Вскоре стало понятно, что она прекрасно работает с информацией – но не с документами, а с людьми. За полчаса разговора Амилла узнавала о собеседнике больше, чем он сам рассказал бы о себе на допросе. В этом была не только заслуга дара. Чтица умела подбирать слова, направляя чужие мысли в нужное русло.
Севан и Амилла познакомились через год после ее поступления в Службу, во время расследования убийства секретаря россонского посольства. Она, как всегда, работала, сохраняя должность чтицы в тайне. Пока гитец перебирал подозреваемых, Амилла шутя отыскала преступника. Беседа на приеме, ужин – архивариус посольства даже не узнал, где оступился. Ее нетипичный подход искренне восхитил Севана.
Архивариус принадлежал к радикальной группе, выступавшей против мирного договора между Альконтом и Россоном. Секретарь стал случайным свидетелем встречи заговорщиков. Преступник застрелил его и сжег труп. Поймав архивариуса, Служба раскрыла всю сеть.
Больше Севану сотрудничать с Амиллой не доводилось, о чем он искренне сожалел. Среди многих девушек чтица выделялась не только умом. Миловидная, веселая и словно озаренная аурой непринужденного очарования, она обладала и прекрасными манерами, и безупречным чувством такта. Изредка сталкиваясь с ней в городе, гитец снова и снова чувствовал себя околдованным мальчишкой. Она пьянила, как сладкое вино.
По счастью, Амилла редко появлялась в штабе. Севан в ее присутствии изо всех сил старался думать о чем-нибудь бытовом, банальном, чтобы ненароком не оскорбить истинную леди восхищением безродного гитца. Он давно хотел пригласить Амиллу на прогулку или на обед, но не смел. Происхождение разделяло их глубокой, бездонной пропастью.
О чувствах Севана знал лишь Колин, однажды подслушавший его мысли. Чтец относился к несчастью друга с сочувствием, хотя и бессовестно подшучивал над влюбленностью. Гитец огрызался и втайне ему завидовал. Он мечтал пройти церковное обучение, но не обладал даром. Звание просветленного позволило бы ему ухаживать за леди Амиллой на равных и заставило бы остальных не обращать внимания на отвратительное увечье.
– Впервые слышу, – раздраженно ответил Алеманд. Кузина никогда не говорила ничего о работе, и ему не понравился тон гитца. – Вы интересуетесь родственными связями всех своих коллег?
Севан скрыл замешательство, глотнув кофе и отправив внутрь вместе с напитком стыд. Офицер находился выше него на социальной лестнице, и гитец не имел возможности противостоять ему в обществе. Однако слишком уж явно прозвучал намек, будто Севан охотился за богатой невестой.
– Случайность.
– Ваша просьба выходит за рамки оговоренного с Флотом сотрудничества, – прохладно отказал офицер. – Я веду дела с капитаном Декс только в небе и устал терпеть эту женщину. Из-за нее пострадали мои люди.
– Мне сообщили о лейтенанте Юстасе Дирове, – гитец не собирался ничего объяснять и тем более спорить. – Служба одобрила четыре кандидатуры для вердийской группы. Приказа на отряд лейтенанта Дирова не поступало.
– Так, – нейтрально ответил Алеманд.
Он сразу понял, куда клонит гитец. Офицер не предполагал подобных последствий своего отказа.
– Коммандер Алеманд, вам известно, что действия Службы и Флота на территории других государств являются крайне деликатной темой? – Севан погрузил шпагу по эфес и тщательно провернул в ране.
– Да, – офицер стиснул зубы.
Он не любил политику, но разбирался в ней достаточно и понял, на что рассчитывал гитец. Севан знал: Алеманд должен был получить на рейд Дирова отдельное распоряжение, не сделал этого и даже не подал никакого запроса ни Гектору Варлину, ни командиру эскадры. За действия в обход руководства ему грозили серьезные неприятности. Шесть лет назад с похожего инцидента началась альконско-россонская война.
Взглянув в лицо Севану, Алеманд понял чувства Дирова к капитану «Аве Асандаро». Лейтенант высказывался много и жарко, его трясло от одной перспективы вновь оказаться рядом с «ненормальной контрабандисткой на ржавом корыте». Тем не менее Севан заслуживал уважения. Он поступил к лорду Альберту Корвунд, а не проедал инвалидную пенсию.
– Лейтенант Ленид, – сухо сказал офицер, – ваши методы недостойны джентльмена.
Выверенная улыбка Севана стала на мил[12] шире.
– Любой эффективный метод достоин джентльмена Службы.
Одна из самых загадочных и в то же время наиболее явных милостей Белого Солнца – дар, пробуждающий силы сознания.
Первыми обрели просветление Элиас Чистый и его ученики. Они учили применять мастерство согласно Второй Заповеди.
В Писании Света отражены многие таланты, но подробно даны лишь следующие четыре.
Чтение – искусство зреть чужие мысли и безупречно понимать других, проникая в тайны душ. Неизмеримо число секретов Ану, открытых благодаря дару Артемием Мудрым.
Звучание – талант направлять собственную волю в сознания друзей и врагов, вдохновлять на подвиги. Обретший Голос Кирий Сильный сразил множество тех, кто посягал на свет Белого Солнца.
Целительский дар лечит болезни и возвращает раненым былую крепость тела. Он может поднять человека со смертного одра. Этим мастерством прославился сам Элиас Чистый.
Видение – удивительное просветление зреть будущее и ясно различать дороги судеб. Дар столь редок, что среди учеников Элиаса им обладал один только Си́мард Зоркий.
Остальные грани просветления описаны меньше, но не потому, что неважны. Они, словно солнечные блики на воде, непостоянны и случайны. Порой Голоса могут исцелять больные души, а иной лекарь способен превратить кости врага в труху и кровь – в яд.
Отец Ра́ун, капеллан «Вентас Аэрис»
Седой человек водил руками по груди Ольга Фолакриса, снова и снова очерчивая скрытые повязкой раны. При каждом движении серебристый халат с отличительным знаком просветленного на правом плече, Белым Солнцем, чуть-чуть шуршал. Узловатые пальцы целителя были напряжены; воздух вокруг них слегка дрожал. Острое лицо с резкими ястребиными чертами выражало глубокую сосредоточенность. Плотно сжатые губы выдавали напряжение.
Капитан Лем Декс наблюдала за ними издалека. Когда она вошла, военный врач попросил подождать, пока просветленный-целитель Тит Ро́сев завершит процедуру. Капитан предпочла бы услышать, что Ольг выживет.
Она помотала головой.
Виски ломило, точно тысячи цвергов забрались в череп и колотили по нему изнутри кирками. После рейда у нее не получилось отдохнуть из-за разговора с джентльменами Службы государственного спокойствия, Гектором Варлиным и Колином Лелевым. Они методично допросили капитана, экипаж «Аве Асандаро», капрала Марка Кройца, великана Павла Атлида, Даниила Кипулу, отряд лейтенанта Юстаса Дирова и выданных Рэйетом Леворуким работяг. Ей предоставилась возможность не единожды прокрутить в голове события минувшей ночи.
Сцены вспыхивали в памяти кадрами испорченной киноленты. Капитан тасовала их, но не могла соединить место, время, участников и оправдать себя, Дирова или Леовена Алеманда.
Она откинула голову, прижавшись затылком к холодной переборке и скользя взглядом по медицинскому отсеку. Он находился в глубине корабля и мало отличался от знакомых ей.
В разделенном на несколько зон крупном помещении было светло и свежо, витал запах лекарств. К стене возле входа прижимались шкафы с медикаментами, в углу серел стол. Остальную часть ближней зоны занимали две дюжины коек. Все пустовали, кроме двух в конце. На одной крепко спал Диров, другую занимал Ольг. Росев сидел между ними на стуле.
Процедура уже длилась четверть часа. Гримаса боли на лице Лиса медленно сменялась усталостью.
Лем доводилось видеть целителей – пару раз в Академии и два или три на маневрах, – но она никогда не наблюдала их работу воочию, поэтому подглядывала за пассами Росева. Вскоре тот медленно распрямился и вздохнул. Коснулся век Ольга благословляющим жестом и, убедившись, что пациент заснул, поднялся и подошел к двери.
– В чем дело? – негромко осведомился целитель у Лем.
Капитан поспешно встала.
Росева словно окружал солнечный ореол – или это насмехался над Лем уставший разум? Целитель смотрел строго. Под проницательным взглядом она невольно выпрямилась.
Капитан испытывала перед просветленными смешанный с почтением страх. Воспитанники Церкви прозревали будущее, заглядывали в прошлое и читали людей, как раскрытые книги. Рассказы о них напоминали легенды о волшебнике Эмрисе, только были правдой.
– Вы язык проглотили?
– Добрый день, сэр, – собралась капитан; позади открылась дверь, и кто-то вошел. – Я хотела узнать, как Фолакрис.
– На все воля Белого Солнца, – лаконично ответил Росев и пристально посмотрел ей в лицо.
Лем отвела глаза. Церковь утверждала, что таланты целителей, голосов, чтецов и провидцев – дары, ниспосланные Белым Солнцем. Многочисленные скептики спорили со святыми отцами, но альтернативного объяснения не находили. Ей стало не по себе.
– Вы из церковных мозголомов?
– Придерживайтесь точных терминов, мадам. Целителей. Коммодор Велесов всегда старался заполучить в Серебряную эскадру побольше просветленных. Не так ли, коммандер Алеманд?
Лем оглянулась. Офицер стоял на пороге.
– Я рад, что вы здесь, – подтвердил он. – С вами у Фолакриса есть шанс поправиться. Лейтенант Диров в порядке?
– Через неделю вернется в строй.
– Прекрасно. – Алеманд холодно посмотрел на Лем: – Капитан Декс, нужно поговорить.
Воспользовавшись поводом, она ретировалась из лазарета. Сидевший на входе врач проводил обоих озадаченным взглядом. По фрегату уже ходили легенды о вздорном характере капитана. Было удивительно видеть, как нерешительно она вела себя с Росевым.
– Если бы вы позволили связаться с лейтенантом Дировым раньше, обошлось бы без жертв, – бросил Алеманд, быстро шагая вперед.