Капитан заползла наверх, поднялась, схватившись за поручень и ручку двери, и почти рухнула внутрь. Чудом добравшись до своего кресла, дрожащими руками надела наушники.
– Как я устал тебя зашивать… – покосился на нее Вильгельм. – Ты вообще лететь можешь?
– Хоть во сне… – сипло выдавила она. – Что с Археймом?
– Салочки, – штурман заложил вираж, тесня «Стригас» к скалистому склону. – «Вентас Аэрис» на связи. Алеманд меня чуть к земле не отправил, что тебя нет. Вот, подкинул… выпендрежника.
«Колубриум» прожужжал впереди, осыпав «Стригас» короткими очередями, и ушел на новый круг. Машина двигалась медленно, тяжело, оставляя позади черно-серый след. И без диплома авиатехника очевидно: перехватчик не протянет долго, и пилоту пора на посадку.
Лем проводила машину глазами: «„Вентас Аэрис“…»
Почему-то от мысли, что фрегат Леовена Алеманда рядом, отступила боль.
«Стригас» набрала скорость. Потеряв Сэйтона и надежду вернуть Фаину, Архейм бежал. Лем всмотрелась в дизели шхуны, спокойно оценивая шансы. Снять – и пусть Служба с Флотом выковыривают барона с дрейфующего корабля, а она покараулит, чтобы не улизнул на шлюпке.
– Вызови «колубриум», – приказала капитан.
Вильгельм щелкнул верньером – у обоих в наушниках раздалось короткое пиликанье.
– Эй ты, извини, не знаю позывного, тебе бы обратно в группу… – начала Лем.
– О, провидец!.. – насмешливо отозвался пилот «колубриума». – К делу давай!
– Ты мне тоже понравился. Лупим по дизелям. Жми с кормы, мы – слева.
– Не-а. Боекомплект на ноле. Маринуем до подкрепления.
– Уйдет раньше. Она свеженькая. Прикрой тогда.
– А ты рисковая!.. – пилот «колубриума» сменил курс. – Удачи.
– Везунчику дурной тон выпрашивать фарт у Слепой Гадалки… – прошептала Лем и добавила по внутренней связи: – Всем пристегнуться! Греза, слышишь меня? Патронов – на заход.
– Угу, кэп.
Перехватчик снизился на высоту «Стригас». Лем выровняла «Аве Асандаро» за шхуной. Реальность сжалась до бежевой кормы с сиянием балансира, эллипсоидов дизелей и мелькавших слева и справа скалистых склонов: серый камень, зеленая хвоя, желтизна лишайников.
«Стригас» направилась к туману у подножия, и капитан устремилась за ней. Обожженные глаза пересохли, к горлу подступала дурнота. Не следовало врать Вильгельму и садиться за штурвал, но штурману не хватило бы решимости смять барона. Севан хотел, чтобы она «взяла» Архейма. Мерзавца, похитившего Длань и учинившего беспредел на Венетре.
– Сейчас, Греза!
Две сияющие ленты пуль отбарабанили по крыльям «Стригас» и растворились в белесой дымке. Левый двигатель шхуны вспыхнул, но правый остался невредим. Лем проглотила емкий эпитет в адрес косоглазого Устина, прибавила скорость. Перехватчик вильнул на очередной круг.
«Псих, – подумала Лем про пилота „колубриума“, – или на всю голову Солнцем озаренный… Или понимает, что мы все на одном ошметке феррита…»
«Стригас» погрузилась в туман. Капитан еще крепче стиснула штурвал скользкими от крови пальцами. Стоит шхуне оторваться – ее не найдут ни «Аве Асандаро», ни «колубриум», ни Флот, ни Служба.
– Кас, жми на полную, – прохрипела Лем.
– Ты что задумала?.. – ахнул Вильгельм, увидев заплясавшие на багровых областях шкал стрелки приборов.
Капитан не ответила. Она начала вжимать регуляторы скорости в пол, сжигая последние капли топлива. «Стригас» снижалась, чтобы окончательно затеряться в густевшем у земли тумане, но подбитый двигатель мешал включить форсаж и оторваться от погони.
«Аве Асандаро» влетел ей в корму, толкнув вперед. «Стригас» повело, и галиот навалился сильнее, тесня шхуну к ближайшему склону. Ее правое крыло заскрежетало по камням, а «Аве Асандаро» замотало, как бочку с шурупами. Тряска отдалась капитану в руки – локти и плечи занемели. Лем моргнула: мир плыл, подергиваясь черными пятнами. Однако капитан настойчиво вдавливала «Стригас» в скалы. Черные пятна – сияние балансира, черные пятна – эллипсоиды дизелей… Треснувшее крыло отвалилось с визгливым скрежетом, и двигатель шхуны взорвался. Огонь взметнулся смертоносным парашютом.
«„Взять“ Архейма. Севан ведь хотел живым…» – руки Лем упали со штурвала.
Она сглотнула желчь и запрокинула голову.
Над Катуэйскими горами поднялось солнце. Все растворилось в золоте: и окутавшее «Стригас» облако пламени, и матерящийся в наушниках пилот «колубриума», и трехэтажная ругань уводящего «Аве Асандаро» от взрыва Вильгельма…
Капитан ощутила себя перышком и закрыла глаза, доверившись небу.
Венетрийское отделение создали последним. Нежелание горцев принимать альконские традиции затрудняло работу джентльменов, но лорд Аркинд нашел эффективный выход. Первым руководителем венетрийского отделения стал ветеран альконско-греонской войны полковник Белых сов.
Успех превысил все ожидания. Венетрийцы с гордостью приняли руководителя и вскоре привыкли к новому зданию на носу корабля. Взаимодействие между филиалами наконец наладилось. Чтобы оперативно отслеживать общественные настроения, полковник внедрил джентльменов на промышленные объекты, в финансовые организации, рабочие гильдии и учебные заведения.
Когда спустя семь лет он под гнетом возраста отошел от дел, лорд Аркинд назначил на освободившееся место более подходящего кандидата, который, впрочем, тоже был прославленным венетрийцем.
Впоследствии традиция сохранилась.
Майера Рейс
Лейтенант Севан Ленид исполнил свой долг джентльмена Службы: солгал Леовену Алеманду не колеблясь. На кону стоял Альконт. Гитец не имел права на угрызения совести. Служба государственного спокойствия возвращала контроль над городом – уступить боевые группы мятежникам было недопустимо, какой бы козырь барон Эмрик Архейм ни выложил офицеру.
Вскоре с «Аве Асандаро» доложили об успехе операции, и Севан переключился на другие задачи. Победителей не судят, даже если кому-то придет в голову сверить точное время всех событий.
На пылающей мятежом Венетре герцогская диспетчерская стала маяком порядка и королевской власти. Металлические створки запечатали иллюминаторы, двери, но Трифон Иклид время от времени тщательно их осматривал. Фаддей Никис сидел в кресле, следил за Лангалем. Очкарик, привязанный к вращающемуся стулу, смотрел на прикрытое навигационной картой тело брата, безучастно и лаконично объясняя Георгию Гейцу суть незнакомых настроек, когда тот с ними сталкивался.
Севан изредка поглядывал на старого механика. Его работа завораживала. Натруженные руки летали над оборудованием, и перемежавшиеся шипением щелчки складывались в гипнотизирующий ритм. За ритмом неотрывно следовала ласкавшая слух исправная связь.
Вначале вызовы неслись без умолку. Севан принимал и передавал сообщения каждую секунду. Потом они упорядочились в такт сухим распоряжениям Майеры Рейс, достопочтеннейшей вдовствующей графини Риволл, руководительницы венетрийского отделения. Севан смог передохнуть. Не снимая наушников, он оперся локтями на стойку управления перед микрофоном и опустил подбородок на переплетенные в кулак пальцы.
Немигающий взгляд замер на закрывшей иллюминатор бронированной створке. Севану не хватало технических знаний, чтобы разобраться в манипуляциях Георгия или аппаратуре Лангалей, зато текст Археймовой пьесы возник в голове до последних ремарок. Гитец прокручивал ее в голове. Без интуиции он боялся упустить детали, чувствуя себя ущербным не только физически, но и умственно. Ожог руки казался пустяком на фоне притупившейся остроты мыслей.
Болезненная улыбка изломала губы. Еще никогда ему не было так плохо. Если просветленные Церковной школы не распечатают его дар в ближайшие дни, он спятит, как покойный отец.
Севан вспомнил рассказ Марии Гейц о визите к подполковнику Микаилу Цейсу, достопочтенному виконту Орманд. «Финансист Клаус Тейд», журналистка Илона Майм, профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед крутились на виду. Однако больший интерес представляли прочие гости. Герман, хозяйка типографий, вдова снабженца, субтильный диспетчер – никого случайного.
Архейм все продумал. Простые люди сотворили мятеж. Они привлекали массы и завязывали нужные знакомства, прокладывая тропинки за вроде бы обычные двери. Обладатели высокого статуса лишь платили деньги и служили гарантами благополучного будущего.
Поэтому сегодня службу на квартердеке несли одни верные барону охранники, а непримечательный субтильный диспетчер впустил Лангалей как коллег, и близнецов никто не заподозрил.
Понял Севан задачи и остальных гостей Микаила.
Зрачки темно-синих глаз расширились. Диспетчерская вокруг расплылась. Ребристая створка подернулась дымкой. Трескучие голоса окутало многослойное эхо. Белые строки на синих экранах смазались. Севан увидел Венетру, точно с высоты птичьего полета, и продолжавшие поступать сообщения восходящими потоками удерживали его в предрассветном небе.
– …тринадцатый отряд, на Сиреневую!
– …вас поняли. РВП[20] – шестнадцать минут.
– …на связи Морин. Пожар на Торговой. Гоню поджигателей.
– …вышли на очередную группу псевдо-Бастиона.
Обрывки фраз, сжатые доклады, коды – с каждым словом Видение дорисовывало развернувшееся перед Севаном полотно. Гитец перестал осознавать, что сидит в диспетчерской за стойкой управления.
«Рейлы» Службы виляли по узким улицам. Джентльмены и дамы лорда Корвунд бросали экипажи, где приходилось, и прорывались к больницам, пожарным частям, полицейским отделениям. Иногда шли напролом, иногда – по крышам или проскальзывали через канализацию и потайные тоннели, которыми горная столица славилась на весь Альконт. Объединившись с добровольцами, констеблями и отрядами настоящего «Бастиона», агенты разгоняли погромщиков, выжимали мятежников из захваченных зданий. Направляли городские службы тушить огонь, лечить раненых, помогать пострадавшим в обуявшем Венетру хаосе.