Всё в этой англичанке подчёркивало её стойкий характер. Волосы идеально уложены, в ушах крупные серьги с жемчугом, на шее повязан цветастый платок, а на левой стороне пиджака прикреплена брошь. И сам костюм синего цвета, подчёркивающий принадлежность Тэтчер к консервативной партии Великобритании.
— Серёж, посмотри, что она говорит. Мы теперь не враги? — спросила Вера.
— А когда мы были врагами⁈ Вероятные противники — да, — ответил я.
— Сегодня видела, как на улице подрались две группы ребят. Да так били друг друга, что треск костей стоял на всю подворотню, — подсела к нам супруга, поглаживая живот дочери.
— Кто с кем?
— Опять эти «люберецкие» и вторые… в куртках кожаных. Их сейчас столько развелось, если честно. Нельзя в простой одежде ходить? — возмущалась Вера.
Расцвет советских субкультур во всей красе.
Вера вернулась в кресло и начала читать журнал. Совсем недавно ей перепал номер «Бурда Моден» от Беллы Георгиевны.
— Теперь на русском языке, — улыбнулась Вера, перелистывая первую страницу модного журнала.
Время было уже позднее, так что пора было укладывать ребёнка. Вера оторвалась от чтения и внимательно посмотрела на меня.
— Серёж, ты какой-то задумчивый.
Я посмотрел на улыбающуюся Тэтчер, на журнал из ФРГ и вспомнил, что последует за всей этой «перестройкой» нашего общества. Драки «металлистов» и «люберов» покажутся нам ерундой.
— Завтра трудный день. Пойду уложу Вику.
— Ты за что-то переживаешь? Как посмотрел интервью Тэтчер, так замолчал. Ты чего-то боишься?
Я улыбнулся, подошёл к жене и поцеловал её.
— Всё в порядке. Сама же знаешь — на работе не всё гладко.
— Но это работа, а здесь улыбающаяся англичанка. Чем она тебе не понравилась?
— Вера, мне на неё вообще плевать. Для меня важно, чтобы вы жили в мире, а страна процветала. А за этими белоснежными улыбками западных лидеров ничего хорошего не кроется.
Я уложил дочку в кроватку и сел рядом. Вика немного поворочалась и закрыла глазки. Аккуратно поцеловав дочь, я вышел в зал.
В комнате стоял аромат чая и кофе. На столе появились несколько пирожных под названием «Картошка», а по телевизору начался репортаж о визите «Железной леди» в Союз. Показали, как она прохаживалась по новому району Крылатское в Москве.
— Не знаю, почему ты так её не любишь. С виду, хорошая тётка, — сказала Вера, откусив кусок пирожного.
— Знаешь, что по этому поводу говорят ирландцы? — спросил я.
— Я знаю, что англичане с ними не ладят.
— Есть у ирландцев поговорка. Трёх вещей опасайся: копыт лошади, рогов быка и улыбки англичанина.
Более мы этим вечером к теме политики не возвращались.
Утром Вика проснулась рано, так что лишний час мне поспать не удалось. Засиживаться я не стал и сразу поехал на совещание. Получилось, что приехал на час раньше.
И, надо же такому случиться, что это было верным решением. Подойдя к кабинету генерального конструктора Сидорова, обнаружил, что совещание вот-вот должно начаться.
Люди рассаживались на свои места, а секретарь Ивана Ильича подошёл к двери и готовился её закрыть.
— Сергей Сергеевич, думал, что уже не придёте, — поприветствовал он меня.
— Время перенесли? — уточнил я, пожимая руку секретарю.
— Да. Ещё вчера утром было известно. Вы просто в Луховицы летали. Может, не дошла информация.
Я заглянул в кабинет. Со мной вчера на заводе в Подмосковье был и Морозов. Вот только он уже был здесь.
Николай в эту минуту готовился зачитать доклад, не дожидаясь, пока все рассядутся. Увидев, как я захожу в кабинет, он сильно удивился.
— Что… кхм, Сергей, вы так рано приехали, — сказал он, когда со мной здоровались ведущие инженеры моей бригады.
— И Вам доброе утро, Николай, — ответил я, поздоровавшись за руку с Сидоровым. — Удивлены?
Морозов промолчал. Видимо, моё присутствие здесь было нежелательно.
Иван Ильич удивлённо посмотрел на Морозова.
— Странно. Я вчера ещё сказал Николаю Ивановичу, что начнём раньше. У него и предложения появились, которые нужно обсудить, — сказал генеральный конструктор.
— Много работы, Иван Ильич. Шеф-пилоту нашего конструкторского бюро простительно, — ответил я.
Сел рядом с главным конструктором, занимающимся нашим учебно-тренировочным самолётом.
— Сергеич, Морозов мутит воду. Говорят, вечером вчера ездил в Министерство с Сидоровым. О чём-то там совещались, — шепнул он мне.
Колян смотрел на меня обиженным взглядом. Странно, но никакого злорадства нет по поводу того, что я нарушил его планы.
— Жаль, что он свою энергию тратит на противостояние со мной. А что вы так за ним следили вчера? Все передвижения отслеживаете? — улыбнулся я.
— Везде есть глаза и уши. Кстати, я никому ещё не говорил. Самолёт подготовим на месяц раньше. Нас точно ни один конкурент не обойдёт, — радостно заявил конструктор.
Отрадно, но спешка в нашем деле чревата. Тем более, мы разрабатываем самолёт для лётного обучения. Надёжность должна быть высокой.
— Товарищи, начнём! — объявил Сидоров и надел очки для чтения.
Он огласил вопросы, которые будем обсуждать. Мелкие проблемы, вроде подготовки к праздникам, решили оставить в стороне и обсудить позже.
— Итак, теперь о главном. Авианесущий крейсер «Рига» выполнил полный цикл ходовых испытаний. Старший лётчик нашей фирмы Николай Морозов, возглавляющий бригаду в Крыму на тренажёре НИТКА, сейчас нам доложит о результатах.
Коля встал, взял в руки папку с документами и начал доклад. Естественно, что мне хотелось услышать об успехах фирмы. Чтобы наши МиГ-29К и КУБ выполнили все полёты полностью и достигли нужного результата.
Однако из уст Морозова сыпались одни недостатки.
— Новое шасси не подходит. Мы увеличили бомбовую нагрузку, летали с максимальным весом, но целостность нескольких стоек была нарушена в первые же недели, — довёл один из недостатков Николай.
— Почему поменяли шасси? На 311й машине такой проблемы не было. Зачем надо было менять стойки? — спросил один из конструкторов МиГ-29.
— Потому что 311й борт уже не летает. Стоит мёртвым грузом. У нас есть заказ из-за границы. Как раз в него мы и добавим этот хлам.
Прозвучало обидно. МиГ-29К с бортовым номером 311- один из самых заслуженных на фирме. И, конечно, в кабинете поднялся гул негодования после слов Морозова.
— Тихо! Решение принято наверху. Тем более что эта машина уже своё отработала. Ничего нового на неё не поставишь, — прошепелявил Сидоров.
— Вот и я про то же. Заменим шасси и в следующем году закроем программу. Предварительно, необходимо поставить партию в 15 машин, суховцам 10. Будет сформирован ещё один полк в составе Тихоокеанского флота. Срок — 1990 год. Там уже и третий корабль на очереди, — объяснил заместитель Сидорова.
Речь шла о третьем авианесущем крейсере. В моём прошлом этот корабль носил имя «Ульяновск» и был построен лишь на 70%. Возможно, сейчас его не постигнет участь быть разрезанным на металл.
— Вопросы? Никто не хочет выступить? — спросил Сидоров и взглянул на меня.
— Сергей Сергеевич хотел что-то сказать, — показал на меня Морозов.
Много бы я хотел тебе сказать, Колян! Да людей уважаю, сидящих здесь. Не должны они видеть таких перепалок.
— 311й борт рекомендую не включать в партию на поставку зарубеж. Как и 312й, и вообще все машины, проходившие испытания у нас. Это опытные образцы. Слишком много на них оборудования, элементов конструкции и материалов, которые стоит приберечь, — ответил я.
— Вы как настоящий семьянин. Всё тащите на балкон или в гараж, — сказал Морозов.
— Да, у меня есть семья. А ещё рассудок, Николай Иванович. Или Вы так сильно хотите избавиться от наследия прошлого, чтобы создать своё настоящее? Поверьте, старые кони в данном случае нам точно ничего не испортят.
Николай скривился, а Сидоров почесал лысину.
— Решим этот вопрос позже. Теперь о неприятном. В Министерстве недовольны тем, как прошли переговоры с руководством Конго. Контракт на модернизацию их МиГ-21бис до уровня модификации 21–81 им неинтересен, — сказал Иван Ильич и встал из-за стола.
Тут остепенился Морозов. Кажется, наклёвывается заграничная командировка. А значит, можно получить не только хорошие суточные, но и награды.
— Надо поехать и показать им возможности нашего МиГ-21–81. В чём проблема?
— Неинтересно им летать на новых МиГ-21. Хотя сами ещё недавно летали на МиГ-17. Надо придумать что-то другое.
Как по мне, так рабочие моменты с этими поставками вооружения. Народной Республике Конго они всё равно достанутся даром. Это ведь интернациональная помощь трудовому народу этой страны.
— Я готов поехать и разобраться на месте. Покажем им МиГ-21–81 во всей красе…
— Николай Иванович, нет! — громко сказал Сидоров. — В Совете Министров дали понять, что это контракт. Мы за деньги модернизируем их технику. У нас конкуренты — французы. Если сорвётся и контракт перепадёт Парижу, мы не только получим нагоняй. Нам урежут финансирование. Тогда снова вернутся к идее объединения нас с КБ Сухого. И не будет больше КБ МиГ.
Глава 26
В кабинете повисла тишина. Напряжение на лицах инженеров и конструкторов было видно отчётливо. Никто даже не смел возмущаться, поскольку это было ударом, сродни взрывной волне, прокатившейся в помещении. Кто-то даже закрыл голову руками от безысходности.
Звонок очень тревожный. Особенно в свете перестройки жизни в Советском Союзе.
— Как по мне, ничего ещё не потеряно. Слова в Министерстве часто расходятся с делом, — спокойно сказал я.
На меня обратили свои взоры все присутствующие. Сидоров слегка скривился, показывая всем видом фразу: ' — Серьёзно, Родин⁈'.
— Сергей Сергеевич, вы оптимист, — произнёс сидящий рядом со мной инженер по двигателям.
— Конечно. Я из тех, кто видит стакан наполовину полным, а не пустым.
За несколько лет испытательной работы я не раз наблюдал подобное «кино». Вот сейчас и мы свидетели очередной серии «фильма» об объединении конструкторских бюро. Снова угрожают, требуют, шантажируют, пытаясь заставить руководство нашей фирмы работать на пределе возможностей.