– Нет… И я не сомневаюсь, вы выскажете ему вслух все, что сейчас подумали. Идите уже!
Мария ответила руганью, а Алеманд решил немедленно отправиться за беглецом, пока не узнал об Амилле новые неприятные факты. Офицера передергивало от одной мысли, что она копалась у него в голове. Шагая по коридорам, он заставил себя об этом не думать.
Мария спешила за ним, замешкавшись, лишь чтобы снять туфли.
Они прошли несколько коридоров, и Алеманд сорвался на бег. Попавшийся на пути слуга шарахнулся в сторону. В памяти офицера отпечатались вытаращенные глаза и изумление на лице. Мария подмигнула лакею, свернув за угол следом за Алемандом. Он сбежал по лестнице, толкнул тяжелую дверь и машинально придержал ее перед доктором.
В лица плеснул ночной ветер, пропитанный запахами парковки: песка, металла, бензина.
– Вон он! – Мария указала на выезжавший за ворота серебристый «сте́ккер».
Алеманд нашел взглядом за другими экипажами приземистый тупоносый экземпляр с закрытым кузовом. Повозки стояли рядами: высокие и низкие, длинные и короткие, с четырьмя и восемью колесами. В ночи светились хромированные и бронзовые детали. У исчезнувшего во тьме «стеккера» зеркала и дверные ручки сияли медью. Маленькое овальное стекло на задней стенке салона блеснуло под полной луной.
Мария кинулась к ближайшему экипажу. Офицер заметил на двери герб графов Риволл – угрюмого горного медведя – и перехватил ее. Угон шел поперек всех заповедей Белого Солнца и предвещал роскошный скандал в высшем свете с участием графов Кречет.
– Сюда, – прорычал Алеманд, подтолкнув Марию к спортивному «э́рвису», на котором приехал с сестрой.
Доктор хлопнула дверцей изящного экипажа с открытым верхом и вытянутым вперед кузовом, где скрывался мощный мотор. Алый корпус казался в ночи фиолетовым, белый салон – лиловым. Однако Марию занимали не краски, а Вейс. Она зашарила рукой по рычагам, и офицер осознал, что неловкость движений вызвана отнюдь не количеством выпитого бренди.
– Вы умеете водить?
– Ну… знаю. Примерно…
– Прочь!
Под яростным взглядом она соскользнула на соседнее сиденье.
Алеманд сел за руль. В экипаже он оказывался реже, чем в кабине перехватчика, но водил прекрасно. Навык отработан до автоматизма: выжать сцепление, повернуть ключ…
Вспыхнули фары. Два желтых луча рассекли темную пасть ворот. «Эрвис» взревел и сорвался с места – песок фонтанами взвился из-под колес. Сторож отпрыгнул от выезда, и экипаж канул в ночь.
Офицер повис у «стеккера» на хвосте, точно преследовал вражеский перехватчик. Не хватало лишь рычага управления. Пальцы сжимали руль. Впрочем, и вместо крыльев были колеса.
Вейс уже поворачивал на перекрестке. Алеманд заметил медный блик на заднем бампере и нажал на педаль акселератора, взвинчивая скорость и разрывая тьму диким воем мотора.
Лем небрежно забросила туфли на заднее сиденье.
– Бертрев порадуется, когда будет убирать, – прокомментировал офицер.
Капитан промолчала, схватилась за дверцу и привстала, всматриваясь вперед. Из «стеккера» выглянул человек. Острый взгляд Лем выхватил русые волосы, бежевый плащ, плещущий по ветру алый шарф.
На ее лице сверкнул оскал.
– Вейс там, – она вскинула руку с револьвером. – Пассажиром.
Офицер повернул руль, заложив вираж. «Эрвис» плавно вписался в поворот, не отставая от цели.
Капитан крепче схватилась за дверцу свободной рукой, стиснула зубы.
– Трезвеете? – хмыкнул Алеманд.
– Не упусти его, – Лем щелкнула курком.
Впереди намечался прямой участок дороги. Ни развилки, ни изгиба. Офицер прибавил скорость, сокращая дистанцию, но в «стеккере» уже поняли, что за ними погоня. Экипаж Вейса буквально прыгнул вперед. Назад плеснул рев двигателя, приправленный выхлопными газами. Медные зеркала лихо блеснули, и Лем выстрелила.
Пуля прошла мимо. Капитан прошипела проклятье.
Алеманд переключил скорость. По «эрвису» заколотили мелкие камешки, взбитые в воздух «стеккером».
Экипаж Вейса подскочил на крупном булыжнике. Офицер заметил препятствие и обогнул его не замедляясь. Он прислушивался к «эрвису», стараясь слиться, стать с ним единым целым, как с «Сиаллой» в небе. Получалось: экипаж откликался на каждое движение.
Поля закончились. Повозки въехали в предлесок. Дорога извивалась ужом. По обочинам замелькала ежевика, и Лем пришлось снова сесть. Темноту над головой расчерчивал узор крон. За ветвями мелькала луна, свет фар летел по стволам, выбеливая кору. «Эрвис» подпрыгивал на ухабах.
Алеманд сосредоточился на экипаже, но едва успел среагировать, когда «стеккер» лихо нырнул на боковую тропу и проломил кусты. «Эрвис» влетел в образовавшуюся прореху. Длинная ветка бузины бичом хлестнула по лобовому стеклу, остальные заскребли по кузову. Лем попыталась опять выстрелить, оцарапалась о шипы и, поминая цвергов, спряталась в салон.
Через миг бузина осталась позади. Алеманд выкрутил руль, вырываясь за «стеккером» на шоссе. Впереди засверкали огни Кадома, и Лем встала, в который раз целясь в «стеккер».
– Вам недостаточно? Не попадете в такой темноте, – Алеманд не отвлекался от дороги.
– Заткнись и пошевеливайся.
Офицеру захотелось высказать все, что он думает о хамках, алкоголизме и стрельбе в нетрезвом виде. Но речь пришлось проглотить – экипаж мерзавца Вейса снова ушел в отрыв.
Под колесами плеснула лужа. «Эрвис» повело, и Алеманд с трудом удержал экипаж на дороге. Выровнялся. Лем выстрелила снова. До них эхом долетел звон разбитого стекла.
«Стеккер» лишился окна на задней стенке салона.
– Вы попали! – поразился офицер.
– Я целилась в колесо, – с отвращением ответила капитан.
Барабан прокрутился, следующий патрон встал под боек.
Впереди заблестела река. Экипажи влетели на подвесной мост с высокими пилонами – цепи со скрипом закачались. Шины зашелестели по стальному полотну. Расстояние между повозками предельно сократилось. Лем надавила на спусковой крючок, но рука дрогнула. Зеркало «стеккера» с пассажирской стороны отлетело – звездочкой сверкнуло в ночи и плюхнулось в воду.
К мосту двигалась баржа, с нее донесся гудок. Черная тень втянулась между опор, а экипажи помчались дальше.
Дорогу за рекой ремонтировали. «Эрвис» и «стеккер» завиляли по грязи.
Внезапно экипаж Вейса потерял управление, закрутившись на месте. Колеса завизжали, мотор расчихался. «Стеккер» едва не вылетел на обочину и остановился. Алеманд сбавил скорость.
Казалось, беглецам не спастись. Однако в последний момент экипаж Вейса зарычал – из-под задних колес плеснула грязь. «Стеккер» рванулся дальше, обдав брызгами капот «эрвиса».
Алеманд щелкнул переключателем – по стеклу заметались «дворники».
– Не нравится грязь? – хмыкнула Лем.
– Лучше она, чем пули, – нашел в себе силы отшутиться офицер.
«Стеккер» свернул с шоссе, снеся бампером указатель «На Кверкор». Алеманд объехал упавший столб и вновь прибавил скорость.
Под колесами теперь шуршала грунтовка. Лобовое стекло облепила пыль. Она взвивалась в воздух целыми облаками, мешая дышать. Офицер закашлялся, сузил заслезившиеся глаза.
Лем закрыла нос локтем и надсадно просипела:
– Прибавь!.. Еще!..
«Стеккер» мчался к воздушному порту.
До въезда оставалось не больше десятка миль, и Алеманд чувствовал: они рисковали упустить Вейса. Офицер до боли в пальцах стиснул руль, жалея, что «эрвису» недостает скорости «Сиаллы» и ее пулеметов. Лем с последним патроном в «тагане» не могла заменить орудия перехватчика.
Перед техническим въездом в порт дорога расширялась. Сюда подвозили грузы – большим экипажам требовалось место.
Лем напряженно целилась по «стеккеру». У нее не осталось права на ошибку.
– Слева зайди! – крикнула капитан.
Алеманд послушно вывернул руль. «Эрвис» поравнялся со «стеккером».
Тот попытался вырваться вперед, но выстрел «тагана» пресек маневр. Гулко хлопнула простреленная шина – Лем попала по переднему колесу. Воздух со свистом вырвался на свободу.
«Стеккер» занесло. Он на полной скорости врезался в темно-серый, обшитый сталью фургон. Взвились искры, которые металл вышиб об металл. В небо потекла струйка дыма.
Алеманд ударил по тормозам. Колеса «эрвиса» протестующе завизжали.
Офицер выскочил наружу одновременно с Лем и вместе с ней подбежал к расплющенному экипажу.
Внутри оказался всего один человек – на водительском сиденье. Руль впечатался ему в живот, куртку заливала кровь. Рассеченное осколками лобового стекла лицо исковеркала безумная гримаса.
– Где Вейс? – капитан направила «таган» на водителя.
Он растянул губы в жуткой, рваной улыбке и протолкнул сквозь них клокочущий смех. На соседнем с водительским кресле валялись красный шарф и скомканный бежевый плащ.
Одновременно воздух разорвал рык дизелей.
Лем и Алеманд вскинули головы – в небо поднималась плоскодонная шхуна. На сгибе рамы болталась человеческая фигурка.
«Вейс? – капитана захлестнуло отчаяние. – Не надо было оставлять „Аве Асандаро“ на Арконе!»
Она просунула руку в разбитое окно, нащупала на поясе водителя кобуру и стянула скользкий от крови ремешок клапана.
– Туда! – сжав чужой револьвер в кулаке, Лем побежала к причалам.
Просветление Видения пробуждается крайне редко и менее остальных понятно людям. Его появление и радостная, и тревожная весть для Церкви. Оно может быть связано как с веками процветания, так и со временами бедствий.
Чтецы, голоса и целители воочию наблюдают действие своих даров, но провидцам этого не дано. Даже Симард Зоркий, ученик Элиаса Чистого, не сумел достичь совершенства и вызывать предсказания по собственной воле.
Самое слабое проявление дара – интуиция, способность предчувствовать ближайшие события. Более сильное позволяет узреть аллегорические образы будущего. Истинное Видение же разворачивает перед владельцем полотно, где каждое решение меняет узор судьбы.