А также зеркало, которое всегда должно блестеть, как у кота «известное место». Любимое место для выдавливания прыщей у курсантов.
Спальное расположение и центральный проход — «взлётка» на военном диалекте — небольшое, разделенное аркой. Деревянные полы слегка запыленные и не натерты, как это принято в армии. Видимо, исправление этих недостатков поручат нам. Двухярусные кровати с синими трëхполосными одеялами, еще не «отбиты» утюжками, а полосы не выровнены. Это тоже все временно. Скоро за это будут наказывать. Возможно, даже с завтрашнего утра.
Зелёные дорожки с красными полосами по бокам свернуты и лежат под ближайшими кроватям. Рядом серые прикроватные тумбочки и того же цвета табуретки, требующие слегка поработать над ними молотками — шляпки гвоздей торчат.
С левой стороны два ряда уже были заправлены белыми спальными комплектами. Солдаты и сержанты с войск прибывают, обычно, раньше. Ходят на подготовительные занятия, чтобы на экзаменах не завалиться полностью.
Я поставил свою сумку рядом с первой кроватью по правой стороне, взял папку с документами из чемодана и присел на табуретку. Остальные ребята тоже расположились у понравившихся кроватей. Не обошлось, конечно, без стычки. Мой рыжий сосед в строю и тот самый рослый не поделили кровать у центрального прохода.
— Лезь наверх, я сказал! — повысил голос рослый.
— Рано командовать начал, дятел, — сказал рыжий, оттолкнув его.
Парни начали толкаться и на призывы успокоиться не реагировали. Надо вразумить бойцов.
— Мужики, это настолько большая проблема, что нужно вылететь из училища, прям впервые минуты? — спросил я, положа руку на плечо рослого, и нажал на болевую точку в районе шеи. Мощный пацан! Не сразу получилось продавить, но парень согнулся. Второго притянул за галстук к себе и посмотрел в его серые глаза. — Думаю, что есть решение.
— Живее! Вещи положили и на улицу, — послышался голос «строгого» ефрейтора. Я отпустил галстук и убрал руку с плеча рослого. Наш старший, заскочил в расположение как раз, когда я перекинул свои вещи на верхний ярус и протянул рослому его старый походный рюкзак песочного цвета.
— Местами решили поменяться, братанчик. Нам же делить нечего, верно мужики? — сказал я и протянул руку рыжему. — Сергей Родин, можно Родя, не обижусь.
— Артем Рыжов, очень приятно, — ответил он и пожал мне руку.
— Говорящая фамилия, пятнистый, — встрял в разговор суровый ефрейтор. — Минута времени.
Все поспешили на улицу, а я догнал рослого и снова положил руку ему на плечо. В этот раз он быстро еë скинул.
— Всё, всё! Ты извини, успокоить просто хотел вас. Немного применил навыков. Будем знакомы? Я Серёга.
— Максим Курков, с Геленджика я, — без настроения ответил он и пожал мне руку, когда мы выходили из расположения роты. — Где так научился?
— Да служ… занимался, курсы постоянно проходил, гимнастику дыхательную делал. Всего понемногу. Там и не такому научат, — сказал я.
— А что это за специальные курсы?
— Ну как… специальный спортивный отряд. При школе секция была. У нас мужики там серьёзные преподавали. Ещё фронтовики!
Парень не самый сообразительный, как я заметил, так что быстро забудет. Через несколько минут, всем составом мы стояли перед кабинетом начальника штаба приема абитуриентов. Табличка на двери гласила, что им является полковник Кузнецов Иван Иванович.
Заходили по очереди, которая сформировалась сама собой. Каждый находился в кабинете примерно одинаковое время — минут по десять. Правда, когда зашел Максим Курков, ему потребовалось несколько больше, чем десять минут, а также выходить за дополнительными документами, которые он принес в рюкзаке.
После пятого похода за дверь, полковник с небольшим животом в оливковой форме вышел вслед за ним и забрал походную сумку Макса в кабинет. В общей сложности с Курковым мучились пол часа. А после него заходил я.
— Разрешите, товарищ полковник, абитуриент Родин, — спросил я разрешения войти и получил его в виде жеста рукой.
Большой кабинет с несколькими столами, старым, даже для 1976 года, холодильником «Газоаппарат» и огромным шкафом, на котором расставлены личные дела. Каждая полка соответствует потоку поступающих.
Слева и справа за столами сидели две прелестные красавицы-близняшки. Загорелые брюнеточки, не отрывались от печатных машинок и заполнения бланков.
— Добрый день, девушки, — тихо поздоровался я, и был услышан. Меня буквально обсмотрели в течение нескольких секунд! Я прямо-таки чувствовал их рентгеновские лучи на себе. Какие же у них серые глазки! А от белоснежных улыбок можно и ослепнуть.
— Давай, давай. У тебя-то, милый мой, все на месте? Никак у Куркова? — вернул меня в чувство Кузнецов.
— Все документы при себе, товарищ полковник. Разрешите сесть?
— Да, конечно. Ох, водички дай попить, Света, — сказал Кузнецов, снял галстук и расстегнул несколько пуговиц.
Одна из близняшек поднесла гранёный стакан и, с трудом, повернула на своего начальника настольный вентилятор ВЭ-1. Мощный, как танк с резиновыми лопастями коричневого цвета.
— Ох, эт хорошо, что документы с собой, Родин Сергей Сергеевич. Давай побеседуем.
И начался допрос. Где родился, что закончил, готов ли поступать? Всё стандартно. Не припомню, чтобы кто-то приезжал и сказал в штабе приема, что не хочет.
Та самая Света очень быстро записывала мои данные. Я старался говорить медленно, но этого не требовалось. Видно, что девушка очень способна в стенографии.
— Теперь, поговорим о твоих талантах. Что умеешь? Есть ли разряды?
— Так точно. Вот, пожалуйста, — сказал я, протягивая полковнику разрядные книжки и характеристику со школы.
При первом знакомстве с Родиным, мой вывод был, что ему нужно с гирей ходить, чтобы не улететь при порыве ветра. Таким он мне показался задохликом.
Однако, Сережа оказался перворазрядником по бегу на 800 метров, второразрядником по плаванию на такой же дистанции и призером области по стрельбе из малокалиберного оружия.
— Из чего, говоришь, стрелял на соревнованиях? — уточнил полковник, поправляя очки при чтении школьной характеристики.
— ТОЗ-8, товарищ полковник.
— Ох, хороший экземпляр к нам пришел. Что скажете, девчата? — спросил полковник, подмигнув мне. Близняшки весело захихикали.
Я не сдержался и посмотрел в сторону Светы, удостоившись еë загадочного взгляда. Эх, а ведь в город не скоро выпустят, а потом ещё и месяц «курса молодого бойца» — КМБ. До девушек ещё далеко, а там…
Распахнулась дверь.
— Иван Иваныч, почему так долго принимаем? — прозвучал вкрадчивый голос.
Девушки навели порядок на своих местах, а за моей спиной Кузнецов постарался быстро привести себя в порядок. Я же решил поднять пятую точку со стула.
В кабинет вошёл темноволосый полковник, на вид которому лет 35, не больше. Высокий и статный мужчина с лицом, отлично подходящим для скульптуры. Без малейшего изъяна. Глаза голубые и ровно посажены, лоб не высокий или низкий, не слишком широкий или узкий, с видным подбородком. Девушки то ли от его авторитета, то ли от красоты смотрели на него с обожанием. Полковник медленно показал рукой, что можно садиться и подошёл к столу.
— Я вот в галстуке, Иван Иванович. А вы? — поинтересовался он, намекая Кузнецову на его не уставной вид, и взял в руки какой-то список. — Я слушаю, что у нас с набором? Почему долго?
— Возникли проблемы с абитуриентом, Николай Евгеньевич. Перепроверяли документы, — сказал Кузнецов.
— Перепроверили? Всё в порядке?
— Так точно. Вот занимаемся следующим.
Николай Евгеньевич пристально посмотрел на меня, но я уже опередил события.
— Абитуриент Родин, товарищ полковник. Прибыл для поступления, — доложил я.
— Хорошо, Родин. Знакомая фамилия, не могу вспомнить, где мне попадалась. Откуда родом?
— Владимирск, товарищ полковник, — ответил я, краем глаза заметив, что Кузнецов уже заканчивает подгонку галстука.
— Недавно был там. В аэроклубе не летали?
— Летал.
Меня стали одолевать странные мысли. Чувство такое, что вопрос был задан неспроста. Отчего-то его имя и отчество были мне знакомы. Вот неудобная форма в Союзе — нет нашивок с фамилией. Можно было бы тогда сразу определить кто перед тобой.
Николай Евгеньевич начал листать личное дело и наткнулся, судя по угловому штампу, на характеристику из аэроклуба.
— Странно, Сергей Сергеевич, — сказал полковник. — Объясните, как вам позволили закончить аэроклуб?
Какого Кобзона! Похоже передо мной тот самый полковник Крутов, проводивший расследование по аварии Як-18.
Глава 10
Крутов буквально «сверлил» меня взглядом, пытаясь то ли загипнотизировать, то ли морально задавить авторитетом, так сказать.
— Не могу знать, товарищ полковник. Документ мною был получен…, — начал я ответ, но Крутов не стал слушать.
— Я вижу, что вы получили за документ. Мне интересно, как это у вас получилось?
— Документ мною был получен после окончания аэроклуба ДОСААФ. Программу обучения я прошел…
— Вы её не прошли! — повысил голос Крутов. — Подлинность этих документов, Иван Иванович, вызывает у меня сомнения, — сказал он, размахивая перед Кузнецовым характеристикой и свидетельством об окончании аэроклуба.
«Вы чë такие трудные? Телефон из кармана достань да позвони во Владимирск», — подумал я. Хотя здесь стационарные-то телефоны не везде.
— Николай Евгеньевич, оснований не допускать его до экзаменов, у меня нет. Как и у вас. Предлагаю сделать запрос во Владимирск, а Родину продолжить поступление.
На лице Крутова появилось разочарование. Хотя, а чего он думал? Дипломы ещё не продаются «в переходах», как бы я тогда сделал его сам. Компьютер, фотошоп, сканер, принтер — пока это всё неизвестно жителям СССР.
— Принято. Занимайтесь. Я в столовую, потом подойду, — сказал Крутов и вышел из кабинета.
Кузнецов громко выдохнул и снова снял с себя галстук.