самолёт и вовсе предпочёл бы забыть.
— Да, видимо, потери вашей авиации в Ливии — результат дружественного огня ПВО и ошибок в технике пилотирования. Как кстати на это отреагировали журналисты? — спросил я.
Брейкер прицокнул. Этот момент сидел в нём занозой. А я не мог не уколоть оппонента.
— Это всё слухи. Пропаганда Каддафи и недостоверная информация прессы. Официально наши потери…
— Только не ошибитесь в количестве. А то ненароком и произнесёте реальное число потерь.
Дейн остановился и попытался дёрнуть меня за плечо. Неожиданным этот манёвр для меня не выглядел. Даже американский журналист отшатнулся назад, а Кирилл напрягся. Я же просто остановился и сам повернулся к Джорджу.
— Правда глаза колет? — спросил я.
— Ничего она не колет. А вот ваша авиация скоро загнётся. Знаю, что у вас портфель заказов на самолёты стремится к нулю. Ливия отказалась покупать МиГи и Су. Это было условием соглашения наших стран, что Каддафи разорвёт договора о поставках оружия с вами, — с улыбкой произнёс Брейкер.
Этого я не знал. Если так, то «огромный привет» нашим дипломатам. В неплохой позиции, которая была у нас в Средиземном море, взять и бросить всё.
— Так что скоро у вас и денег-то не будет на ваши самолёты. Можете продолжать жить подвигами прошлого, — похлопал меня по плечу Брейкер и пошёл в сторону павильона.
Кирилл остался со мной и молчал. Меня же волновал вопрос по поводу итогов Средиземноморского похода «Леонида Брежнева».
— Спрашивайте Родин. Не стесняйтесь, — сказал Кирилл.
— Касаемо Ливии, это правда? — уточнил я.
— Да. Решение было принято совсем недавно. Американцы снимают блокаду и не подходят ближе 12 морских миль к заливу Сидра. Плюс признают его территориальными водами Ливии.
— Ага. И что это изменило? Они и свой флот оттуда убрали?
Кирилл промолчал. Понятно, что не он подписывал договор. Но где же были руководители Комитета и советское руководство, которое поддерживало Ливию многие годы?
— Это решение одобрено на высшем уровне.
— Потрясающее! — улыбнулся я и пошёл к минивэну.
— Сергей, я вас пониманию…
— Ни черта вы не понимаете, товарищ Кирилл. Я не знаю, какую должность вы занимаете в… «посольстве», но руководители в Комитете должны видеть, что не туда мы идём. Почему до сих пор никто не видит бардака в руководстве Авиапрома?
— Видят. Все всё видят, — ответил Кирилл.
— Но ничего не делают.
Наш переводчик промолчал. Он снял очки и посмотрел на меня холодным взглядом. Всё больше убеждаюсь, что очки Кирилл носит для конспирации.