— Знаю, товарищ Родин. Мы уже занимаемся этими вопросами, — сказал Сергей Фёдорович и раскрыл папку с документами.
— Если честно, пока результатов нет.
Ахромеев кивнул, но ничего не ответил. Похоже, что мой разговор результатов не принесёт. Возможно, маршал уже смирился с происходящим.
Когда придёт время ГКЧП, он его поддержит, но после провала покончит жизнь самоубийством.
— Мы уже занимаемся вопросами армии и флота. Всё будет хорошо, — улыбнулся Ахромеев.
Взгляд и улыбка доброго дедушки мне не вселили оптимизма.
— Сергей Сергеевич, сейчас важно, чтобы каждый из нас занимался своим делом. Вы — испытывали авиационную технику. Я — раздавал советы…
— Но их никто не слышит, — перебил я маршала и встал со стула. — А время уходит.
Ахромеев выдохнул, снял очки и закрыл папку. И тут меня будто током ударило!
На папке был номер «880». Я уже видел этот номер и у особиста в училище, и у оперуполномоченного в Афгане. Совпадение, что такой же номер папки с документами и в кабинете у маршала Ахромеева.
— Сергей, делайте свою работу. Я слышал, вы в Конго собрались?
Он-то откуда знает? Это решение было принято полчаса назад. Могли донести мои начальники или сам Русов. Тогда нужно ещё понять, на чьей стороне Ахромеев.
— Да. Служебная командировка.
— Езжайте. Она очень важна, — сказал маршал и подмигнул мне.
Я попрощался с Сергеем Фёдоровичем и вышел из кабинета на улицу. Морозный воздух подействовал отрезвляюще. Даже в глазах зарябило.
Подошёл к машине, но открывать не спешил. Захотелось посмотреть на людей, чья жизнь может поменяться через год окончательно.
Сейчас мужчины и женщины думают лишь о том, как успеть на работу, забрать вовремя из садика ребёнка и что приготовить на ужин. Они знают, что в квартирах всегда будет свет, вода и газ. И они уверены в завтрашнем дне. А как же иначе! Это же Советский Союз.
И никто не представляет себе масштабы будущей трагедии.
На другой стороне дороги был небольшой киоск, где продавались аудиокассеты. До меня донеслись аккорды до боли знакомой песни. Пожалуй, одной из самых запоминающихся в репертуаре Виктора Цоя и его группы «Кино». К сожалению, она же одна из последних в жизни известного музыканта.
Запись песни была, прямо скажем, не очень. Но от этого глубокий смысл не потерян.
— «В городе мне жить или на выселках, камнем лежать или гореть звездой?» — звучали строчки одного из куплетов песни.
Пока я прогревал машину, дослушал «Кукушку» до конца. Слишком много в голове перемешалось. И новая работа заграницей, и впечатления от встречи с Русовым, и непонятные намёки Ахромеева. Всё в кучу.
Поразмыслив, пришёл к выводу, что нужно последовать совету маршала — делать свою работу. А моя работа — летать.
Включил первую передачу и поворотник. Вырулил на дорогу. Надо ехать туда, где меня всегда будут любить и ждать.
Через неделю команда специалистов во главе со мной была готова к убытию в столицу Народной Республики Конго Браззавиль.
Вечером перед убытием супруга приготовила любимые куриные котлеты, а в кулинарии я смог достать Невский пирог. Вика уплела даже два куска.
Вещи были собраны, и утром мне нужно было уезжать на аэродром. Вера, скрывала переживания от моей предстоящей поездки. А вот дочери, наоборот весело, и она была в предвкушении подарка из командировки.
— Тебе привезти игрушку? — спросил я, держа на руках Вику.
— Нет, — мотала она головой, чьи косички разлетались в сторону и касались моего носа.
— Зверушку?
— Нет, — снова отказалась дочь.
— Ватрушку?
— Нет.
У меня и рифмы закончились, и варианты презента для дочери. Вера улыбнулась и обняла нас.
— Ну, расскажи уже папе, — сказала Вера.
— Ты не догадался. Мне нужен самолёт! — радостно воскликнула Вика.
Вот это заявочка! Мало в нашей семье самолётов настоящих, так ещё игрушечных надо взять.
— Привезу. Самый лучший, — ответил я и поцеловал дочь.
Вера обняла нас с дочерью одновременно.
— Мне пора, дорогая, — шепнул я и поцеловал супругу.
Сильно нервничает Вера. Но назад пути нет. Я открыл дверь и собирался уже выйти, но она меня остановила.
— Серёжа, я… мне не по себе. Такого раньше не было. Будь там осторожен, — сказала жена.
Я прикрыл дверь и посмотрел на своих любимых. Кажется, уже начинаю считать дни до встречи с ними. А ведь ещё не переступил порог.
— Вер, я ж заговорённый. Мне ведь ещё самолёт надо привезти, — подмигнул я Вике, помахал рукой и вышел из квартиры.
25 декабря 1990 года, Вера Родина, Циолковск.
Дни в преддверии Нового года тянуться долго. С каждым разом всё сложнее и сложнее приходить домой, не проверив почтового ящика. На каждый телефонный звонок бегу сломя голову.
— Мам, смотри, — показала мне Вика рисунок.
Не нужно иметь богатое воображение, чтобы понять мысли моей дочери. Картинка с любого ракурса напоминает силуэт самолёта. Как же иногда сложно слышать рёв двигателей над Циолковском и думать, что Серёжа ещё не приехал.
— Умница, дочь, — похвалила я Вику и продолжила наряжать ёлку с мамой и бабушкой Надей.
Краем глаза поглядываю в телевизор, но ничего хорошего там не передают. Стрельба на Балканах, волнения в Африке и революции в странах Восточной Европы. Чем дальше, тем хуже. Хоть не смотри и не слушай. Но вдруг что-то передадут про Конго, и там мелькнёт наш папа. Вот Вика обрадуется!
— Верочка, ну не изводи себя. Он когда звонил? — спросила мама.
— Позавчера в 19:32, — ответила я, запомнив с точностью до минуты время звонка.
— Не переживай. Там работы много. Она важная. До Нового года обещал вернуться? — спросила бабушка Надя, подойдя к Вике и подтянув ей колготки.
— Обещал, — выдохнула я.
— Значит, так и будет.
И всё равно тревога меня не отпускает. В такое время для страны можно ждать чего угодно. Серёжа выходит на связь, успокаивает, говорит не переживать, это многим помогает лишь до определённой степени.
Чем больше думаю, тем больше руки трясутся. А ведь у меня сейчас стеклянный шар, который может упасть и разбиться. Мама и бабушка Надя точно видят это, но я изо всех сил пытаюсь успокоить себя.
— Доченька, давай я возьму этот шарик, — подошла ко мне сзади баб Надя.
Её руки показались такими тёплыми, когда она забирала у меня ёлочную игрушку.
— Сядь, Вер. Не накручивай себя. Лучше телевизор посмотри. Вон, Горбачёв будет сейчас выступать. Опять что-то про договора и перестройку, — махнула мама.
На телеэкране и правда высветилась заставка с надписью «Выступление президента СССР М. С. Горбачёва». Я присела в кресло, а бабушка Надя прибавила звук на телевизоре.
— Надежда Петровна, ничего там важного он нам не скажет…
— «Я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям…» — произнёс Горбачёв с экрана.
Мама чуть ёлку не свалила, а баб Надя схватилась за сердце. Я уже подумала ей плохо, но это были просто эмоции.
— Как так⁈ — хором воскликнули мы.
В течение десяти минут Михаил Сергеевич читал обращение, нервно посматривая в камеру. Он явно был обеспокоен и переживал. У меня же в голове творилось что-то невообразимое.
— А дальше-то что? — спросила мама, будто обращаясь к Горбачёву.
Ответ не заставил себя ждать.
— «Согласно статье 127.10 Конституции СССР исполнять обязанности президента будет товарищ Русов Григорий Михайлович, как председатель Совета Министров. Выборы нового главы государства пройдут в течение ближайших трёх месяцев».
Когда телеобращение закончилось, мы ещё долго не могли произнести и слова. Такого на моей памяти никогда не было. И тут ещё один удар по нервам. В дверь раздался звонок.
Мы втроём подпрыгнули, заставив Вику рассмеяться.
— Девоньки, успокоились. Надо открыть дверь. Вера, ты сама пойдёшь? — спросила у меня мама.
— Неужели Сергей с командировки вернулся? — прошептала я и побежала в коридор.
Открыть с первого раза замок не получается. Но я точно знаю, что это он. Я так никогда не чувствовала его рядом. Открыла дверь и отхожу назад, расставляя руки для объятий.
— Добрый вечер, Вера Вячеславовна, — поздоровался со мной солидный мужчина в тёмном пальто.
Его лицо мне знакомо. Такое ощущение, что мы уже виделись с ним, но очень давно.
— Здравствуйте! А вы…
— Я пройду? — спросил разрешения мужчина, и я отошла в сторону, чтобы он прошёл в коридор.
Закрыла дверь и вопросительно поглядываю на незваного гостя. Вид у него серьёзный, а взгляд изучающий.
— Я вспомнила вас. Вы папа Ани Красновой.
— Верно. Я Леонид Борисович Краснов.
В коридор пришли бабушка Надя и мама. Когда они увидели Леонида Борисовича, у обоих на лице появился страх.
— Лёнь, ты просто так никогда не приходишь, — тихо сказала мама.
— Говори быстрее, — добавила баб Надя, у которой на глазах появились слёзы.
Краснов выдохнул и снял с головы шапку.
— Группа Сергея летела на вертолёте через джунгли в Конго. Их подбили ракетой. При осмотре места падения живых не обнаружено.
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.
У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
Авиатор: назад в СССР 14