— Нет-нет! Материала много здесь собрала, — радостно сказала она, присаживаясь на скамью. — Ты давно читал «Правду»? — спросила Аня.
— Час назад. Прекрасная статья про овощи вышла. Про нас там толком ничего не было.
— Согласна, что мало посвящено Афганистану. Никто не пишет о храбрости и мужестве советских солдат. Эту ситуацию нужно изменить.
Посыл у Красновой благородный. В советской печати и вообще в СССР тема Афгана не поднималась. Оттого и будет позже сильный удар от количества потерь на этой войне. Возможно, если бы власти не темнили и не скрывали правды, отношения к воинам-интернационалистам было бы несколько иным.
— Ну, ты ещё дольше собирай информацию, — улыбнулся я.
— Как будто ты не понимаешь, что не всё так просто. Не уверенна, что и у меня получится донести до руководителей необходимость освещать события более подробно.
— Будь осторожнее, — сказал я и подошёл к окну. — В лучшем случае тебя уволят и ты никогда не получишь Ленинской премии.
— Переживаешь за меня? — медленно отклонилась Аня назад, сменив положение своих ног.
— Относительно. Мне пора, — сказал я и пошёл на выход.
— Сергей, я скоро улетаю, — жалобно пропищала Краснова.
— Что ж, удачи! Отцу и маме большой привет, — продолжил я движение, не оборачиваясь назад.
— Может, хотя бы чаю попьём. Мы же не чужие люди, — предложила Аня, и я всё же, удостоил её своим вниманием, обернувшись. — Просто чай. На скамейке. Вечером.
— И никакого интима? — с серьёзным видом спросил я.
— Родин! Что за пошлость?! — воскликнула Аня, улыбаясь. — Даже не надейся!
Просто чай! За кого она меня принимает?! Хотя, может она уже и не надеется на наш союз. Немного подумав, я согласился на её предложение. Плохого в этом ничего нет.
После ужина я быстро собрался на эту «дружескую» встречу. Естественно, что мужики стали спрашивать, не нужно ли им начинать новые ставки делать.
— У тебя Серёга очень непредсказуемые действия. Можно большой куш сорвать, — улыбался Гусько, когда я выходил из комнаты, накидывая на себя рубашку.
— Ставь на Марика. С ним не прогадаешь, — сказал я, закрыв за собой дверь.
В коридоре мне как раз и повстречался Барсов. Видок у него был довольный, будто у кота после миски вылаканного молока.
— Серый, я вспомнил. Сказать тебе хочу… — начал Марк, но мне нужно было закончить уже все дела с Красновой.
Как бы она ни была дорога моему реципиенту, нет у меня к ней чувств. И вряд ли будут. У меня и так с Вещевой непоняток выше крыши. До сих пор не могу понять, что между нами пробежало.
— Марик, давай потом. Тороплюсь, — сказал я и отодвинул его в сторону.
— Ну, это очень важно, — остановил он меня.
— Значит, ты об этом не забудешь. Иди, отдыхай, — сказал я и направился на улицу.
Ночь была прохладная. Аня ждала меня на скамейке позади жилого модуля для гражданских. Тут было несколько деревьев, скрывавших скамью от посторонних глаз. Надеюсь, что нет здесь скрытого подтекста, и разговор наш будет сугубо дружеский.
— Я чаю сделала, — сказала Аня, наливая мне в кружку горячий напиток из термоса клетчатой расцветки.
— Ладно, не откажусь. Давай быстрее и я пойду.
— Ты до сих пор на меня обижен? — тихо сказала Аня, прикоснувшись к моему плечу.
Запах чая был весьма хорош. Какое-то интересное сочетание корицы и апельсина, сахар и привкус шоколада. Не хватает запаха алкоголя, чтобы определить в нём коньяк.
— Аня, я не обижен на тебя. Просто у меня есть девушка. Есть отношения, которыми дорожу, — ответил я, сделал глоток чая и сразу почувствовал сильный согревающий эффект.
Всё-таки добавила коньяк в чай, зараза длинноногая!
— Ага! Только она взяла и улетела в Союз. Не знаешь, почему? — улыбнулась Краснова, прикоснувшись к моей щеке. — Не любит она тебя. Оставила тебя здесь одного, в госпитале, раненного и улетела.
— Тебе какое дело? — спросил я.
Аня медленно приблизилась ко мне, проводя ладонью по внутренней стороне моего бедра к паху. Честно сказать, я так устал, что сил сопротивляться у меня не было. Скажу даже больше — мне было интересно, насколько далеко она готова зайти.
— Не хочу, чтобы ты был таким же одиноким, как и я.
Я продолжал смотреть в её большие глаза. Она медленно приближалась ко мне лицом, параллельно достигнув рукой мужского органа и сжав его. У меня непроизвольно открылся рот, и Анька, воспользовавшись моментом, поцеловала меня.
Глава 22
Самым простым было бы сейчас довериться мужскому инстинкту. Тяжело было бороться с желанием не ответить ей нежными прикосновениями и поцелуями. Однако, в голове моментально сработал механизм отвращения. Если бы она хотела просто переспать, зачем тогда все эти беседы и коньяк в чай? Пахнет дело «разводом»!
— Ань, а у тебя как с памятью? — спросил я, когда правая рука девушки стала расстегивать молнию на моих штанах.
— Не жалуюсь, — улыбнулась она, и начала целовать мне шею.
— А я не про это, — серьёзным тоном сказал я, вставая с лавки.
Не так-то просто было подняться и сделать пару шагов. В промежности уже всё было готово для перехода к более «тесному» общению.
— Ты чего подскочил? — непонимающе спросила Аня. — Хорош ломаться, Родин! Как будто ты не понял, к чему наша встреча приведёт.
— Геморрой у меня, — воскликнул я, намекая Ане, что она мне уже надоедает.
— Не знала, что у тебя… ну такие проблемы со здоровьем. Это после катапультирования? — встревоженным голосом, спросила Краснова.
Вот как с ней разговаривать?! Совершенно не понимает, что её внимание ко мне стало чрезмерным.
— Ань — ты мой геморрой! Появилась один раз и не отпускаешь, — сказал я, поправляя штаны.
— Однако, физиологически ты не против наших отношений, — улыбнулась Краснова и налила себе чаю.
— У нас с тобой нет никаких отношений. И твоя настойчивость в вопросе нашей половой связи, заставляет меня ещё больше быть в этом уверенным, — произнёс я, повышая громкость своего голоса от слова к слову.
— Сергей, ты всё не так понял… — сделала невинное лицо Аня, слегка улыбнувшись.
— Да твою мать! Ты чего, меня за идиота держишь? — громко сказал я. — Беседы, обхаживания, коньяк в чай — что за подкаты непонятные? Я тебе сказал, что ничего у нас с тобой не будет. Алло, гараж?! Слышно меня хорошо?
— Перестань кричать. Сбегутся сейчас все, — успокаивала меня Аня.
Отрицать весь список знаков внимания мне, она не стала. Значит, я не зря начал кипятиться.
— Да у нас тут все про всех знают. Это армия! Зеркало общества! Всё обсуждается и тебе каждый хочет дать дельный совет, как поступить. Весело? — иронизировал я.
— Очень. Расскажи. Мне интересно, — проявила неподдельный интерес к произнесённым мной словам Аня.
Она издевается! Я её отшиваю, а она ни в какую. Стойкая баба!
— Не расскажу. Короче, за чаёк спасибо, — сказал я. — За сим, разрешите откланяться. Честь имею! — выпрямился я и повернулся в сторону дороги к своему модулю.
— Серёжа, минутку подожди, — позвала меня Аня.
И почему в такие моменты нужно обязательно остановиться? Что движет человеком в такой ситуации, когда ты уже собрался уйти, но приятный девичий голос просит подождать.
— Жду, Ань, — сказал я, повернувшись к ней.
— Почему ты так со мной? Что тебе во мне не нравится?
Так, началось! Сейчас будут у кого-то глаза на мокром месте.
— Ты не понимаешь, какая я несчастная, — начала говорить Аня, готовая разрыдаться во весь голос.
Уже и про тяжёлую жизнь упомянула.
— Я одна! С ребёнком! И никому не нужна! — перешла она на крик, совмещённый с рыданием. — Все только и хотят со мной в кровати оказаться. Мол, разведёнка и давалка! А я девушка — хрупкая и нежная!
Ну, завела шарманку!
— Ань, я пошёл. Спокойной ночи, — помахал я ей картинно рукой и сделал пару шагов в направлении нашего модуля.
В этот момент Аня подскочила со своего места и рванула за мной, будто львица за антилопой.
— Не уходи! Прошу! Ты только один из всех был добр и ласков со мной, — воскликнула Аня и запрыгнула мне на спину, словно проводя удушение сзади.
В этот момент в мою спину, будто штырь воткнули. Прочувствовал каждый позвонок! И по итогу согнулся в положении вопросительного знака. Естественной реакцией была ёмкая фраза на исконно русско-матерном, после которой Аня спрыгнула с меня.
— Зачем ты так? Я хочу, чтобы ты был… — кинулась меня целовать эта дикая женщина, совершенно не замечая, что я убавил в росте десяток сантиметров. Да чего ж так больно-то!
— Аня, мне вообще не до твоих ласк сейчас, — отмахнулся я от неё, и пошёл в заданном направлении к модулю.
— Серёж, что с тобой? Так у тебя и правда геморрой? — сделала дурацкое предположение Аня, но отвечать я ей не стал.
Шагом это было трудно назвать. Я будто заходил на посадку с боковым ветром. В таких случаях нужно разворачиваться на ветер и уже у самой земли выравнивать самолёт, парируя снос органами управления.
В моём нынешнем состоянии я тоже парировал любое резкое движение, чтобы не вызывать ещё большую боль в спине. А болела у меня и поясница, и позвоночник, и шея. Я разваливался, буквально на ходу.
— Серый, как-то ты быстро! — весело крикнул мне с крыльца Гусько, «обкуривавший» какое-то дело с Бажаняном.
— Ай, Родин-джан, не получилось, так и скажи. Вот хорошо, что мы не стали с Евгением Савельевичем на тебя спорить. Мамой клянусь, опять бы коньяк проиграл, — рассуждал заместитель нашего командира.
И вот не видят, что я иду, сгорбившись! Хоть бы помогли. Как раз сейчас я вышел на свет фонарей и меня можно хорошо было разглядеть.
— Твою… кхэм! — поперхнулся Савельевич. — Родин, это она тебя так в кровати ушатала? — удивился он.
— Не женщина, а Аракс бушующий! — сравнил Аню с рекой в Армении Бажанян.
Да что у них все мысли в одну сторону?!
— Да спину у меня прихватило! Разогнуться не могу, — кряхтел я, пытаясь выпрямиться. — Врача, наверное, надо.